Хитёр монтёр! / Искусство и культура / Главная тема
Хитёр монтёр!
/ Искусство и культура / Главная тема
Олег Табаков: «Грязными ногами в чистую душу художнику не лезу, но настойчивость проявляю. Я снял с репертуара в этом театре больше спектаклей, чем советская власть запретила»
Олег Табаков перед отъездом на гастроли с руководимой им четверть века «Табакеркой», театром-студией с улицы Чаплыгина, завернул в Камергерский переулок в МХТ, во главе которого стоит «лишь» тринадцатый год. Поговорил накоротке с Борисом Мессерером, отдал распоряжения помощникам, забрал пачку рецензий на вызвавшую шквал разноречивых откликов премьеру Константина Богомолова «Идеальный муж» и ответил на вопросы «Итогов» о двух подотчетных ему, Олегу Павловичу, театрах. Впрочем, не только о них…
— Решили в глушь податься, Олег Павлович? В Саратов?
— На гастроли. Первоначально планировался Киев, но человек, бравшийся за организацию поездки, не выполнил контрактные обязательства, не выплатил театру причитающееся. Это выяснилось полтора месяца назад, и мы расстались. За столь короткое время сложно отыскать замену, но на моей родине, в Саратове, добрые люди пришли на выручку, помогли.
— У вас ведь на жуликов глаз должен быть хорошо наметан. С вашим-то опытом…
— Э-э, нет! Есть у меня недостаток: доверчив. Сам не жульничаю и от других подобного не жду.
— А так не скажешь. В том смысле, что не производите впечатления наивного человека, Олег Павлович.
— Больше того: возможно, я даже не умный, но уж точно хитрый!
— Поэтому вы с двумя труппами управляетесь, а иные и с одной совладать не могут? Посмотрите, что творится у соседей в Большом.
— Ты предлагаешь рассуждать о логике нелюдей, а я человек и не желаю прикасаться к этой теме. Она для меня за гранью добра и зла.
— Вы о покушении на Сергея Филина, но это лишь вершина айсберга.
— Не стану комментировать, поскольку я профессионал и привык рассуждать о том, что хорошо знаю и понимаю. За сезон играю около восьмидесяти спектаклей. Вряд ли наберется много 77-летних гренадеров, способных похвастать такой же результативностью. Я уже почти шестьдесят лет в профессии. В Школу-студию МХАТ мы с Валькой Гафтом поступили в 1953-м, когда умер Сталин, и это был праздник.
— Поступление или смерть вождя?
— И то и другое.
— Значит, об отношении к идее вернуть Волгограду имя генералиссимуса можно вас не спрашивать?
— Для меня это не вопрос. Все очевидно! Как и предложение переименовывать город на шесть дней в году. Похоже на торговлю. Мелкорозничную.
— Тогда вернемся к Большому театру.
— Не желаю обсуждать коллег! Словоблудием не занимаюсь. Это дурной тон и ниже моего достоинства. Зачем делать то, чего потом придется стыдиться? Я родился в конце первой трети прошлого века, моей старшей внучке уже исполнилось 22 года, а младшей дочке в апреле будет семь. Число соотечественников и граждан из ближнего зарубежья, желающих сфотографироваться на моем фоне, по-прежнему не убывает. Представляешь, перед сколькими людьми не хочу краснеть?
— А может, Олег Павлович, уходите от ответа по той причине, что оказались втянуты в конфликт, поддержав кандидатуру Николая Цискаридзе на пост гендиректора Большого и выступив против Анатолия Иксанова? Вольно или невольно.
— Ты знаешь, нет. Не хочу подливать дегтя в эту бочку рассказом, каким образом попал в число тех, кто обратился к Владимиру Путину в связи с ситуацией в Большом театре. Эти детали ничего не дадут. Не принесут пользу. А вред могут. История с письмом нехорошая, что тут долго рассуждать. И администрация президента указала нам, где наше место. Я лет тридцать никаких коллективных воззваний не подписывал и впредь не буду. Желание напрочь отшибло.
— А перед Иксановым извинились?
— Конечно! У нас с Анатолием Геннадьевичем отношения человеческие, я сказал ему все приватно, с глазу на глаз.
— Совет коллеге решились бы дать в конфликтной ситуации?
