«Возрождение» или «Возвращение религиозного фанатизма »
Когда слово было предоставлено доктору исторических наук профессору Гуманитарного университета Царевой Светлане Святославовне, она сказала:
— Я историк не только по образованию, но и по душе. Отец многие годы уговаривал пойти по его стопам — экономическим. Но я настояла на своем и очень люблю свою профессию. Многое из того, что я здесь услышала, знала и раньше. К сожалению, о реальной исторической науке в наших программах, а тем более в государственных образовательных стандартах и намека нет. Рано или поздно мы вынуждены будем заняться коренной реконструкцией парадигмы возникновения и развития человечества. Это сложный и длительный процесс, о чем свидетельствует медленный и со всех сторон торпедируемый переход от тысячелетнего средневекового религиозного фанатизма к Новому времени. Возрождение или как его именуют на Западе — Ренессанс — началось в XIV веке в Италии. У его истоков были поэт Данте, художник Джотто и философ Роджер Бэкон. Последний утверждал: «Пока длится невежество, человек не находит против зла средств». Но разве отрицание реального мироздания и агрессивное навязывание ложных путей развития человечества не является «цивилизованным» невежеством?
Отличительная черта Возрождения — его светский антиклерикальный характер. Центральная идея — гуманизм, что в переводе с латинского означает — «человеческий» («человечный»). Обращение к человеку как высшему началу бытия, иначе говоря, светское вольномыслие эпохи Возрождения выступало против схоластики и духовного господства церкви. Толчком к этому послужило изучение вновь открытых произведений древности.
Более широкий размах Ренессанс принимает в XV веке. Огромная роль в этом принадлежит знаменитому нидерландскому гуманисту Эразму Роттердамскому. После появления его гениального труда «Похвала Глупости», по словам Маркса, «духовная диктатура церкви была сломлена». Критикуя религиозных наставников, Эразм писал, что касается богословов, то не лучше ли обойти молчанием, не трогать болота Камаринского, не прикасаться к этому ядовитому растению? Люди этой породы весьма спесивые и раздражительные, они привыкли стращать еретизмом и отправлять на костер всех неугодных. Особенно агрессивными являются благочестивые монахи.
Эразм пишет, что монахи навлекли на себя такую единодушную ненависть, что даже случайная встреча с монахом почитается за худую примету, а между тем сами они вполне собою довольны. Они уверены, что высшее благочестие состоит в строжайшем воздержании от всех наук, а лучше всего — вовсе не знать грамоты. И не случайно монахи были главными вдохновителями травли Эразма. Они добились занесения значительной части наследия Роттердамского в индекс запрещенных книг, а его французский переводчик Беркен, несмотря на покровительство короля, был брошен в костер. У испанцев в ту пору модной была поговорка: « Кто дурное говорит об Эразме — тот либо монах, либо осел».
Для гуманизма характерно неуклонное нарастание критики Римско-католической церкви и князей (графов), наполнявших свои страны смутой и разрухой. В этом велика заслуга итальянца Петрарки и немецкого ученого и писателя сатирика Бранта. В своем знаменитом памфлете «Корабль дураков» Себастьян Брант ярко обличает человеческие глупости, которые ведут мир по ложному пути и которые до тех пор будут процветать на Земле, пока яркий свет разума не рассеет глубокого мрака невежества и неразумия. Главным пороком людей он считал себялюбие:
Кто себялюбью лишь послушен,
А к пользе общей равнодушен,
Тот неразумная свинья:
Есть в общей пользе и своя!
Небывалых высот Ренессанс достигает в XVII веке, который по праву называют веком гениев. Ведь тогда появились на свет работы таких общепризнанных мировых величин, как Фрэнсис Бэкон и Декарт, Кеплер и Галилей, Гоббс и Гассенди, Бейль, Лейбниц, Ньютон, Локк, Спиноза.
