Но как же так коллективы? А кто открыл тяготение? Ньютон! А кто открыл Америку? Колумб!
Однако вспоминается мне, что в детстве я читал книжку, которая так и называлась: «Разоблаченный Колумб». Автор доказывал, что заслуги великого генуэзца не так уж велики. Мореплавание изобрел не он, не он создал кораблестроение, само собой разумеется. Опыт капитанов, продвигавшихся на юг вдоль побережья Африки, Колумб получил в готовом виде. Даже Атлантический океан он пересек не первым. За пятьсот лет до него это сделали викинги. И вероятно, событие это повторялось не раз, потому что среди моряков ходили легенды о плавучих островах Бразилия и Сант-Брандан, хорошо известные Колумбу. Конечно, не плавучие были острова, просто корабли в разных местах натыкались на американские берега. В довершение всего, Колумб так и не понял своего открытия: считал, что нашел морской путь в Индию и Китай, аборигенов Америки назвал индейцами. О новом материке заговорили картографы, получившие сведения от Америго Веспуччи. Действительно, Кубу и Гаити Колумб нашел, но даже к материку он приплыл не первым. Все его дальнейшие плавания дали мало, а остаток жизни он употребил на то, чтобы доход от «Индии» шел ему – Колумбу – лично.
Тогда я не очень поверил автору. Решил, что это какой-то хулитель, злопыхатель. Но вот много лет спустя ко мне в руки попала биография Ньютона, писанная С.Вавиловым, физиком, специалистом… и мне показалось, что я читаю книгу под названием «Разоблаченный Ньютон».
Оказывается, не было падающего яблока и не было озарения. Если и были, роль сыграли ничтожную. На самом деле история складывалась таким образом:
– после того как Коперник выпустил книгу о том, что планеты обращаются вокруг Солнца;
– после того как Кеплер на основании наблюдений Тихо Браге внес поправку: «планеты движутся не по кругам, а по эллипсам»;
– после того как Галилей установил закон инерции: каждое тело, на которое не действуют силы, движется прямолинейно и равномерно;
– после всего этого был сделан естественный вывод: если планеты движутся не прямолинейно, а по эллипсу, стало быть, есть некая сила, сбивающая их с прямого пути.
И несколько десятилетий шел спор о математической закономерности этой силы: убывает ли она пропорционально расстоянию или пропорционально квадрату расстояния. И забытые ныне Буллиальд и Борелли, а также Роберт Гук, разносторонний ученый-энциклопедист, назвавший клетки клетками, автор закона Гука и секретарь Лондонского Королевского общества – тогдашней Академии наук – отстаивали квадрат расстояния. И именно Гук написал Ньютону: «Не хотите ли Вы высказать соображения по этому поводу?» Несколько лет спустя были опубликованы «Математические начала» Ньютона со строгим выводом формулы тяготения. Ньютон не упоминал Гука, тот обиделся, возник сварливый спор о приоритете.
Так что же сделал Ньютон: открыл всемирное тяготение или доказал справедливость формулы?
Можно было бы добавить и историю «Разоблаченный Люмьер» – об изобретателе то ли кино, то ли переключателя с зубчиками, предупреждавшего скольжение ленты. И добавить историю «Разоблаченный Уатт» – об изобретателе паровой машины, или же обособленного конденсатора. Но я вовсе не хочу заниматься разоблачениями. Этак сложилась история, что коллективное деяние было закреплено за одним именем, пусть самым главным… а мне бы хотелось рассказать обо всей плеяде авторов великого открытия, о характерных чертах их характеров.
Характеры же, как выясняется, связаны с этапами открытия.
Прежде всего придется поведать о предшественниках гения. Как правило, это неудачники. Почему? Потому что они забегают вперед, берутся за дело раньше, чем Можно сделать открытие, или делают его раньше, чем Нужно.
Обратите внимание на эти слова «Можно», «Нужно». Их игра определяет всю историю открытия.
Итак, первые черновики будущего открытия появляются раньше, чем нужно, или не там, где нужно, не там, где возможно. Стало быть, авторы их – этих черновиков – люди, переоценившие свои силы или силы техники, вступившие в конфликт с эпохой, наивные мечтатели, утописты, обреченные на непризнание и неуспех.
