Г. Попов, названный генерал-майором Б. Голышевым «ученым невеждой», в статье «Только правду, всю правду. К шестидесятилетию победы под Москвой» (Мк. 14,20,28.11.2001) объявил, что инициатива создать народное ополчение возникла у московского руководства, а Сталин был «не в восторге от этой идеи», думая: «Не создают ли в виде ополчения претенденты на новое правительство России вооруженную базу для себя?» По мысли Попова, эти формирования «со своими авторитетными формальными и неформальными лидерами, получив оружие, могли стать опасными», Сталин боялся, что Московский ГК ВКП(б) задумал-де отстранить его от власти. Но он, обращаясь к народу, еще 3.07 говорил: «Трудящиеся Москвы и Ленинграда уже приступили к созданию многотысячного народного ополчения на поддержку Красной Армии. В каждом городе, которому угрожает опасность нашествия врага, мы должны создать такое народное ополчение». Ополченцев на самом деле не успевали хорошо обучить, им не хватало оружия, это стало бедой многих наших соединений осенью и зимой 1941 г. Попов негодует: «все ополчение не остается в столице, сразу же уезжает из нее на рытье окопов», а «все грандиозные затраты человеческого труда и материалов» оказались бесполезными. В «Истории второй мировой войны» приведено донесение командира 5-го немецкого корпуса: «Используя хорошо оборудованные позиции… (не ополченцы ли создали их? — А, О.) и сильное минирование, 316-я русская дивизия… ведет поразительно упорную борьбу» (Т.4. С.98). В том, что ополченцы воевали, Попов видит не суровую необходимость, а желание погубить их «армейское командование получило приказ при первом же поводе двинуть ополченцев подальше от Москвы и бросить их в первую же мясорубку». Доктор военных наук Г, Кириленко писал о дивизиях народного ополчения: «Многие из них в последующем награждены орденами Ленина, Суворова и Боевого Красного Знамени, а дивизия народного ополчения. Киевского района Москвы стала даже 77-и гвардейской» (Пр.2002.№ 18). По версии Попова, Сталин не доверял тогда секретарю Московского горкома партии Щербакову, во как: объяснить то, что вскоре он назначил его начальником Главного политического управления Красной Армии! Тяжким 1941 г., жестокие бои на Западном направлении и под Москвой, массовый героизм советских людей показаны в романах К. Симонова «Живые и мертвые», В. Соколова «Вторжение». М. Бубеннова «Белая береза», И. Стаднюка «Война»., Г. Бакланова «Июль 1941 года», книгах, С. Смирнова «Брестская крепость» и «Герои Брестской крепости», повестях А. Бека «Волоколамское шоссе», К. Воробьева «Убиты под Москвой», Б. Васильева «В списках не значился».
С 10 октября Жуков возглавил оборону Москвы, А. Н. и Л. А Мерцаловы в брошюре «Г. К. Жуков: Новое прочтение или старый миф» (1995) утверждали, что «по своему образованию, общему кругозору» Тимошенко и Жуков «могли быть всего лишь рядовыми командирами». В таком случае как же недалекий и необразованный Жуков сумел разбить под Москвой немецкие войска, возглавляемые блестящими генералами? Правда, Резун в книге «Самоубийство. Зачем Гитлер напал на Советский Союз?» (2000) обрисовал Гитлера и его военачальников примитивными, не понимающими основ военного искусства. Умаляя силу нашего опаснейщего врага, он пытается снизить в глазах читателей значение великого подвига советского народа, разгромившего фашистскую Германию. Значит, был крайне низок уровень подготовки Красной армии, очень глупы были наши командиры, если, воюя с тупым противником, оснащенным к тому же негодной техникой, она терпела поражения и отступила до Москвы и Сталинграда. Книга ставит задачу запутать неискушенного читателя, создать в его душе хаос. Маршал А. Еременко справедливо осуждал «стремление оглупить Гитлера и его генштаб, имевшее хождение в нашей военно-исторической литературе»: «У Гитлера была масса просчетов. Вместе с тем надо признать, что многие из его решений с оперативной и подчас со стратегической точки зрения были верными…Перед нами был сильный, искушенный в военной науке враг» (Против фальсификации второй мировой войны».! 960. С.40). Манштейн считал, что Гитлер «обладал какой-то интуицией», при решении оперативных вопросов в 1940 г. ему «оставалось только удивляться тому, с какой быстротой он разобрался в точке зрения, которую группа армий отстаивала в течение вот уже нескольких месяцев» (130), Воля Гитлера помогла вермахту избежать более сокрушительного поражения зимой в 1941–1942 гг. Он приказал 3.01 Л 942 г: «Цепляться за каждый населенный пункт, не отступать ни на шаг, обороняться до последнего патрона, до последней гранаты — вот что требует от нас текущий момент».
