Но тот этим доводам не внял: «Если ты мне перейдешь дорогу, я тебя смету!» Никитченко ответил: «Здесь такой твоей дороги нет». После чего их дружба перешла в уже непримиримую вражду.
Владеющий бесплатным авиабилетом думец вылетел в Абхазию сметать, как обещал, Никитченко с его поста. Но убедившись, что его авторитет там не пробить, пустился в обходной маневр. На заседании комитета по СНГ, председателем которого уже стал Пастухов, предложил вывести Никитченко из Совета соотечественников при Госдуме, ввести туда другого от Абхазии, как раз с кем сладился по санаторию. То есть задумка была сперва свалить врага в Москве — а потом довалить в хоть и не признанной, но все равно глядящей по традиции в московский рот Абхазии.
Но и этот финт не вышел. Тертый еще в советских кабинетах дипломат Пастухов, хорошо знавший весь расклад в Абхазии, ответил, со слов стенограммы, так: «Никитченко мужик достойный и много там сделал». И Тихонов, по той же стенограмме, тут же двинул вспять: «Я поддерживаю, что вы говорите».
В итоге вся абхазская затея Тихонова лопнула, а лидер республики, встречавший его со всей хлеб-солью из своей скудной казны, сказал: «Ну патриот! Орал за СССР — а свел все к санаторию!»
Но когда антиблокадный план Никитченко забуксовал под внешними нажимами, эта добавка в спину и угробила его вконец. Уж если лучший друг, известный депутат, так валит своего обремененного проблемным делом друга — лучше, подсказывал чиновный мозжечок, уйти совсем от этих дел. И на заседании Комиссии по гражданству, где еще кто-то лживо обвинил Никитченко в лихих поборах, было решено закрыть совсем этот гражданский транзит.
Никитченко кинулся к высшим чинам МИДа, МВД, к другим идейно близким депутатам. Бился больше года, но все зря: на словах все были за него, но на деле оказалось, что вогнать обратно в тюбик эту отказную пасту невозможно. Между тем в отличие от этих москвичей, комфортно отгороженных и удаленных в своем тюбике от бедственной абхазской зоны, Никитченко жил в ней, среди людей, вложивших их последние гроши в гражданскую надежду. Но те гроши ушли на тщетную осаду тюбика — и как было объяснить тем обманутым по сути вкладчикам все тонкости московского предательства?
И в зоне, пережившей много зла, поднялся ропот: где наши деньги? где обещанное? Не ты ли сам, Никитченко, здесь зарядил очередную пирамиду? И один малый даже вынул спьяну на посредника меж зоной и Москвой свой пистолет. В ответ схватил по морде, а когда пришла на выяснения его родня, Никитченко сказал: «Если я что-то украл, то докажите. Докажете, вот вам мой ствол, вот я, базара нет».
Поладили тогда все ж миром, но на заложнике Москвы повис нелегкий долг перед его нелегкой зоной. Никитченко тогда напоминал могучего медведя, опутанного еще более могучей сетью плетения российских бюрократов. Он мне привез листовку из Абхазии — такие стали там разбрасывать чеченские боевики, разведав, что Москва оставила республику, только начавшую одолевать свою блокаду, с носом:
«Мы не допустим, чтобы убийцы и военные преступники залечивали свои раны и вместе с семьями счастливо проводили свои отпуска на курортах Абхазии. ФЕДЕРАЛЫ — УБИЙЦЫ! Будьте уверены, мы превратим курорты Абхазии в ваши могилы!»
Никитченко пытался убедить наших чинуш, что эти курорты нужней всего больной России, бил в их патриотические струны — но все тщетно:
— Они плевали на Родину! Из МВД шлют в МИД, из МИДа в МВД, но их волнует только вкус икры в буфете, больше ничего! Я провозил сейчас к нам школьные учебники — подарок от правительства Москвы. Сначала выписали в накладных маршрут: по железной дороге через Азербайджан и Грузию. Я говорю: «От Зугдиди до Очамчиры рельсов нет физически, их разобрали. Учебники через Грузию к нам не дойдут, их просто сожгут в печках!» — «А у нас в компьютерах другого пути нет!» Еле убедил, чтобы послали прямо, через Адлер. Там на таможне говорят: «Учебники не можем пропустить!» Ору: «Почему десять тонн книг, подаренных Россией, через российскую таможню нельзя провезти?» — «А вот нельзя — и все». — «А цемент можно?» — «Цемент можно». Загрузил поверх книг 5 тонн цемента — только так провез!..