Характеризуя Спинозу, Пьер Бейль писал: «Спинозисты, может быть, единственные, кто свел божество к убожеству. И какому убожеству!» Гении XVII века проложили дорогу веку Просвещения, которым по праву называют XVIII век. Вольтера наряду с Монтескье справедливо величают патриархом французского Просвещения. Вот как Вольтер отзывался о рукописи Жана Мелье «Завещание»: «Завещание антихриста», «Прекрасный катехизис дьявола!», «Знайте, что это очень редкая книга, это сокровище!». Жан Мелье — французский священник из Шампани, всю жизнь читал проповеди в сельском приходе Этрепиньи. Сталкиваясь со светским и церковным начальством, он убедился в несправедливости социальных порядков, господствующих в обществе. Открыто критиковать их он не решился, но оставил прихожанам «Завещание», которое представляет собой трактат в 366 страниц большого формата. В нем автор советовал им объединиться и выступить против власть имущих и церковников, которые покрывают и оправдывают действия властей. Он рекомендовал «перевешать всех благородных и сильных мира сего, используя вместо веревок кишки попов». С годами «Завещание» удалось предать забвению. Была запущена идея, что Мелье — это художественный образ Вольтера, в жизни, мол, такого человека не было. Но священник перехитрил своих оппонентов. Он написал лишний экземпляр рукописи и отправил его за границу. Более ста лет спустя в Голландии, в букинистической лавке, Рудольф Шарль обнаружил экземпляр рукописи «Завещания», за распространение которой во Франции грозила смертная казнь. В 1864 году в Амстердаме «Завещание» было опубликовано. Вскоре этот труд попал в Россию. Смелый призыв Мелье расправиться с тиранами произвел сильное впечатление и на современников автора, и на будущие поколения. В далекой России почти через столетие после смерти Мелье А. С. Пушкин повторил эту мысль:
Мы добрых граждан позабавим
И у позорного столпа
Кишкой последнего попа
Последнего царя удавим.
Имя Мелье увековечено на обелиске в Александровском саду у Кремлевской стены.
В британской мысли Нового времени Давид Юм был последним из выдающихся творческих умов. И не случайно английские философы выделяют два периода: до Юма — подъем и развитие, а после него — ускоряющийся спад. Каково же отношение Юма к обсуждаемой проблеме? Его кредо: «Более всего счастье и процветание встречаются в те периоды, когда религиозный дух вовсе не принимается во внимание, когда о нем совсем ничего не слышно. Ужасы религии обычно превосходят доставляемые ею утешения...»
После Великой Французской революции церковники постепенно возвращали утраченные позиции и представляли собой угрозу для Республики. Католическая церковь во Франции, связанная тесными узами с Ватиканом, стремилась к реставрации монархии. Влияние церкви в стране было огромно. В конце XIX века во Франции насчитывалось 55 тысяч священников, около 30 тысяч монахов, множество религиозных орденов, среди которых наиболее могущественным и. влиятельным был орден иезуитов. Под контролем монашеских орденов находилось 2328 народных школ и 768 частных. К 1880 году из 5 миллионов школьников Франции около половины обучалось в таких школах. Здесь, по образному выражению просветителей, церковь вместо личности формировала невежд и рабов. В этих условиях и родилась знаменитая фраза главы умеренных республиканцев Леона Гамбетты: «Клерикализм — вот враг», ставшая доминирующим принципом политики ряда республиканских правительств.
В 1879—1881 -м и в последующие годы были изданы правительственные декреты, направленные на ослабление влияния церкви на общественную жизнь Франции. Иезуитские организации подлежали роспуску, прочие католические конгрегации ставились пол контроль правительства. Была проведена широкая реформа народного образования — вводилось обязательное светское обучение детей от 7 до 13 лет, светское женское образование и т. п. Претерпели изменения учебные программы. Преподавание религиозных дисциплин перестало быть обязательным и могло вестись лишь во внеучебное время. Духовенство исключалось из высших учебных советов. Большое содействие этим реформам оказали памфлеты, а затем и книга «Забавное Евангелие» Лео Таксиля. Живая остроумная критика постулатов Священного Писания, выявление его противоречий, рассмотрение с позиций здравого смысла его сказаний, мифов и т. п. подорвали ореол непогрешимости.
Но Иван Дмитриевич Петров в своем выступлении здесь справедливо сказал, что французские религиозные деятели нашли себе союзников среди политиков и официальных представителей науки и совместно ведут активную борьбу за возвращение религии в школу и другие воспитательные учреждения. Конечно, им далеко до российских церковников, которые на этом поприще добились огромных успехов и продолжают неуклонно расширять сферу своего влияния, используя государственные средства массовой информации.
