Противоречия, касающиеся прежде всего послевоенного политического устройства Европы, возникли еще на Тегеранской конференции «большой тройки»; они нарастали и усугублялись в Ялте и Потсдаме. Но широкая советская публика об этом ничего не знала.
Сталинский пропагандистский аппарат оказался в непривычной ситуации: у страны не было внешнего врага. На идее враждебного окружения строилась не только международная политика Кремля — ею оправдывалось бедственное положение народа-победителя, от которого требовали все новых жертв.
Неуютно чувствовал себя и сам вождь. Ни разу не побывавший на фронте, он боялся фронтовиков. Люди, прошедшие через ад войны, освободились от страха. Младшие офицеры научились принимать решения. Они узнали, что такое честь и личное достоинство. Так же, как в свое время героям наполеоновских войн, победителям Гитлера казалось, что эпоха деспотизма миновала. Возвращаясь домой, они дерзили начальству, смотрели на партноменклатуру с презрением, как на тыловых крыс. Они собственными глазами видели благосостояние Европы.
Дабы не допустить нового движения декабристов, в последние месяцы войны в действующих войсках была развернута охота за «контрреволюционерами». 135 тысяч солдат и офицеров были осуждены по политическим статьям в 1945 году. «Окопная правда» вытравлялась из сознания народа — помнить надлежало лишь о том, что страну и весь мир спас от неминуемой гибели отец и благодетель. И конечно, требовался новый могучий враг.
5 марта 1946 года Уинстон Черчилль преподнес Сталину долгожданный подарок — произнес свою знаменитую фултонскую речь. Черчиллю, хоть он и был в то время отставным политиком, вождь ответил лично. На девятый день в «Правде» появилось интервью Сталина, в котором фултонский оратор был назван «поджигателем войны» (каковым он и был в предвоенные годы в зеркале советской и немецкой пропаганды). Далее следовало указание на то, что Черчилль пользуется поддержкой за океаном и что он и его сторонники ничем не отличаются от Гитлера:
И господин Черчилль здесь не одинок, — у него имеются друзья не только в Англии, но и в Соединенных Штатах Америки. Следует отметить, что господин Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей. Гитлер начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Господин Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира. Немецкая расовая теория привела Гитлера и его друзей к тому выводу, что немцы как единственно полноценная нация должны господствовать над другими нациями. Английская расовая теория приводит господина Черчилля и его друзей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные должны господствовать над остальными нациями мира.
После такого афронта советские пропагандисты с энтузиазмом засучили рукава. Публицист Давид Заславский ухватился за выражение «железный занавес», которое до Черчилля употребил Геббельс (хотя употреблялось оно и до Геббельса):
Совпадение полное: Черчилль повторил Геббельса… Перед своим издыханием Геббельс словно напутствовал будущих антисоветских клеветников… послал им последнее мерзостное лобызание.
Борис Исаков опубликовал в «Правде» статью «За бархатным занавесом»:
Тяжелые складки бархатного занавеса скрывают звуки выстрелов, человеческие стоны, ропот недовольства, — скрывают, но не могут заглушить.
Именно тогда в печати появился термин «англо-саксонские державы», началась кампания борьбы с «низкопоклонством перед Западом», с «наплевизмом и безыдейностью» в искусстве, а самое главное, с проповедью «реакционной буржуазной морали». В августе — сентябре 1946 года грянул целый залп постановлений Оргбюро ЦК ВКП (б) по вопросам культуры. В постановлении «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“» говорилось, что на страницах этих журналов «стали появляться произведения, культивирующие несвойственный советским людям дух низкопоклонства перед современной буржуазной культурой Запада… проникнутые тоской, пессимизмом и разочарованием в жизни». Постановление «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению» называло «наиболее грубой политической ошибкой» внедрение в репертуар театров пьес буржуазных зарубежных драматургов, являющихся «образцом низкопробной и пошлой зарубежной драматургии». Далее следовала грозная фраза: «Постановка театрами пьес буржуазных зарубежных авторов явилась, по существу, предоставлением советской сцены для пропаганды реакционной буржуазной идеологии и морали, попыткой отравить сознание советских людей мировоззрением, враждебным советскому обществу, оживить пережитки капитализма в сознании и быту». В постановлении «О кинофильме „Большая жизнь“» имеется совершенно анекдотическая формулировка, своего рода шедевр:
Режиссер С.Эйзенштейн во второй серии фильма «Иван Грозный» обнаружил невежество в изображении исторических фактов, представив прогрессивное войско опричников Ивана Грозного в виде шайки дегенератов, наподобие американского Ку-Клукс-Клана, а Ивана Грозного, человека с сильной волей и характером, — слабохарактерным и безвольным, чем-то вроде Гамлета.
