Могут сказать: стерпится – слюбится, была у нас милиция, станет полиция; есть у нас спортсмен и спортсменка, будут – полисмен и полисменка. Ну и что такого? Зато уж название-то такое современное и международное, объединяющее в себе и полицию нравов, и тайную полицию (то бишь жандармерию), и налоговую полицию (была у нас такая в 1993–2003 гг.), не говоря уже о появившихся на дорогах лежачих полицейских (не лежачих же милиционеров в самом деле!).
На такие возражения наивных оптимистов отвечаю следующим образом: по упомянутому выше объективному закону сохранения этимологической памяти в языке слова «милиция» и «полиция» не будут у нас смешиваться и взаимно заменяться: модный ныне ребрендинг (замена вывески без смены содержания) здесь не пройдёт. Первое из них «милиция» (с производными «милиционер», «милицейский» и др.) в общественном языковом сознании связано с заботой властей, государства о благополучии, покое и охране личных прав и свобод граждан, а второе – «полиция» (с производными «полицейщина», «полицай» и возможным возрождением забытого фараона и даже легавого ) навсегда соединилось в нашем общеязыковом сознании с антидемократической политикой государства, с отторжением народа от власти, её представителей.
Возможно, кто-то возразит, что есть, мол, и теперь у наших стражей порядка такие словечки и прозвища, как менты , мусорá и прочие. Да, есть, но ведь они, как это всем понятно, имеют окраску разговорной и добродушной шутки и не несут в себе тех коннотаций, то есть дополнительных смысловых и экспрессивных отрицательных оценок, которые содержатся в словах «полицейский», «полиция», «полицай» и «полицаи».
Если мы хотим и готовы увеличить пропасть между властью и народом, то давайте вводить в официальный оборот термин «полиция» (с его производными, включая презрительно-ругательное «полицай», множественное – «полицаи»).
Вот только будет ли это служить укреплению и единению нашего общества, идейно (да и организационно) расшатанного в последние десятилетия? Ответ, я думаю, очевиден, и, видимо, многие поддержат меня в моих прогностических оценках и сугубо лингвистических доводах.
Лев СКВОРЦОВ , доктор филологических наук, профессор
P.S. Весьма показательны результаты первых опросов по поводу смены названия ( полиция вместо милиции ) в «Новой газете» от 18.08.2010 г.: за милицию проголосовало около 50 процентов читателей (49,25 процента), за полицию – менее 20 процентов (18,97 процента), а около трети (31,78 процента) заявили: «А нам всё равно».
Глас народа – глас Божий. Или уже нет?
(Российская Федерация сегодня. – 2010. – № 20 – С. 40–41.)
Вот вам скворцовский пример экологического отношения к слову. Мы ныне живём, словно забыли, что «Слово – это Бог». И серьёзный лингвист возвращает нас в этой статье к истоку: «Вначале было Слово».
Не услышали? Это не его проблема. Он сказал.
Лев Скворцов не только ученик великих российских лингвистов Виноградова, Ожегова, Реформатского, но и учитель для любого серьёзного, современного лингвиста, гигант в области языкознания. Ему ныне впору вести по телевидению целую разработанную им же программу; она, я уверена, получится не только познавательно необходимой, но и увлекательной, весёлой, ибо по сей день одарённый озорной мальчик из Суздаля просвечивает сквозь годы в кажущемся солидным профессоре.
У Льва Скворцова юбилей – 80 лет. Не сказать, что ему не додано в почёте и славе. Профессор кафедры русского языка и стилистики Литературного института им. Горького и кафедры мировой литературы и культуры МГИМО МИД России, постоянный председатель жюри десяти всероссийских олимпиад школьников по русскому языку, действительный член Академии российской словесности, член Союза писателей России. Осенью 2008 года 26-м изданием вышел «Толковый словарь русского языка» С. Ожегова с дополнениями Л. Скворцова. Начиная с 24-го издания он является титульным редактором этого знаменитого словаря.
Особая слава, вроде бы не звёздная, но его слава – почёт и уважение коллег, безоговорочное признание от учеников. Немало.
