Несколько раз оба были в России: у Грега здесь шел его мюзикл, который он писал специально для Томского театра оперетты. Оба от этих поездок были без ума. Радушие русских, интереснейшие разговоры за столом, водка, которая, как оказалось, так чудесно релаксирует, развязывает язык. По возвращении домой только и разговоров было, что о прекрасной далекой стране.
Однажды Грег поехал в Россию один, у Бриджит начинался театральный сезон, она не смогла его сопровождать. Он хотел было задержаться, но томичи тоже не могли ждать: репетиции следовало начинать немедленно.
В аэропорте они нежно расстались. «Мы ведь еще не разлучались никогда, — сказал Грег. — Я буду по тебе скучать». — «Я тоже», — пообещала Бриджит.
Он должен был вернуться через месяц. Но позвонил, что задерживается. Потом отложил приезд еще... Наконец, звонок: вылетаю, скоро буду, встречай. В Rotary Club, клубе для самых уважаемых людей города, где Бриджит, состояла членом совета, на очередное заседание было намечено прекрасное мероприятие: рассказ Грега о его долгой поездке в Россию. Он и раньше выступал здесь, показывал слайды, играл на рояле русские мелодии, пел русские песни. Бриджит присоединяла и свои впечатления от разных встреч. Члены клуба предвкушали удовольствие... Его ждали час, второй. Это казалось странным, поскольку было точно известно: Грег вернулся два дня назад. Еще больше пугало отсутствие Бриджит: за год она не пропустила ни одного заседания. Их телефон отвечал веселым голосом Бриджит, записанным на автоответчике уже очень давно, что, мол, мы очень рады вашему звонку, оставьте свой номер.
Наконец, когда уже стало ясно, что произошло что-то ужасное, у председателя клуба зазвонил мобильный, и голос живой Бриджит сообщил, что у них все в порядке, но, к сожалению, Грег приехать не может. Он болен.
Грег был и впрямь болен, но не телесно, а душевно. Дело в том, как он сообщил жене, что в Томске он влюбился. «Она красива? Красивее меня?» — улыбнулась Бриджит. Она знала, что Грег музыкант, артист, а значит, человек влюбчивый. Что-то подобное пару раз случалось и раньше. Она не придавала этому большого значения. «Нет, с тобой ее сравнить нельзя. Ты намного красивее». — «Значит, моложе? Мне ведь уже 31, старушка», — она продолжала шутить. «Ей 42. У нее двое детей и даже внук, — и дальше, не переводя дыхание: — Я обещал жениться».
Бриджит стало ясно, что именно надо делать, и делать немедленно. Она позвонила семейному психологу. Тот спросил, что случилось. Она вкратце обрисовала их ситуацию. Психолог сказал, что может принять их только через неделю, но уверен, за это время они и сами свою проблему решат. Но они не решили ее ни до психолога, ни после. Бедняга Грег никак не мог выйти из тупика. «Ты меня больше не любишь?» — спрашивала Бриджит. «Люблю», — честно отвечал муж. «Тогда в чем же дело?» — «Ее я тоже люблю». — «Но если оба условия равны, то почему ты предпочитаешь ее? Представь себе, сколько новых проблем ты потянешь в свою жизнь с этим браком». — «Представляю, — обреченно отвечал Грег. — Но это какая-то другая любовь. Это такая огромная сила. Я не испытывал ничего подобного в своей жизни. И даже не представлял, что такое бывает».
Много времени спустя, когда они уже развелись, я задним числом воссоздала эту картину, невнятную, не поддающуюся никакой логике, кроме, конечно, логики чувств. Я собрала этот пазл из откровений Бриджит, из разговоров с общими друзьями, которым Грег пытался что-то объяснить. А что тут объяснишь? Ну, женщина как женщина. Переводчица. Преданная мать. Но и преданная возлюбленная. Она так умеет слушать — не только ушами, всем своим существом. Она не просто его понимает. Она проникает в самые глубины его Я и извлекает оттуда самое лучшее. Он и не думал, что способен раскрыться так полно, он и не знал, какие возможности таятся на дне его души. Он не подозревал, что умеет так любить — безоглядно, безотчетно, растворяясь в другом. Это она его научила. И она не просто сопереживает — она будто берет на себя всю тяжесть его забот. Ему ничего не страшно рядом с ней. И это дает ему такое наслаждение (он, естественно, сказал «кайф»), какого не может дать никакой самый изощренный секс. Хотя и тут все в полном порядке. Он обнаружил в себе неведомую раньше страстность.
Бриджит, рассказывая мне об этом, винила во всем свое скандинавское происхождение: кто-то из ее далеких предков был родом из Швеции, а северяне, как известно, люди сдержанные и на открытые проявления чувств не способны. Но я думаю, дело тут именно в американской культуре. Она просто не предполагает такую яркость, такую обнаженность и бурю эмоций. И такую их глубину.
