Какою же светлой легла полосою
Та встреча в историю крёстных сестёр!
Как будто бы свиделось небо с землею,
Во тьме беспросветной вдруг вспыхнул костёр.
Поэма сама настраивается на эпический былинный ряд. Это уже великое сказание о едином славянском роде. Такие строки и петь надо, как ораторию, исполнять как героическую симфонию. Это уже звучит могучее народное косноязычие, пусть не такое изысканное, как в бессмысленных постмодернистских сочинениях, зато поднимающее наши народы, призывающее их к прямому позитивному действию.
Вся поэма к тому же пронизана духом Православия и, естественно, это тоже отторгает от "Крёстных сестёр" наших либеральных или иноверных оппонентов. Православию как бы заранее ничего не прощается. Католическая церковь в Польше окружена любовью, и это как бы не оспаривается никакими либералами. Протестанты, буддисты, мусульмане имеют право на свою литературу, свою поэзию. Лишь Православие приравнивается чуть ли не к мракобесию. Кстати, часто как со стороны левых оппонентов, так и правых. Может, прав поэт Валентин Василенко, все дело в том, что именно церковь и скрепляет прежде всего наши славянские народы. А Польша с её католичеством как бы уже давно и к славянству не приписывается.
Немало колдобин, извилин и трещин
На этом тернистом, нелёгком пути,
Но Богом и предками нам он завещан.
Хранить его надо, чтоб дальше идти.
Крёстным сёстрам было что порассказать друг другу. Так в разговорах и раздумьях о былом и о будущем Белая Медведица и Белая Лебедь оказались незаметно для себя на берегу древнего славянского моря, и волны выносят им навстречу седого Бояна в старинных одеждах. И верно же, ведь нынче все народы, стремящиеся сохранить своё могущество и величие, берегут прошлое, древние заветы. В Китае и сейчас увидишь древних мифических героев, от Лунного зайца до охотника И, у англичан, у немцев, у кельтов Ирландии и Бретани живы мифы и предания, скрепляющие народы воедино. Может и нам пора понять, что никаких ракет не хватит для защиты, если наш духовный Космос будет истерзан. Вот древний Боян и обращается к сёстрам:
Не всё ещё сказано вами друг другу,
И дух ваш подорван, и мысль не в ладу.
А мытарей сколько вас водит по кругу,
Плясать заставляя под их же дуду?
Вещий Боян, передав свои наставления народам-сёстрам, взмыл в вольную высь птицей Сирин. И уже сама Вселенная, сами Небеса, встревоженные возможной гибелью России и Украины, обращаются к крёстным сёстрам с призывом к единению. Дальше уже путь сестёр лежит к своим народам, к образумлению их.
Природа вернула на грешную землю
Сестёр, изумлённых посланьем небес.
Сердца их, призыву Господнему внемля,
С восторгом пылали – огонь не исчез!
Лебель-птица на память подарила иконку "Владимир, крестящий народы Руси". Медведица, смахнув незаметно слезу, дала Лебеди свой компас для птенцов, дабы не сбиться с пути. И вот уже "красивая птица, с крылом лучезарным, К Майдану летела, вся в пламени грёз…". В пламени великой объединяющей надежды.
Вроде бы сказка, красивая легенда из старинных времен, а так в жизни и получилось. И быть вновь Белой Лебеди и Белой Медведице вместе.
Я бы назвал эту поэму Валентина Василенко сжатым и по месту и по сюжету эпическим сказанием. Как бы восстановились традиции древних лирников, бредущих по дорогам растерзанной Руси. Бредёт наш могучий лирник от села к селу, от города к городу, везде оставляя свой след, восстанавливая порушенный Космос славянского духа.
Может, и сумеем, как в былые времена, прислушаться к голосу лирников, устами которых ведает Господь, и вернём наше порушенное единство?!
Не будет приюта в земле и на небе
Тому, кто во имя короны, венца,
Родство превратит в пыль и чёрную небыль,
А зёрна вражды бросит братьям в сердца!
И пусть злобствуют эстеты и недруги наших народов. Поэма Валентина Ивановича не столько сказание о судьбах народов России и Украины, сколько размышление о нашей будущей совместной судьбе, о нашей великой и неизбежной общности. Думаю, не случайно в России поэма "Крёстные сёстры" издана журналом "Путеводная звезда. Школьное чтение" и рекомендована нашим детям для внеклассного чтения. Не случайно её включают в программу концертов. Слово единения должно быть услышано.
Людмила Щипахина «НЕ ЛГАВШИЕ НИ НЫНЧЕ, НИ ВЧЕРА...»
***
Где же вы подруги-поэтессы?
Что же вы, родные, замолчали?
Феи духа, королевы прессы,
Звёздочки восторга и печали.
Горестно дышать в продажном мире,
Быть его частицею – постыдно.
Потому – не слышно вас в эфире
И по телевизору не видно.
Никому не нужные таланты...
Ветер перестройки дует в уши.
Расстреляли, словно оккупанты,
Ваши очарованные души.
А вокруг беснуется, зверея,
Время нестерпимого разврата.
Солнечные ямбы и хореи
Отлетели временно куда-то...
Но Олимп пресветлый стоит мессы!
Да вернётся трепетная лира!
Милые подруги-поэтессы,
Достоянье Родины. И мира...
ОНИ и МЫ
Штампуя решенья и даты,
С душой, провалившейся в ад,
ОНИ восседают, где надо,
Присвоив продажный мандат.
Карьерные эти везенья
Окутаны в денежный мрак.
Невидимый орден презренья
Приколот на модный пиджак.
А жизнь и темна, и бесславна
В авариях, взрывах, слезах...
Седеющий пепел Беслана
Лежит на её волосах.
От НИХ – мы по-рабски зависим
Хоть ИМ наши беды не в счёт.
Коттеджи взмываются к высям
И нефть по карманам течёт.
Хоть ростом – не больше напёрстка
А духом – не выше тюрьмы…
ОНИ – одинокая горстка.
А толпы молчащие – МЫ!
***
Как мачеха теперь литература.
К душевным откровеньям не добра.
И смотрит день – презрительно и хмуро,
На доблестных служителей пера.
Не на заказ мы пишем, а на вечность.
От груза орд весомее строка.
А всяческая шоу-теленечисть
На нас, безумцев, смотрит свысока.
Но призванные в жизни чем-то ВЫСШИМ,
Презревшие людскую глухоту,
Покуда дышим – одержимо пишем,
Доверясь сердцу, ручке и листу.
И всё, что растоптали в веке новом,
С РУБЛЁМ, а не с ЗВЕЗДОЮ говоря,
Взойдёт, как степь, засеянная СЛОВОМ,
Единым СЛОВОМ, сказанным не зря.
Не признаны судьбой. Не обогреты.
Не лгавшие ни нынче, ни вчера,
Друзья мои, безвестные поэты –
Последние апостолы добра.
СТОЛИЦА
Тебе ли пристало, столица,
С державной дороги свернуть?
В фальшивые храмы рядиться,
Рекламы повесив на грудь.
Притворно и ахать и охать
Над горем великой страны,
Где топчется алчная похоть
У самой кремлёвской стены.
