Движение за политкорректность развилось в университетских кругах США в 80-е годы прошлого века в качестве (снова цитирую по «Википедии») установки на корректную речь, не содержащую несправедливых дискриминаций (реальных или мнимых) и не обижающую никого. Речь, где найдены эвфемистические замены лингвистическим дефинициям, затрагивающим расу, пол, сексуальную ориентацию, физические увечья, религию и политические убеждения.
Все мы знаем, что первое сражение за политкорректность развернулось вокруг именования людей с небелым цветом кожи. Не только против таких выражений как «грязный ниггер», но даже против слова «негр», которое в английском языке выговаривается ['ni:grəu], звучит как заимствование из испанского и напоминает рабовладельческое прошлое. Поэтому общество переключилось на слово black — «черный», которое потом подкорректировали в «African American».
Эта история с подкорректированием политкорректности выявляет одну важную характеристику ПК. Главное не в том, чтобы придумать, какими словами «мы» (говорящие) собираемся называть других. Главное в том, чтобы знать, как эти другие сами желают именоваться. А если подкорректированный термин почему-то им опять-таки покажется неудачным, «мы» должны быть готовы принять предложенный «ими» третий вариант.
Это правильно. Не испытав определенных комплексов, нелегко понять, какое слово уязвит и обидит тех, кто его примет на свой счет. Поэтому самое разумное — считаться с «их» предложениями. Типичный случай — слово «слабовидящий», употребляемое у нас вместо «слепой». Ничего такого обидного в слове «слепой» не заложено и его употребление не уменьшает, более того — увеличивает и уважение, и заботу, положенную всем, кто принадлежит к этой категории (принято же звать Гомера «великий слепец»). Но если тем, кто входит в эту группу, угоднее именоваться «слабовидящими», уважим их волю.
Профессия «дворник» неблагозвучна для тех, кто выполняет эту достойную работу? Ну хорошо, если того просят дворники, давайте звать их «экологическими операторами». Из чистой страсти к парадоксам в тот день, когда и адвокатам придет в голову обидеться на свое имя (может статься, под влиянием разных дразнилок вроде «адвокатишка» или «адвокат пропащих кляуз»), нам придется их звать «правовыми операторами».
Однако думаю, что адвокатам переменять свое имя не захочется (вы могли бы представить себе, как Джанни Аньелли[128] просил бы обращаться к нему «правовой оператор Аньелли»?). Потому что, во-первых, адвокат — профессия престижная, а во-вторых — замечательно оплачиваемая. Получается, дело в том, что порой употребляют ПК, чтобы уладить социальные проблемы, действующие на нервы. Вместо того чтоб совершенствовать общество, совершенствуют лексику. Когда общество принимается звать неходячих не «инвалидами», а «альтернативно развитыми» (diversamente abili), вместо того чтобы строить для них пандусы, понятно: лицемерно расправившись с прежним термином, провели косметический ремонт в языке, но не ремонт лестницы.
Будем звать безработных «незатребованными на неоговоренный срок». Уволенных — «пребывающими в ожидании перемены рода занятий». Возьмите книгу Эдоардо Кризафулли «Гигиена языка. Политкорректность и лингвистическая свобода»[129], в которой выявлены многие противоречия и высказано много соображений как за, так и против этой тенденции.
Теперь нам ясно, почему какая-либо категория ратует за первую смену имени, а получив новое имя и видя, что в реальной жизни ничто не переменилось, требует второй смены имени? Этот бег на месте рискует или не кончиться никогда, или продлиться до тех пор пока, вдобавок к имени, не переменится и еще что-нибудь. Бывают даже откаты назад, когда какая-то категория добивается ввода нового определения, однако в своем частном узусе продолжает использовать старое определение или возвращается к нему даже с каким-то вызовом (в «Википедии» говорится, что молодые афро-американцы то и дело используют, в применении сами к себе, слово «ниггер». Однако боже упаси назвать таким образом их в лицо). Ну, так же дело обстоит, как мы знаем, с еврейскими анекдотами, а также с анекдотами о шотландцах или об обитателях области Кунео: их имеют право рассказывать только сами евреи, или же шотландцы, или жители Кунео.
Трудно поверить, но от политкорректности только шаг до подспудного расизма. Я помню, как после войны многие итальянцы, недоверчиво относясь к евреям, но не желая прослыть антисемитами, говорили о евреях, поколебавшись в выборе пристойного слова, что те — «Сыны Израиля». Им было неведомо, что для евреев приемлемее слово «еврей», пусть даже использовавшееся за несколько лет до того в контексте вражды и ненависти.