Грег женился на своей сибирячке, привез ее в Чикаго вместе со всей родней. Он предполагал, как все ему пророчили, что идиллия эта продлится недолго. «Ну что ж, сколько продлится, и за то спасибо», — говорил он. Но вот прошло восемь лет. Общие знакомые говорят, что он все еще счастлив.
Счастлива и Бриджит. Она вышла замуж за настоящего американца — успешного, богатого, уверенного в себе. Ему нравится, что у него такая элегантная и обаятельная жена. И он никак не может взять в толк: чего же этому чудаку Грегу не хватало?
Стив, юноша ироничный и насмешливый, с удовольствием поддается на мой шутливый тон. Он любит, когда я над ним подшучиваю. Самоирония — его стиль.
Я живу в доме его родителей в городке Уитон и часто вижу там его подругу Пэм. Она тоже студентка и под стать Стиву — смешлива. Они дружат со школы. Раньше называли друг друга скулмейт, потом дейт, теперь вот бойфренд и герлфренд.
Когда я приезжаю через год, Стив сообщает мне о важном событии: он стал fiance (женихом). Вспомнив о той шутейности, коя в России приличествует этому слову, а также о самоиронии Стива, я стала над ним подшучивать. Я пропела ему песенку «Тили-тили тесто, жених и невеста» и постаралась перевести посмешней. Но Стив не улыбнулся. «Над этим нельзя шутить, — объяснил он мне очень мягко, стараясь не обидеть, — это слишком важный шаг».
Да, в этом я убеждалась много раз: брак для американца — это очень серьезно. Здесь невозможна такая постановка: давай, мол, поженимся, а там видно будет. Прежде чем прийти к этому важному решению, молодые люди проводят обычно самый тщательный подсчет. Прежде всего — возраст. Если речь идет о девушке моложе двадцати четырех и юноше до двадцати шести, они, вероятнее всего, торопиться с бракосочетанием не будут. В 1970 году 45% мужчин и 64% женщин к двадцати четырем годам уже были мужьями и женами. Сегодня до 29 лет не вступают в брак 43% мужчин и 29% женщин. Иными словами, почти половина юношей и треть девушек женятся и выходят замуж после двадцати девяти лет.
Словом, говоря сухим языком статистики, возраст вступления в брак молодых американцев существенно повысился. Это в целом. Если же посмотреть на динамику по различным социальным категориям, разница будет еще больше.
Поскольку я, как обещала, пишу в основном о горожанах, имеющих высшее образование и, соответственно, доход выше среднего, то должна заметить: они вступают в свой первый брак еще позднее. Причины? Их несколько.
Растет престиж высшего образования. Все больше людей принимают решение поступить в университет или колледж. Учеба в Америке стоит дорого. Год обучения в государственном университете — 25-30 тысяч долларов. А в элитном — еще дороже, например, в Гарварде — 50 тысяч долларов. Материально поддерживать детей после школы в Америке не принято. Даже если родители и соглашаются оплатить учебу в вузе, то лишь частично. Остальное следует взять на себя самому студенту. Обычно он берет кредит в банке, который может начать выплачивать уже во время учебы. Но для этого надо много работать.
Учеба, работа, безденежье — какая уж тут женитьба! Чаще всего, однако, кредит приходится отдавать банку после диплома, с зарплаты. Эта кабала может затянуться на несколько лет. Молодой же американец, как я сказала, на брак смотрит серьезно и расчетливо. Он скрупулезно считает, сколько денег придется потратить на аренду квартиры. Жить дипломированному специалисту в доме родителей, если он к тому же женат, просто неприлично. В снятую квартиру, очевидно, придется покупать мебель. Пусть недорогую. Пусть по минимуму. Все равно это деньги, и деньги существенные.
Дальше — машина. Конечно, ко времени окончания университета автомобиль у каждого, скорее всего, есть. Но одно дело — бедный студент, другое — специалист с дипломом. Ему иметь старую машину не пристало. Вернее всего, придется покупать два новых автомобиля. Пусть в кредит, с рассрочкой. Пусть даже вообще не из магазина, это может быть подержанная машина, уже набегавшая какие-то километры, но обязательно хорошего бренда, то есть торговой марки. И она, конечно, тоже будет стоить немалых денег.
Любую машину надо застраховать, сумму эту нельзя не учитывать. Однако страхование автомобиля еще терпимо по сравнению со страхованием здоровья — своего и своей семьи. В любом разговоре с работодателем о предполагаемом контракте кандидат прежде всего поинтересуется, входит ли в условие договора плата за страховку.