И убедясь вконец, что эту хорошо поставленную сеть ему не разорвать, Никитченко решил, не видя других шансов, обратиться с открытым письмом к президенту России Путину. Вот этот документ, который мы на пару с ним соорудили и который в силу совершенно непредвиденных его последствий уже может считаться историческим:
«Уважаемый Владимир Владимирович!
В декабре прошлого года, когда природная стихия оставила без света Сочи, Абхазия в очередной раз выручила своим электричеством российского соседа. Хотя при слабости абхазских линий для этого пришлось частично отключать потребителей в Гаграх и Сухуми. А в октябре 17 абхазских бойцов погибли в Кодорском ущелье, пресекая попытку чеченских террористов напасть через Абхазию на Россию.
Эти и многие другие факты несомненно говорят о том, что Абхазия — самый верный друг и союзник России. Любое здравомыслящее государство не отвергает своих союзников, а поддерживает их. Но российское чиновничество действует прямо наоборот.
В недавнем прошлом Конгресс русских общин Абхазии активно занимался оформлением российского гражданства для жителей нашей республики. Наша работа воспринималась безусловно положительно многонациональным населением Абхазии, ее правительством и президентом Владиславом Ардзинбой.
Но на заседании Комиссии по вопросам гражданства 30 января 2001 года было принято решение о прекращении этой деятельности. Было решено открыть представительство МИД в Сочи по российскому гражданству. Но за прошедшие полтора года оно так и не заработало. И если заработает, для большинства населения Абхазии прока в нем не будет. Средняя зарплата там сегодня — 260, а пенсия 30 рублей в месяц. А чтобы только добраться до Сочи, нужно 200 рублей. К тому же практика показала, что редко удается пройти всю процедуру с первого захода…
То есть на самом деле создается только лишняя препона, инструмент новых поборов с нашего населения. Тогда как уже налаженный канал, на который от России не требовалось ни копейки, уничтожается.
Лишение Конгресса русских общин права заниматься оформлением российского гражданства нанесло чувствительный удар и по его престижу. Лишило нас возможности провести в Парламент нужное количество депутатов от Конгресса, представляющего интересы русского населения…
Как известно, США, другие развитые страны мира вкладывают миллиарды долларов в привлечение зарубежных союзников. Россия же, руками своих чинуш, словно все делает, чтобы оттолкнуть реального союзника на одном из самых сейчас важных для нее направлений. Но абсолютно точно сказано: «Места, не занятые нами, немедленно займет наш враг!»
Не знаем, известно ли Вам, с какой надеждой следят за Вашими действиями отверженные сыны когда-то великой страны, как они ловят каждое Ваше слово. И если Россия отречется от преданных ей союзников, от своих соотечественников в надежде снискать благосклонность откровенно враждебных стран, вряд ли она сможет возродиться как великая держава.
Мы обращаемся к Вам, потому что остальные безразличны к судьбам 50-и тысяч русских, оказавшихся заложниками в блокадной Абхазии. Мы с горечью чувствуем себя брошенными и преданными своей Родиной. Нам не хватает очень многого, но просим одно: снять с нас позорную печать бесправных и по сути заживо похороненных блокадников. Мы ничем не заслужили заключения в нынешнее гетто, где нет ни работы, ни надежды.
Абхазию сегодня наказали так жестоко, как со времен немецкого фашизма еще не наказывали никого. Абхазия ни на кого не нападала, не засылала своих террористов ни в Тбилиси, ни в Москву…
Владимир Владимирович! Мы обращаемся к Вам за помощью, и эта помощь не требует от России никаких денежных средств. В изуродованной войной Абхазии еще теплится жизнь, достаточно одной политической воли России, чтобы республика задышала вновь. Вся связанная с этим обращением конкретика известна соответствующим российским службам. Но только Вы способны дать указания, чтобы они действовали в интересах России, в рамках российского законодательства.
Абхазия — курортный рай, дружественная России страна — должна возродиться с помощью России!»
Но все попытки опубликовать это письмо а российской прессе, чтобы повысить его шанс дойти до президента, потерпели неудачу. Такие вещи в наш циничный век в газетах публикуются только за деньги — каких у блокадного вождя Никитченко не могло быть. Самый идейный из редакторов сказал: «Когда я сам хотел помочь Абхазии, слетать туда за ее счет, она платить не захотела. Ну и пошла на хрен!»