Еще один занимательный случай касается лесбиянок Довольно долго те из говорящих, кто заботился о декоруме, ни в коем случае не говорили «лесбиянка», так же как и остерегались произносить презрительные клички гомосексуалистов. Они робко выговаривали: «последовательницы Сафо». Потом, когда получше разобрались в гомосексуалистах, выяснилось, что для мужчин предпочтительнее всего слово gay, в то время как для женщин — слово «лесбиянка»: в частности, благодаря культурным коннотатам лексемы «Лесбос». Оказывается, лесбиянок надо было звать лесбиянками.
Периодически политкорректность метает, мне кажется — в общем и целом безболезненно — сам строй языка. Все чаще и чаще, когда приводятся общие примеры, люди стараются избегать слов в мужском роде. Мои американские коллеги, преподаватели университетов, вместо «когда я руковожу студентами», говорят «студентами и студентками»; всем известно, что председательствующего (chairman) в наше время именуют или chairperson, или chair (то есть «стул»). Из разряда шуток о политкорректности: предлагается переменить именование почтальона (mail man), на person person, потому что не только man — мужчина, но и mail (почта) тоже произносится как male (мужчина).
В подобных прибаутках высмеивается тот факт, что войдя в набор обязательных демократических и «либеральных» принципов, незамедлительно приобретя коннотацию «левости» (как минимум в Америке), политкорректность сразу же дошла до абсурда. Начали говорить, что «mankind» (человечество) некорректно, поскольку содержит корень man, и исключает из человеческого рода женщин. По безграмотности было решено заменить его на humanity: принявшие это решение не ведали, что и humanity происходит от homo (и уж никак не от mulier[130]!). В духе полнейшего озорства, и в силу той же этимологической неподготовленности, некоторые феминистские фракции решили не упоминать больше об истории как о history (ведь his — местоимение мужского рода) а говорить впредь о herstory.
При завозе положений политкорректности в другие культуры начинались новые корчи и судороги, и все мы знаем, сколько копий переломали у нас в Италии, решая, называть ли адвоката-женщину адвокатессой. А в одном пришедшем из Америки тексте я увидел, что поэтессой женщину разрешается звать только если она супруга поэта. Думаю, действовать следует исходя из узуса. В Италии, скажем, «поэтесса» принято не менее чем «догаресса»[131], а вот «банкаресса» (служащая банка) прозвучало бы довольно дико.
Случай затруднительного переноса — как раз процитированный выше случай перекрашивания негра в «черного». В Америке переход от слова negro к слову black был революцией в языке, а в итальянском от negro перешли к nero и это выглядит какой-то натяжкой. Тем более что термин negro имел свою вполне законную историю, укорененную во множестве литературных источников: все мы помним, как в переводах из Гомера, которые мы читали по-латыни в школе, звучало гордое «черное вино» «negro vino», и мы помним, что африканские литераторы, писавшие по-французски, предложили миру доктрину «негритюд».
В Америке при дальнейшем развитии политкорректности, нередко ублюдочном, появилось дикое множество пародийных, страшно смешных словарей и справочников, в которых поди разбери относительно предложенных словарных форм, взаправду ли их хотят укоренить в языке или это попросту розыгрыш. Рядом с теми обиходными словами и обиняковыми выражениями, которые всем известны, мы находим варианты «сегрегированный от общества» для арестованного, «оператор по быкоуправлению» для ковбоя, «геокоррекция» (землетрясение), «субъект гибкого расселения» (бродяга), «эрекционно ограниченный» (импотент), «горизонтально легкодоступная» (девица легкого поведения), «фолликулярная регрессия» (облысение) и даже, подумайте, «меланиново недоукомплектованный» (для людей белой расы).
В Интернете есть сайт организации S.T.U.P.I.D (Scientific and Technical University for Politically Intelligent Development — Научно-технический университет политически разумного развития), где сообщается: в кампусе этого учебного заведения размещены «знаки дорожного движения на пяти языках, и вытисненные для ощупывания, по Брайлю», и что там читают лекции о вкладе австралийских аборигенов и алеутских индейцев в квантовую механику; там изучают вопросы, как может влиять малый рост (тех, кто vertically challenged — «вертикально озадачен») на способность людей к научным открытиям, на примерах Ньютона, Галилея и Эйнштейна, а также исследуют феминистскую космологию, противопоставившую маскулинной и эякуляторной концепции Большого Взрыва (Big Bang) теорию длительного вынашивания (Gentle Nurturing) нашей с вами Вселенной (пожалуйста, называйте ее в женском роде, очень просим не говорить «универс» или «космос»).