— Если у людей есть интерес, могу поделиться опытом. А сам с инициативой не лезу. Какое расстояние между МХТ и Большим? Метров двести, наверное. Три минуты ходьбы. Было бы желание…
— Вы-то в ГАБТ захаживаете?
— На открытие приглашали…
— И как?
— Старик, я ведь не ложи и кресла помню, а Галину Уланову в роли Джульетты, Хозяйку Медной горы Майи Плисецкой, Володю Васильева в «Спартаке» и Катю Максимову в «Анюте»… А как замечательно исполнял партию Меркуцио Сергей Корень! Это не описать словами, надо было видеть. Немало приятных воспоминаний, высоких радостей связано у меня с походами в Большой. Сегодня же сарафанное радио не доносит до моих ушей информацию, что нельзя пропустить там ту или иную премьеру… С другой стороны, могу утверждать, что Иксанов — один из лучших театральных администраторов России. Знаю его со времен, когда он был директором ленинградского БДТ. Анатолий Геннадьевич — профессионал!
— Но не станете же спорить, что Большой драматический театр ассоциируется в первую очередь с именем Георгия Товстоногова. Многолетнего художественного руководителя БДТ, а не его директора.
— Так и есть. По этой причине прославленный театр и носит сегодня имя Георгия Александровича. Тем не менее данный факт не исключает другого: театральный администратор — профессия, которой надо всерьез учиться. Когда я работал директором «Современника», а стал я им — для справки — в возрасте 34 лет, был такой Изя Гольдман. Он делился со мной секретами ремесла и говорил: «Лелик, запомни! Главные деньги в театре воруют на сэзонном рэмонте». Слушал я с интересом и думал, как сделать, чтобы при мне ничего не украли… От хорошего администратора очень многое зависит, хотя, конечно, главным человеком в театре должен быть худрук. И БДТ руководил Товстоногов, а не Иксанов. Это тоже факт.
— Как же получилось, что в самом большом-пребольшом театре гендиректор есть, а худрука нет?
— Думаю, это серьезная недоработка, допущенная в свое время Министерством культуры.
— Вы на роль кризисного управляющего согласились бы, Олег Павлович? Теоретически.
— С моей стороны было бы фамильярностью делать подобные заявления. Суесловие! Начать с того, что помню о возрасте. Маловато времени осталось, чтобы ввязываться в сложное новое дело. Тринадцать лет назад, когда умер Олег Николаевич Ефремов и положение во МХАТе было аховым, понимал: запас прочности есть. Сейчас силенок для штурма непокоренных вершин поубавилось, а я человек честолюбивый, на полпути не привык останавливаться. Если уж браться за гуж, то всерьез, чтобы потом предъявить общественности результаты труда. Никогда не делал ничего, в чем сомневался, не был уверен в успехе. Назови это инстинктом самосохранения. Или хитрованством. А может, провинциальность происхождения сказывается. Есть и еще одно обстоятельство, из-за которого не пошел бы руководить музыкально-хореографическим театром: в моем дипломе с отличием единственная четверка была по танцам…
— Уж извините, Олег Павлович, до конца оттопчу ноги и снова вернусь к Большому... В ваших труппах подобное тому, что случилось с Сергеем Филиным, возможно?
— Нет. Категорически нет! Повторяю: это поступок нелюдей, а я поведение тварей не комментирую. Мне почему-то кажется, что причина произошедшего с руководителем балетной труппы Большого кроется в бытовухе. Там не творчество, не художественные проблемы, а криминал на бытовой почве. Артист не смог бы поступить с коллегой столь бесчеловечным образом... Знаешь, однажды я видел, как молодая девушка поджидала мою первую жену Людмилу со склянкой, внутри которой плескалась жидкость.
— И?..
— Все остались живы и здоровы. Это главное, а остальное — частности, в которые углубляться не стоит. Если начать ворошить прошлое, можно ведь и забавные эпизоды вспомнить. Вовка Машков очень хотел учиться на моем курсе в Школе-студии МХАТ. К тому моменту его уже дважды выгоняли из училищ за буйный нрав, он устроился декоратором в Художественный театр и караулил меня за сценой. С банкой…
— Правда?
— Надо же было парню обратить на себя внимание мастера курса! Но это шутка.
