и далеко не полностью. <…> Умственный труд сопровождается также выделением особых веществ, оказывающих ядовитое действие на нервную систему – нейротоксинов» [2013].
Студенты никак не могли понять, что центр мозга нуждается после стимуляции в отдыхе. «Каждому понятно, насколько важно это свойство коры – требовать после определенного времени работы отдыха. К сожалению, часто люди не считаются с этим, – восклицали популяризаторы науки Е. М. и Д. Н. Лубоцкие. – Возьмите учащуюся молодежь! Сплошь и рядом мы видим, как она работает без отдыха, напрягая все свои силы, проводя ночи без сна. А что из этого получается? Постоянное, долгое возбуждение мозговой коры может кончиться отказом от ее работы. Тогда говорят, что человек „переутомился“, ему нужен долгий отдых для восстановления своих сил, а часто даже и долгий отдых не может помочь, – человек на всю жизнь остается инвалидом». Интенсивная умственная деятельность вызывает губительные потери мозга, «приводя в итоге к разрушению мозговых клеток» [2014].
Секс часто имел тот же результат. При половом акте «тратится большое количество нервной энергии, что доказывается наступающим после полового акта утомлением. У крепких людей оно не очень велико, зато у лиц с расшатанными нервами это утомление весьма заметно» [2015]. Эксперты приводили веские причины, почему умственное перенапряжение и половая невоздержанность шли рука об руку. Один психолог объяснял это так: в то время как половое возбуждение животных дает начало чисто инстинктивной моторной активности, у людей механизм полового влечения сочетается с механизмами центрального мозга, чья функция состоит в усилении интеллектуальной деятельности. Мозг нацеливается на достижение своих половых целей, и его работа многократно усиливается. Ведь человек знаком с половым влечением, вызванным изнутри – «автоэротически», – а не только с тем, что вызвано извне, «раздражениями, исходящими от реального полового объекта». Значимостью мозга для сексуальной активности объясняется «хотя бы всем известная изобретательность влюбленных» [2016]. Евнухи, наоборот, считались слабоумными [2017]. Тут нужно было понимать, утверждали ученые, что мозг в своей работе питается всей биохимической наличностью и, в одну из первых очередей, тем химизмом, который выделяется половой железой.
Залкинд писал, что если половая и мозговая деятельность стимулируют друг друга, то излишества в одной сфере будут приводить к излишествам в другой – до тех пор, пока обе сферы не истощатся полностью. У мозговых работников чаще всего мы встречаем два типа половых «отклонений»: «1) уменьшение половой активности – в результате излишних переключений полового химизма в мозговую работу, – или же в результате длительного мозгового переутомления: половая астения; 2) искусственное взвинчивание половой активности, являющееся обратной стороной непрерывного, напряженного мозгового сосредоточения (половая гиперэмоция)». Здесь мозговой работник ставит перед собой задачу «рассеяться, развлечься, развязать эту вечную скованность, оживить монотонный фон умственных процессов», развивая тягу к «частым половым переменам, лишним половым актам и т. д.» Залкинд встречал второй тип полового отклонения «у лиц подневольного мозгового труда» («не по призванию») или же у лиц, еще не привыкших к настойчивой умственной работе, которая с первых этапов ее может показаться однообразной, серой, «безэмоциональной». «Взвинченность» здесь – это не что иное, как продукт «раздражительной половой слабости», за которой следует уже и настоящий половой упадок. Мозговая перегрузка, утверждал Залкинд, обычно связанная с половой перегрузкой, фатально ведет к «сексуальной астении». «Замкнутая, оторванная от материальной реальности, лишенная диалектического критического напора, вялая мысль особенно падка на половые тяготения. Половая возбудимость обостряется при одиночестве, когда нет товарищей, нет радующей общественной, коллективистической обстановки, куда можно бы выявить свои здоровые, молодые творческие порывы».
«Разгрузочные кампании», в которых расходование энергии было рационализировано, получили большую популярность в вузах. Ключевой вопрос заключался в том, каким образом поддерживать равновесие между эротической и умственной сферами, так чтобы обе они развивались нормально. Главной задачей было достичь «здорового жизненного тонуса» – расплывчатое понятие, обозначавшее что-то вроде базовой жизнестойкости, позволяющей организму координировать свои многообразные функции и достигать здоровой сублимации-замещения. Залкинд уверял: «Мозговая работа, насыщенная ярким эмоциональным целеустремлением, протекающая в условиях бодрящего общефизиологического тонуса, поддерживает в устойчивом состоянии также и весь психохимический аппарат сексуальности». Если же энергетический тонус был слабоват или вообще отсутствовал, половые химические продукты не замещались. Надо было понимать, что «химизм половой железы претерпевает сложные изменения до включения его в мозговую кору – в бодрость общего тонуса, эмоциональный подъем играет в этом отношении решающую роль». Без здорового жизненного тонуса половой химизм не «сублимируется» – не переходит в творчество, – а «конвертируется», т. е. переключается на «паразитские пути». Это порождает «острую форму тревоги, депрессию, возбудимость и другие проявления общего нервного истощения» [2018]. Отличительной особенностью здоровья виделось «физиологическое состояние организма», которое можно было определить как «равновесие между отдельными органами как в строении, так и в отправлении их, – анатомическое и физиологическое», утверждал профессор Кашкадамов [2019].
Определяя условием здоровья некий «синтез тела и духа» – «гигиеническое равновесие психофизиологических сил», Залкинд пытался установить цели «половой экономии» интеллектуального работника:
Первая – сберечь дорогой химизм для высоких мозговых процессов. <…>
Вторая – уберечь головной мозг от частых и бурных физиологических потрясений, каковые всегда несет в себе половой акт. Мозговая кора профессионального работника представляет собой хрупкую, чрезвычайно чувствительную машину, остро реагирующую на всяческие грубые физиологические травмы, ей причиняемые. <…>
Третья цель режима половой экономии «мозговика»: не опускать слишком часто мозговую кору «в низшие» психофизиологические этажи. Половой инстинкт, прорвавшийся к непосредственному удовлетворению, на некоторое время ослабляет тонкость и сложность высоких кортикальных процессов. <…>
Наконец, четвертая цель половой экономии связана с ограничением в разнообразии половых объектов. Новые «персональные» половые установки, создавая новые участки возбуждения и отвлечения в мозговой коре, являются очень сильными конкурентами для тех полей внимания, которые заняты творческой работой.
Признавая, что интенсивные занятия подвергают вузовца некоторой опасности, Залкинд возражал против упрощенного вывода, что «умственный труд должен, дескать, порождать половое бессилие». Резко пониженная, «пресловутая приват-доцентская потенция» характерна для буржуазно-интеллигентского Запада с его интеллектуальной однобокостью, физиологической выхолощенностью («голый мозг – без тела»), лихорадочным карьеризмом, работой поневоле. «Научный актив СССР, со своей могучей боевой целеустремленностью, волевой напористостью, ярким эмоциональным фондом», напротив, вполне застрахован от половой недостаточности: «…общий жизненный тонус его поставлен в особо благоприятные условия, [а с ним и] половой тонус» [2020]. Но попавшие в порочный круг прямой траты энергии лекторы-оппозиционеры, подобные тем, которых мы встретили в Ленинградском коммунистическом университете, олицетворяли собой истину предостережений специалистов. «Острая половая чувствительность», которая наблюдалась у троцкистов, рассматривалась как «симптом» разложения. «Наличие излишеств в половой жизни при отсутствии соответствующих потребностей вело к истощению энергии организма, иначе говоря, к регрессу» [2021].
Нужно ли было искать
