Другой французский социал-утопист Шарль Фурье в своих трудах доказывал, что без права на труд все остальные дары капиталистической цивилизации становится бесполезными или равными нулю. Капиталистический строй он характеризует как «мир навыворот». Причины многих зол Фурье видел в анархии производства, несогласованности труда. Кроме конкуренции между предпринимателями, когда каждый стремится «раздавить» своего соперника, он назвал еще 12 «бичей» капитализма. В их числе нищета, угнетение, мошенничество, общий эгоизм. Особенно он выделил такую черту буржуазного общества, как обман. К капиталистической цивилизации, считает Фурье, вполне применима поговорка: «Крупные воры гуляют на свободе, а мелких отправляют на виселицу». Автор показал, что с развитием капитализма пропасть между богатыми и бедными увеличивается. Приводится поразительный факт: в странах, где промышленность процветает, больше нищих, чем в странах, менее развитых. Критика Фурье была беспощадной, бескомпромиссной. «Цель моя, — утверждал он, — не улучшить строй цивилизации, а уничтожить его, доказывая, что порядок цивилизации нелеп в частях, как и в целом».
О беспредельной наивности социал-утопистов свидетельствует такой факт: Фурье, находясь в беспросветной нищете, на последние гроши печатал в газетах объявления о том, что с 12 до 13 часов в своей квартире он ждет тех, кто пожелает отдать свои средства на организацию его фаланг, в которых жить всем будет хорошо и уютно.
Объединяющей идеей социалистов-утопистов была надежда убедить власть и деньги имущих добровольно встать на защиту общественных интересов, понять беды народных масс и организовать более справедливое общество, с одной стороны, и направить религию на защиту простых смертных, с другой.
История повторяется. Ныне некоторые либералы пытаются убедить олигархов умерить свои потребности и проявить заботу о миллионах голодающих.
Наивность и веру в просвещенных правителей и добрых дядей Сэмов развеял эксперимент английского социалиста-утописта Роберта Оуэна. Достигнув хороших результатов на поприще предпринимательства, он решил провести эксперимент на практике: можно ли, заменив плохие условия на хорошие, освободить человека от зла и «преобразовать его в интеллигентное, рациональное и доброе существо». Население городка Нью-Ланарк (Шотландия), доходившее до 2,5 тысячи человек, состояло преимущественно из бродяг, пьяниц, нищих, преступников и детей бедняков. Эти люди как бы воплощали все пороки, порожденные нечеловеческими условиями жизни. Оуэн подыскал себе подчиненных — сметливых и добросовестных работников, которые смогли понять сущность задуманной реформы, и назначил их мастерами и начальниками цехов. Помимо знания технологии производства от них непременно требовалось справедливое обращение с рабочими — в этом Оуэн видел основу успеха. Фабрике нужны были новые рабочие, и он строит жилой дом для 500 человек, в который селит детей из рабочих домов и благотворительных приютов Эдинбурга. Затем появились коттеджи для рабочих с квартирами в две-три комнаты — их Оуэн сдавал внаем по благотворительной цене, едва только покрывающей расходы на постройку. Для поддержания чистоты были наняты специальные надсмотрщики. Оуэн открыл магазин, в котором продукты продавались дешевле, чем у лавочников и более высокого качества. Для холостых рабочих организовал столовую, где за дешевую плату можно было хорошо и вкусно поесть. Были открыты вечерние и воскресные школы, библиотека, читальня. Оуэн отстаивал широкую религиозную терпимость и, рискуя вызвать недовольство церковников, ввел систему равного отношения ко всем религиям. Особенно крупные перемены произошли в организации труда. Рабочий день сократился вначале с 14 до 11,5, а затем — до 10 часов. В то время это был чрезвычайно смелый и рискованный шаг.
Несколько лет реформаторской деятельности Оуэна сделали Нью-Ланарк неузнаваемым — он превратился в образцовую колонию. Изменились люди и отношения между ними. Рабочие овладели грамотой, достигли высокого уровня культуры. Почти исчезли пьянство, преступления, взаимная вражда на религиозной почве. В лучшую сторону изменилось отношение рабочих к делу, улучшилось и качество товаров, которые они производили. Спрос на них увеличивался, росла прибыль фабрики. Чем больше доходов получал Оуэн, тем больше он тратил денег на улучшение быта людей: повышал заработную плату, улучшал квартиры, пополнял книгами библиотеку.
