чем вызвал новый всплеск воодушевления армии и ополчения.
Оборона позволила нанести силам вторжения большой ущерб. Уже к 18 апреля было потоплено четыре корабля с десантом и вооружением, сбито пять самолетов, уничтожено большое количество личного состава. Стал очевиден провал операции.
Несмотря на это, Президент США Дж. Кеннеди принимает решение о новых авиаударах. Однако указания Президента саботируются, а в качестве невыполнения приказа указывается путаница в часовых поясах.
19 апреля оппозиционный десант начал массово сдаваться в плен, часть попыталась скрыться.
Как неоднократно заявлял впоследствии Кастро, эта операция остановила негативные процессы в обществе и привела к невиданной ранее его консолидации вокруг руководства страны.
Ф. Кастро: «Битва в Плайя-Хирон не позволила повернуть историю Кубы к прежним временам, и спасла революцию».
Здесь следует учитывать то, что операции «Плутон» предшествовала проработка других вариантов.
Например, ещё 17 марта 1960 года тогдашний Президент США Д. Эйзенхауэр утвердил решение о свержении правительства Кубы. Эта программа включала четыре направления:
1) создание единой кубинской оппозиции;
2) развёртывание радиостанции для «серого» вещания на Кубу на коротких и длинных волнах;
3) продолжение создания на Кубе разведывательной и подрывной сети;
4) продолжение подготовки к созданию военизированной силы вне Кубы.
То есть изначально предполагалось сочетание партизанских действий и психологической войны.
ЦРУ стало подбирать партизан и подготовило 184 группы т. н. «Кубинского демократического революционного фронта». Развернули вещание радиостанции.
По итогу подготовки операции ЦРУ был сделан вывод о том, что для достижения нужного эффекта принятых мер недостаточно. Партизаны не решали исходных задач. Тогда и возникла идея полноценной военной операции. При этом Эйзенхауэр требовал, чтобы «руки Америки не были видны».
Однако новый Президент Кеннеди решился на более агрессивную операцию. Итог известен.
Конечно, СВО и «Плутон» совершенно различны по масштабу. Но и схожие черты протекания очевидны.
Ну и несколько слов о специальном оперативном обеспечении военной составляющей СВО.
Ведь говоря о различных проблемах, нельзя забывать о наличии в воинских формированиях сотрудников спецслужб — военной контрразведки, которые, несомненно, имеют задачу противодействия угрозам государственной безопасности в армейской среде. Однако те многочисленные проблемы и их трагические последствия, часть из которых мы рассматриваем в нашей работе, всё равно состоялись.
Здесь уже возникает вопрос подходов.
Традиционная работа военной контрразведки в мирное время строится по принципу выявления контрразведывательных признаков и негатива, информирования руководства, профилактики, и в редких случаях — обеспечения уголовного преследования по преступлениям военнослужащих.
Однако экстремальный режим СВО никак не предполагает подобной размеренности.
Достаточно вспомнить, что легендарный СМЕРШ, к примеру, во время Великой Отечественной войны работал отдельно от НКВД, подчинялся лично Сталину и в основу своей работы брал методы, адекватные скорости изменения военной обстановки.
Теперь же никто из командиров-пораженцев на СВО не был расстрелян особистом. Нигде этот особист не принял на себя командование дрогнувшим подразделением. Конечно, это не его работа. Но это его работа. Не положено, дабы не вмешиваться в управление? Почему? Время прошлых стереотипов прошло. Нарушается система единоначалия? Пусть нарушается. Под это лишь должен быть определен свой экстремальный алгоритм, его границы и ответственность.
Вполне разумным было бы рассмотреть практику СМЕРШа в современных условиях.
Морально и политически боеготовые офицеры БАРСов. преодолевшие горнило СВО, имеющие высшее образование и способные пройти ускоренные курсы переподготовки оперсостава могли бы стать костяком новой спецслужбы. Да и специальная прокуратура СВО не была бы лишней.
Клаузевиц: «Многообразие обстоятельств и их размах, а также неясность, какой должна быть верная мера, нагромождают крупнейшие затруднения на пути к правильному выводу; но не следует упускать из виду, что огромная, ни с чем не сравнимая важность этого вопроса, да и сама его трудность и сложность увеличивают заслугу его разрешения.
Опасность и ответственность не увеличивают в нормальном человеке свободу и активность духа, а, напротив, действуют на него удручающе; и потому, если эти переживания окрыляют и обостряют способность суждения, то несомненно мы имеем дело с редким величием духа».
ГЛАВА 10
Как могло бы быть иначе
Вот теперь, имея представления о проблемах и неудачах, представим альтернативный сценарий того, как могло бы быть. Изначальный посыл — правильная оценка своего потенциала и возможностей противника. Под своим потенциалом подразумеваются и те украинские политики, на поддержку которых в ходе СВО была сделана российская ставка.
Полагаем, что в военном и специальном планировании есть три формы ошибок оценки врага.
Первая — недооценка. Такое зачастую происходит либо при переоценке собственного потенциала, ошибках в самопознании. Греческая формула «познай себя, и ты познаешь мир» здесь актуальна как никогда. Недостаток самопознания не дает в свою очередь познания и овладения внешнего. Происходит таковое либо от лжи в докладах подчиненных, происходящей от воровства, от желания угодить начальнику, либо от сокрытия прорех, совершенных товарищами и авторитетами.
Иногда такая ошибка становится следствием использования лжи в качестве внутренней политической технологии управления и внешней технологии введения в заблуждение врагов о своём потенциале, дабы отпугнуть их и сделать более переговорными. Часто такая недооценка связана с механическим подсчетом ресурсов противника без учета потенциальной динамики их быстрого наращивания, особенно при триггере внешней агрессии, без учета потенциала его союзников. Такая форма чревата тяжелыми последствиями, ибо приводит к переоценке своей готовности, недостаточной подготовке ресурсов, проблем выбора инструментов и обстоятельств воздействия.
Вторая — переоценка. Такая ошибка часто связана с проводимой стратегией врага по внешнему введению в заблуждение с помощью имитации большего, чем есть, потенциала; с переоценкой готовности его союзников оказать ему поддержку. Следствием такой ошибки чаще всего становится неготовность к своевременному вмешательству, нерешительность. Часто в её основе — некомпетенция или предательство соответствующих дипломатических, разведывательных и аналитических структур. Однако после преодоления таких задержек операция приносит необходимый, и даже иногда больший, чем при первоначальном расчете, результат.
Третья ошибка — ошибка идентификации. Такое заблуждение не является чем-то целостным, но имеет комплексную природу. Эти ошибки специфичны потерей адекватности как самооценки, так и оценки противника, когда врага начинаешь полагать чем-то большим и иным, чем он является.
Нередко в таких ошибках важную роль играют скрытые союзники-шпионы или просто симпатизанты чужим ценностям в элитарной или чиновничьей среде.
Можно предположить, что именно третья позиция в большей степени характеризует некоторые проблемы СВО, ходя и элементы первых двух присутствуют. А если говорить о второй ошибке, то она, скорее, была свойственна периоду 2014–2015 годов.
Мы уже упоминали проблему, когда характеристика «братства или общей изначальной сущности» народов приводит к попыткам экстраполяции инструментов и подходов к управлению и воздействию. Как зачастую думали некоторые российские чиновники об украинцах: «язык у нас общий, история тоже, гены