Наконец, Андрей Жданов в своем докладе о журналах «Звезда» и «Ленинград» поставил задачу противостоять гнилому буржуазному искусству и западной пропаганде:
Буржуазному миру не нравятся наши успехи как внутри нашей страны, так и на международной арене… Империалисты, их идейные прислужники, их литераторы и журналисты, их политики и дипломаты всячески стараются оклеветать нашу страну, представить ее в неправильном свете, оклеветать социализм. В этих условиях задача советской литературы заключается не только в том, чтобы отвечать ударом на удары против всей этой гнусной клеветы и нападок на нашу советскую культуру, на социализм, но и смело бичевать и нападать на буржуазную культуру, находящуюся в состоянии маразма и растления… Весь сонм буржуазных литераторов, кинорежиссеров, театральных режиссеров старается отвлечь внимание передовых слоев общества от острых вопросов политической и социальной борьбы и отвести внимание в русло пошлой безыдейной литературы и искусства, наполненных гангстерами, девицами из варьете, восхвалением адюльтера и похождений всяких авантюристов и проходимцев. К лицу ли нам, представителям передовой советской культуры, советским патриотам, роль преклонения перед буржуазной культурой или роль учеников?! Конечно, наша литература, отражающая строй более высокий, чем любой буржуазно-демократический строй, культуру во много раз более высокую, чем буржуазная культура, имеет право на то, чтобы учить других новой общечеловеческой морали.
Советский Союз стремительно отгораживался от окружающего мира. В 1947 году советским гражданам были запрещены браки с иностранцами, ужесточились правила выезда, подписка на иностранную прессу была привилегией больших начальников. Еще более строгой стала цензура сообщений иностранных журналистов, аккредитованных в СССР. «Низкопоклонники перед Западом» вскоре трансформировались в «космополитов». Факты самого невинного общения с иностранцами стали предметом самого пристального внимания «органов».
В марте 1946 года председатель правления ВОКСа (Всесоюзное общество культурных связей с заграницей) Кеменов докладывал в ЦК: «Встречи деятелей культуры с иностранцами проходят без всякого контроля, что позволяет работникам посольств завязывать связи с артистами, приглашать их к себе в посольство и т. д». «По окончании вечера некоторые его участники приняли приглашение „мисс Иган“ к себе „на чашку чая“, которая „оказалась заранее подготовленным ужином „а ля фуршет“ с продолжением граммофонного концерта“,» — сообщал другой информатор. В марте 1947 года завотделом агитации и пропаганды ЦК Михаил Суслов доносил Жданову под грифом «совершенно секретно»:
ВОКС без соответствующего на то разрешения МИД СССР систематически берет для просмотра заграничные фильмы в английском, французском, итальянском посольствах…
Английский фильм «Короткая встреча», изображающий мелодраму двух возлюбленных, был показан в ВОКС 15 раз. Этот фильм кроме работников аппарата ВОКС смотрели также члены секции права, литературы, театра, кино. Английский фильм «Мрак ночи», пропагандирующий мистику и пессимизм, демонстрировался в ВОКС 5 раз. В ВОКС были показаны также такие английские фильмы, как «Латинский квартал» (пропаганда спиритизма), «Приключения мистера Кейка», «Вопрос жизни и смерти», «Цезарь и Клеопатра» и др…