Эксперимент в Нью-Ланарке принес Оуэну широкую известность. На фоне капиталистов-хищников он резко выделялся как фабрикант-филантроп, поставивший перед собой задачу «открыть способы, посредством которых можно было бы улучшить условия жизни бедных с пользой для предпринимателей». В Нью-Ланарк к Оуэну началось массовое паломничество. За короткое время у него побывало 20 тысяч посетителей, в том числе иностранцы. Н. А. Добролюбов в известной статье об Оуэне отмечал, что это были преимущественно либо фабриканты, которым казалось, что Оуэн «изобрел игру, в которой все играющие оставались бы в выигрыше», и нашел «средство эксплуатировать работников так, чтобы им было от этого хорошо, а ему не было дурно», либо аристократы, видевшие в Оуэне «какого-то укротителя зверей, смирителя анархических порывов», либо высокопоставленные особы, члены царствующих фамилий, считавшие, что он сочетал в одном лице «школьного учителя и бургомистра». К последней категории посетителей относился и русский великий князь, будущий царь Николай I. Он обещал Оуэну принять его в России с двумя миллионами эмигрантов для устройства промышленных общин наподобие Нью-Ланарка.
Резкое повышение материального и культурного уровня рабочих и служащих в Нью-Ланарке дало поразительные успехи, но все попытки распространить этот опыт на просторах Европы и США завершились крахом. Ученые и церковники, политики и предприниматели объединились в травле Оуэна и вели ее до победного конца. И когда в предсмертный час Оуэна посетил епископ англиканской церкви, он спросил его: «Сын мой, не раскаиваетесь ли вы в том, что безумно потратили свою жизнь на тщетные усилия и невыполнимые планы?» — «О нет, милостивый государь, — ответил Оуэн, — я недаром потратил жизнь, я возвестил миру важные истины. И если мир не принял их, то только потому, что он их еще не понял. Могу ли я за это порицать его? Я опередил свое время».
Ныне в западных учебниках по менеджменту эксперимент Оуэна оценивается очень высоко и отмечается, что он на целый век опередил свое время. Но авторы не сообщают, что же произошло век спустя. Получается, что время распространения опыта Оуэна пришло само собой. Увы! Это не так.
Век спустя в результате Великой Октябрьской социалистической революции было образовано государство, в котором идеи Оуэна не только в полной мере реализовывались по всей стране, но и получили дальнейшее развитие. После введения в СССР 8-часового рабочего дня и регулярных отпусков эта социальная акция, подобно цепной реакции, прокатилась по миру. Уже в 1919 году Франция, первая за Западе, учредила восьмичасовой рабочий день. Сделано было это, как утверждали тогда обозреватели, не ради преклонения перед Советами, а из желания оградить рабочий класс от «тлетворных» влияний с Востока. В мае 1936 года к власти во Франции пришло правительство Народного фронта, которое возглавил Леон Блюм. При поддержке коммунистов он принял закон о регулярных отпусках. Вслед за Францией подобные новшества вводили другие капиталистические страны. Разве могут удержаться у власти в развитых капиталистических странах правители, которые посягнут на эти преобразования социалистического происхождения? Кстати, в современной России один из проектов Трудового кодекса, лоббируемый правыми, предусматривал увеличение рабочего дня до 12 часов. Его дружно и демонстративно провалили. Из заявлений и материалов о благотворном влиянии СССР на улучшение положения рабочих и служащих в капиталистических странах можно составить тысячи томов. Этого не замечают лишь те, кто этого не желает! Благодарю за внимание!
Элфорд: «Цивилизация — это дар богов во плоти и крови»
После выступления Миронова Васильев объявил очередной перерыв, который затянулся по времени едва ли не вдвое. Поэтому, открывая продолжение заседания клуба, Васильев объяснил причину этого обстоятельства.
— Уважаемые коллеги, я специально затягивал наш перерыв, так как мой помощник сообщил из аэропорта, что самолет из Каира прилетел по расписанию. Как мы и рассчитывали, на заседании нашего клуба успеет выступить и всемирно известный исследователь древних цивилизаций Алан Элфорд. Вчера он был докладчиком на конференции в Египте, а сегодня прямо с корабля на бал к нам... Мы ему весьма благодарны за то, что в столь напряженном графике залетел в Москву, которую мы завтра покажем ему во всей красе. А сейчас вам слово, господин Элфорд.