– Когда Лев Скворцов читал у нас лекции факультативно, я всегда сбегал с обязательных занятий, чтобы послушать его. Потрясающий знаток! – так сказал мне в частном разговоре бывший студент, а ныне сотрудник международного информационного агентства «Россия сегодня».
В жизни замечательного лексикографа, как и в работе, всё чётко, солидно, серьёзно. На вечеринке в конце 1953 года он встретил девушку. Она родом из Вологды, отличница, умница, красавица. Татьяна Стенина. Однокурсники. Лингвисты. Общие интересы. Суздаль и Вологда. Он и Она. Сплелись в их общей судьбе. Помню, на исходе пятого курса, когда распределение для каждого студента, оканчивающего филфак МГУ, было свободным, что означало выход в жизнь на все четыре стороны, то есть куда сможешь устроиться, там и твоё место, пронёсся слух: десять лучших студенток-лингвисток получают распределение в корректорскую газеты «Правда». Многие завидовали счастливицам. Я была в меньшинстве, считая работу корректора важной, но скучной. Таня Стенина-Скворцова, скромная русская женщина, под стать мужу, проявила недюжинное постоянство. Росла на работе. Поднялась до руководящей корректорской должности. Скучная работа? Какая глупость! Если любишь, не может быть скучно.
Дети? Сын Ярослав Львович, декан факультета журналистики Института международных отношений.
Дочь Ирина Львовна, преподаватель английского языка на факультете иностранных языков МГУ.
Жизнь удалась. Лев Скворцов сегодня на боевом посту. Там, где нужна его недюжинная сила для защиты русского языка.
О чём мечтает на пороге 80-летия?
Чтоб близкие не болели.
Чтоб успеть завершить задуманное.
Чтоб ничто не мешало сесть за письменный стол и погрузиться в океан родного русского языка, чьи сила и красота неисчерпаемы, возможности не ограничены, а опасности, подстерегающие язык, непредсказуемы.
Теги: русский язык , филология
Как выполнить благие пожелания?
Обсуждаем проект "Основы государственной культурной политики"
Русская печать и общество, не стой у них поперёк горла «правительство», разорвали бы на клоки Россию, и раздали бы эти клоки соседям даже и не за деньги, а просто за «рюмочку» похвалы. И вот отчего без решительности и колебания нужно прямо становиться на сторону «бездарного правительства», которое всё-таки одно только всё охраняет и оберегает.
В.В. Розанов
Умница Василий Васильевич берёт слово «правительство» в кавычки, понимая, что в России и верховная власть наособицу - то она царь с окружением, то лично отец народов, то Политбюро, то вертикаль власти, но нам последние двадцать лет постоянно суют под нос Конституцию и утверждают, что никакого «бездарного правительства» вовсе не надо. Собственно с этого и началась статья («ЛГ», № 21) Станислава Станских – руководителя Центра конституционной истории (каких только центров не насоздавали!): «Пифагор был прав?». А прав ли сам автор? Он начал обсуждать проект «Основ государственной культурной политики» с утверждения, что документ «весьма идеологизирован и уже в силу этого не соответствует Конституции. Прежде чем сочинять основы культурной политики, нелишним было бы для начала изучить основы конституционного строя». Документ разрабатывался в соответствии с поручением президента РФ Владимира Путина. Для этого была создана специальная рабочая группа, главой которой стал руководитель администрации Кремля Сергей Иванов, а ответственным секретарём – советник президента по культуре Владимир Толстой. Смешно подозревать всех в незнании Конституции!
Открывая ещё первое заседание рабочей группы по разработке «Проекта Основ государственной культурной политики», Сергей Иванов отметил: «[?]Современная культурная политика в России не может иметь отраслевой уклон и сводиться лишь к управлению театрами, музеями, библиотеками, к финансированию различных фестивалей и конкурсов. Сегодня речь идёт о необходимости формулирования целей, задач и принципов реализации государственной культурной политики, которая так или иначе охватывала бы практически все стороны жизни». Тем не менее разработчикам «Проекта…» не удалось уйти от ведомственности, и этому есть объяснение: государственная культурная политика – это основа государственной идеологии, которая отсутствует в России уже около четверти века. Мало того, государственная идеология запрещена действующей Конституцией РФ.
