В несметных ураганных беглых лепестках вселенского всетленья…
Ах, древний мудрый друг!..
Мой русский брат весенний!..
Ах, на родной Руси – далёкой и безбрежной,
Где бесы оседлали Русскую покорно-православную
Тысячелетнюю Святую Выю-Шею
В полях заброшенных…
В лугах некошеных…
В лесах зарубленных…
В реках загубленных…
Давно уже отпели… оттрепетали… отзвенели…
Мои жаворонки – певуны хрустально нежные…
Да птенцов пухово- млявоголосистых млечных склевали, испили, истрепали яро вороны да ястребы кромешные…
А поэтов – поклевали графоманы вороны лжепоэты бесконечные…
А Русь – без жаворонков да без поэтов –
Как седой народ – без древних вольных жгучих песен…
Как кормильная изба – без печки…
Как без материнских млековых сосков – младенец…
Как без колокола – Церковь…
О, Господь!.. Ты попускаешь… Знаешь…
ВОЗВРАЩЕНИЕ…
Мой вечнображный и оттого бессмертный
Тысячелетний брат Омар Хайям
С гранатовым кувшином мусалласа…
Мой древний друг – погонщик
вечный тленных караванов Саади
С неистово нагой ночной ширазскою тюрчанкой
Уходят окрылённо неизбывно
непереносимо вдаль… вдаль…
И только пыль… пыль прощания
непоправимого неизъяснимого
В глазах моих слезящихся – от них... от них…
И!.. Всё ближе… ближе… ближе…
Апостол Ада… Адописец Данте
Зовёт… манит… повелевает…
влечёт меня… за все грехи мои…
А я хочу, минуя Ад,
Вернуться в Рай – откуда вышел я…
Где лев родной рычит…
Где змей родной шипит…
Павлин родной кричит…
Где Девы кровью первою родною
И Отрока струёй жемчужною родною
Ещё не тронутые…
Не забрызганные… не замутнённые… не опьянённые…
Родные… Но еще не Кровные –
Бродят Евва и Аддам…
Где жемчуга текучие
Еще не встретились с текучими гранатовыми зёрнами…
ЗОЛОТАЯ СТАРОСТЬ…
Золотая айва в золотом листопаде
На дороге пустынной туманной
Плывёт… ворожит… опадает…
Золотые плоды и листва золотая – опали.
Лишь одна золотая айва
На верхушке – нагой ледяной
Упасть опоздала
И от ветра дрожит… уповает…
Так любимые жёны и други мои,
Как плоды золотые и листья хмельные,
Ушли… Затерялись… Опали… Увяли…
Улетели… Пропели… Пропали…
Только старость моя –
Золотая айва, в жизни всё потерявшая,
Но ничего не забывшая… Не запамятовавшая…
В опустелых холодных ветвях
Одиноким плодом
Шевелит…
Всё надеется,
Всё не смиряется
С тленом повальным златоопадным…
А кто смиряется?..
ИСКУССТВО ДРЕВНЕЙ СТРАСТИ…
Роковой романс
Мы встретились…
Мы сшиблись, как пенные олени винторогие
На узкой жизненной тропиночке… дороге…
Она была курчавая… невинная…
Словно каракулевый агнец
На лугах альпийских…
А я был снежный вешний ирбис-барс,
Ползующий яро по горе…
И мы запутались… забились… затонули… застонали
Затерялись
В павлиньих самаркандских курпачах…
В подушках… в изумрудных одеялах…
Как снежный переспелый барс
И нежный агнец на траве…
И я учил её
Холодному искусству жаркой страсти…
И, научившись,
Она бросила… покинула меня…
Я научил её
Змеиному искусству древней страсти…
И, обучившись алчно, сладко –
Она бросила, оставила, уползла, покинула меня…
Я обучил её
Великому искусству тайных сладостей…
И агнец стал, как барс…
И, научившись,
Она страстно… жгуче… жадно бросила…
Покинула меня…
О! Одиночество!
В пустынных самаркандских охладевших
Курпачах, подушках, алых одеялах!..
Ты – самое глубокое!..
Ты – самое древнейшее!..
Ты – самое болезное
Из одиночеств на земле!..
О! Вечноуходящая!.. Возлюбленная
Дней моих печальных!..
Зачем я научил тебя?..
Зачем?.. Зачем?.. Зачем…
«ЛГ» поздравляет своего давнего друга и постоянного автора с 80-летием и желает крепкого здоровья и непреходящего вдохновения!
Художественная летопись длиною в жизнь
Художественная летопись длиною в жизнь
Книжный ряд / Общество / РЕДКАЯ КНИГА
Писарева Екатерина
Теги: книги , критика , субъектив
Дмитрий Белюкин. Dmitry Belyukin. – М.: Издательский дом PrePress International», 2015. – 648 с. – 1400 экз. – VIP-тираж 100 экз.