Солоухин присочинил, что Жуков «просил перед каждым наступлением, чтобы соотношение наших бойцов и немцев было десять к одному». В «Истории войн» говорится, что советские полководцы добивались успехов только при подавляющем превосходстве своих войск: «Получив сильное подкрепление в количестве 100 свежих дивизий, русские начали контрнаступление и погнали германские войска, несмотря на их отчаянное сопротивление» (Т.З. С121). Не было у нас возможности заполучить столько новых дивизий. Советское контрнаступление 5.12 началось и проходило без превосходства в силах: «К началу декабря 1941 года противник имел под Москвой свыше 1708 тысяч человек, около 13,5 тысячи орудий и минометов, 1170 танков и 615 самолетов. В составе советских войск здесь было 1100 тысяч человек, 7652 орудия и миномета, 774 танка (в том числе 222 средних и тяжелых) и 1000 самолетов» (История Второй..». 1975. Т.4. С.284), Немцы превосходили там наши войска в личном составе — в 1,5 раза, в артиллерии — в 1,8, танках — 1,5 раза, в боевых самолетах уступали в 1,6 раза. Но на войне не все решает количественный фактор. И. Шафаревич писал о «совершенно загадочном повороте в войне»: «Тогда я понял, что, кроме числа мобилизованных солдат, количества боеприпасов и других зримых материальных вещей, способно материализоваться, стать реальным фактором духовное чувство, какой-то идеалистический порыв» (Зв.23.05.2001).
Еще до начала нашего контрнаступления под Москвой ряд высших германских деятелей стал сомневаться в успехе дальнейшей войны против СССР. Гальдер 23.11 писал: «Таких сухопутных войск, какими мы располагали к июню 1941 г., мы уже никогда больше иметь не будем…Возможно, что война сместится из плоскости военных успехов в плоскость способности выстоять в моральном и экономическом отношении» (Т.З. Кн.2. С.67). Немцы не смогли взять Ленинград, потеряли Тихвин, 29.11 их выбили из Ростова. 16.12 был освобожден Калинин. Наше наступление привело германскую армию к тяжкому поражению, она отступила от Москвы на 150–300 километров, в битве за нее потеряла более 500 000 человек, 1300 танков, 250О орудий. В книге «Гриф секретности снят» отмечено, что в Московской оборонительной операции мы безвозвратно потеряли 514 300 человек, а б контрнаступлении 139 586 человек. А на РТР 5.12.2001 г. объявили: в Московской битве погибло более двух миллионов наших солдат и офицеров, а воевали они саблями XIX века, взятыми из музеев.
Германская армия потерпела стратегическое поражение. Командовавший группой армий «Юг» фельдмаршал фон Рунштедт предложил отступить на границу с Польшей и закончить войну политическим путем. В июне 1945 г. фельдмаршал Кейтель заявил, что после поражения немецких войск под Москвой он не представлял себе «военного решения» всей восточной кампании, генерал Гальдер назвал это поражение «катастрофой» и «началом трагедии на востоке». В апреле 1985 г. в Международном научном симпозиуме, проходившем в Штудтгарте (ФРГ), обсуждалась тема: «Декабрь 1941 года — поворотный пункт войны». На нем американский ученый Ч. фон Лютишоу, «признавая роль битвы под Москвой, успех советских войск объяснял… вступлением США в войну против Японии» (А. Самсонов). Но немецкий блицкриг провалился до японского нападения на США. Адмирал Кузнецов, вопреки распространенному мнению, не склонен был «битву под Москвой считать уже переломной», полагая, что она «создала известные предпосылки для перелома, но все-таки переломными являются два сражения — это под Сталинградом и Курская битва» (СР.29.07.1988). В этой мысли есть свой резон, но вместе с тем следует иметь в виду огромное морально-психологическое значение победы под Москвой для нашего народа. Она показала, что немцы не всесильны, их можно бить и побеждать, это укрепило нашу уверенность в победе СССР.
Глава 6. Сталинградский поворот в войне
По мысли Василевского, для нашего командования «время после победы под Москвой явилось периодом головокружения от успехов». В начале 1942 г. Сталин допустил стратегический просчет в оценке возможностей немцев, посчитав, что после поражения под Москвой они в растерянности и потому надо «начать как можно быстрее общее наступление на всех фронтах, от Ладожского до Черного моря» (Г. Жуков). Он рассуждал: если на каком-то направлении фронт не добьется успеха, то он все равно будет сковывать врага, а «в это время результат будет на других участках». Но недостаток сил и ограниченные материальные возможности не позволяли нашей армии успешно наступать тогда на всех фронтах. Не хватало даже снарядов и мин. На Западном фронте, по словам Жукова, в период наступления «приходилось устанавливать норму расхода., боеприпасов — 1–2 выстрела на орудие в сутки» (Т.2. С.244). Он говорил 13.08.1966 г. в редакции «Военно-исторического журнала»: «Мы вводили много дивизий, которые совершенно не были подготовлены, были плохо вооружены, приходили сегодня на фронт — завтра мы их толкали в вой». Эта практика не могла оправдать себя. Серьезных успехов наши войска не добились, кроме Северо-Западного фронта, где они подошли к Великим Лукам «За период зимнего наступления войска Западного фронта продвинулись всего лишь на 70–100 километров, однако несколько улучшили стратегическую обстановку на западном направлении» (244). Предложение Жукова усилить его и продолжать там более мощное наступление Сталин не поддержал, наоборот, во время контрнаступления вместо наращивания сил оттуда забрали 1-ю ударную армию и вывели ее в резерв Ставки, а 30-ю армию передали Калининскому фронту. Впоследствии Жуков говорил: если бы дополнительные «силы и средства были брошены на западное направление… противник был бы смят, разгромлен и отброшен по крайней мере на линию Смоленска».