Но за беспочвенными мечтателями, иногда за несколькими поколениями беспочвенных следует победитель. Взобравшись на плечи предшественников, дождавшись необходимости или возможности, он пробивает косность природы и людей. Как правило, это могучий человек, энергичный, «пробойный». И сын своего времени. Вспомните, что за личность Колумб. Жадный грабитель, иначе не назовешь. А Уатт! Десятки лет провел в судах, отстаивая свои патенты, пороча продолжателей.
Победа одержана. Мост через океан проложен. Теперь следует самый щедрый этап. Не принято, даже непедагогично писать, что на каком-то этапе открытия достаются легко. Но когда наведена переправа через бурную реку, трудно ли перейти на тот берег? Через Атлантику навел переправу Колумб; после него любой корабль, взявший курс на запад, натыкался на неведомую страну или архипелаг или реку. Сами судите: так ли трудно было после Колумба открыть Юкатан, Мексику, Ориноко, Амазонку, Миссисипи, перейдя Панамский перешеек, увидеть Тихий океан?
Получив в руки первый телескоп, Галилей за несколько вечеров открыл горы на Луне, фазы Венеры, спутники Юпитера, кольца Сатурна. Каждое из этих открытий обессмертило бы имя астронома. То же было с микроскопом и с электронным микроскопом, с фотографией, со спектральным анализом. Бывает время, когда открытия валяются на виду, только поспевай подбирать. Тут не гениальность требуется, а энергия и проворство. Успеть надо, пока другие не расхватали самородки.
Но подобрать самородки нетрудно: этап легких находок недолговечен. Эпоха великих открытий в Америке уложилась в полвека, открытие Сибири – в тридцать лет (если исключить первейшего и завершающего – Ермака и Атласова). Затем идут периоды труда, многолетние, многовековые, окрашивающие всю историю науки, создающие впечатление, что вся она – удел тружеников. Естественно, труженики характерны для этой эпохи. Справедливости вопреки природа вознаграждает скромных скромно и с каждым десятилетием все скромнее. Месторождение открытий выработано, остается подбирать крохи. «В грамм добыча, в годы труды». Прииск в таких случаях оставляют, забрасывают, а в науке продолжают трудиться комментаторы, популяризаторы, толкователи, биографы. Потом и крохи подобраны, найти нечего; продолжатели уверяют, что и вообще в науке ничего не найдешь, с возмущением кидаются на прожектеров, предлагающих какие-то дымные паровозы, когда всем известно, что грузы и пассажиров возят лошади, лошади и только лошади, следовательно, серьезный ученый должен заниматься коневодством, улучшать породы, сравнивать их, каталоги составлять, выставки устраивать. От паровозов же у пассажиров будет сотрясение мозга, искры подожгут леса, зрители сойдут с ума от скорости. И вообще в Библии нет ничего про паровозы, значит, они невозможны и богопротивны.
Итак, уже наметилась целая плеяда характеров: неудачливые пионеры-мечтатели, практичные и энергичные победители, продолжатели, хваткие и напористые, скромные труженики, верные последователи, толкователи, почитатели прошлого…
Столько участников открытия. Хватит не на один том.
Что же они откроют у меня?
Требуется красочный пример. Вся литература – это красочные примеры. Вообще мы мыслим примерами. Без фактов рассуждение не убеждает. Представьте себе, что на первых страницах не говорилось бы ни о Колумбе, ни о Ньютоне. Что осталось бы? Общие слова.
Итак, нужен пример открытия, красочного, весомого и фантастического.
Фантастическое нужно мне лично, и не только потому, что я специалист по фантастике. С придуманными героями я свободен, могу хвалить и хулить их невозбранно. А насчет исторических личностей мнения такие устоявшиеся. Попробуй хулить Ньютона, хотя бы ущемлять немножко, заедят дивизии ньютоноведов, этих самых последователей-толкователей, чья жизненная миссия разъяснять молодежи, как же гениален был гениальный Ньютон.
Красочное и весомое нужно читателю. Кому же захочется вникать в подробности изобретения трехниточной шпульки (бывает такая?). Читателю подавай глобальное. Это не упрек. Шпулька понятна и интересна текстильщикам, земной шар – всем жителям Земли. Широкую аудиторию обеспечивает глобальность. Лет тридцать назад я бы выбрал что-нибудь космическое: открытие Марса или марсианской цивилизации. Но в наше время так много открыто, так много измерено и сфотографировано на планетах. Марс уже не совсем фантастика.
Лет двадцать назад я бы выбрал биологическое: продление жизни до тысячи лет, эликсир вечной юности. Но за эти двадцать лет я столько написал на эту тему… съехать с нее пора.