Описать свою жизнь в искусстве, показать сквозь призму своих произведений течение времени решился народный художник России Дмитрий Белюкин. Недавно он выпустил монументальный труд – летопись 30 лет художественной деятельности, альбом-монографию в картинах «Дмитрий Белюкин». Альбом получился удивительным по красоте, масштабам и размаху – 736 авторских репродукций, 648 страниц, вес около шести килограммов, итальянская плюшевая кожа цвета металлик с шиммером, серебряный обрез.
Несмотря на заявленные нескромные параметры, в этом нет китча или стремления выделиться – всё сделано и подобрано с большим вкусом и внутренней логикой, с чувством меры. Работа над альбомом шла кропотливая, подготовка к печати заняла около семи лет, в течение которых неоднократно менялись стили, вносились технические коррективы, подбиралось кадрирование иллюстраций, менялись шрифты. В итоге монографический альбом был выпущен Издательским домом PrePress International при поддержке Фонда апостола Андрея Первозванного и Центра Национальной славы России, а отпечатан в рижской типографии PNB (под руководством легендарного российского печатника А.Ф. Махлова). Вопреки ожиданиям альбом надо читать, а не смотреть: много работ предваряет вводный текст (на английском и русском языках), погружающий читателя в контекст, рассказывающий историю создания и расставляющий важные семантические акценты, необходимые для понимания того или иного полотна. Кроме прочего, многие элементы репродукций можно рассмотреть в укрупнённом виде, детально, некоторые работы сопровождают комментарии художника, живой авторский текст. Так, например, можно приближённо разглядеть ордена на мундирах офицеров, искорёженный герб Российской империи, лихой галун на гарцующем всаднике в знаменитое Бородинское утро или же подробную карту на столе у царя – Верховного главнокомандующего.
Помимо работ художника в монографию вошли искусствоведческие статьи и эссе исследователей его наследия Ольги Костиной, Елены Степанян и Ольги Морозовой, где они анализируют творческий путь мастера, подробно рассказывают о его наиболее значимых произведениях, дают ёмкие характеристики.
В альбоме представлено всё многообразие жанрового репертуара художника, а также различность инструментария, полифоничность тем и вариаций. Творчество разбито на главы: историческая картина, портрет, графика, пейзаж. Нашёл отражение в монографии художника и семейный творческий тандем отца и сына – здесь опубликован весь уникальный пушкинский цикл (совместная работа – «Евгений Онегин»), его «пушкиниана». Помимо этого, впервые опубликована не только графика, но и эскизы к знаменитым полотнам (зарисовки архитектуры, моды XVIII–XX вв., костюма, артефактов и пр.), впервые помещён цикл «Раны Афганистана», сначала запрещённый цензурой, а потом награждённый премией Ленинского комсомола. Также на суд читателей представлена наиболее полная подборка исторических полотен (от портретов Петра Великого, Суворова и императрицы Елизаветы до монументально-многофигурного полотна – «Белая Россия. Исход» и работы «Начало перестройки»), с укрупнёнными фрагментами, разбором важных деталей. Композиционно главы располагаются не по хронологии – работы ранжированы по авторскому пониманию их значимости. Так, например, открывает повествование «Диалог с историей», а завершает альбом художника неожиданный «бонус»: «Из истории семьи» – глава, посвящённая семейной хронике с уникальными воспоминаниями, архивными фотографиями, автобиографическими зарисовками, в частности, идёт рассказ об отце, Анатолии Ивановиче, по стопам которого пошёл Дмитрий. Стоит подчеркнуть, что Дмитрий Белюкин – художник потомственный, из семьи интеллигентов. Его отец – известный график и книжный иллюстратор Анатолий Иванович Белюкин, а мать – литературный редактор Ксения Николаевна Чаевская.
Творческий путь Белюкина-младшего начинался в мастерской портрета Ильи Сергеевича Глазунова (в Московском государственном художественном институте им. В.И. Сурикова). По воспоминаниям, ещё тогда Дмитрий ставил перед собой задачу воссоздавать дух далёкого прошлого. Прошлого в поэтическом ореоле – присмотревшись к работам, это замечаешь очень явственно. Белюкин – один из немногих приверженцев классического направления, специалист многофигурной историко-событийной картины. Знаковые, переломные события России он показывает, как бы проживая их, пропуская через себя, предлагает зрителю погрузиться вместе с ним в непростые исторические перипетии. Потому монография «Дмитрий Белюкин» – это некое зеркало, своеобразная летопись времени, дыхание которого явственно чувствует творец и которым он пытается поделиться с ценителями его творчества и художественного метода.
