– Часто бывает, что девочка в школе – гадкий утенок, а потом…
– Да. Моя история!
– А потом – отбоя нет от кавалеров…
– Мне кажется, я понимаю, что такое «отбоя нет». Но это тема настолько скучная…
– Скажи, а что у тебя за муж?
– Он любит, чтобы я на этот вопрос отвечала сдержанно: «Мой муж умнейший, красивейший, талантливейший, сексуальнейший».
– А, типа высокий стройный блондин с голубыми глазами.
– Да, глаза голубые.
– Вот ты сказала, что в школе ты была гадкий утенок.
– Да. Я была очень худая.
– Но тогда это было немодным.
– Да. Я была всегда такая, какая сейчас. Я могу и теперь носить одежду, которую носила в школе.
– Она цела еще?
– Кое-что есть, по-моему.
– Такой школьный фартучек, белые носочки…
– Нет, я белые в школе не носила, я носила красные.
– Красные? Я читал какое-то исследование, так, оказывается, женщины, у которых красное белье, самые экспериментирующие.
– Не знаю. У меня красные гольфы были, полосатые, и чешские сандалии.
– Это было круто. Ха-ха!
– Я ездила в какую-то дыру покупать их, потому что позвонила подруга, сказала, что они там есть. А у меня не было блата.
– Значит, ты была худая…
– Во мне не было сексапила… Подруги нравились мальчикам, а я – нет. У меня были с молодыми людьми другие отношения. У меня было два друга, про которых я наивно думала, что они мои друганы. Естественно, это было чуть-чуть по-другому: они, конечно же, были влюблены в меня. Писали мне стихи, баловали меня. Но мы вели чисто литературные беседы: театр, кино, литература. Они меня очень образовали в этом смысле. Они ввели меня в тусовку художественно-литературную, давали читать подпольную литературу, все-все-все. Я имела к этому всему доступ, потому что у меня были два другана в школе.
– Из-за них у тебя все прошло мимо, да?
– Не мимо. В 17 лет я очень сильно влюбилась и решила выйти замуж.
– В школе?
– Это первый курс консерватории. Театральный факультет. Конкурс был огромный, но меня взяли! И вдруг я влюбляюсь. Он тоже студент. Все случилось. Я объявила родителям, что мы поженимся. Моя семья страдает, молчит… Они были, конечно, против. А я тогда получила первую роль в кино у Баниониса. В консерватории не отпустили меня на съемки. Снималась ночами. День и ночь я занята… А уже должна была быть свадьба, мне уже привезли подарки из-за границы. Приглашения разосланы. Я получила уже талоны на дефицит… И я решила: нет! Не будет свадьбы. Сказала ему. И вернула талоны на дефицит.
– А что, нужно было возвращать?
– Не нужно. Но я идиотка.
– Ну да, тебя же учили не врать.
– Угу. Ну мне надо было это как-то сказать дома. И я собрала семейный совет: вы знаете, я решила…
– И они говорят: молодец!
– Да! Ура! Шампанское! Молодец, Гага!
– Ха-ха! Для сценария хороший ход. Как ты сказала – Гага? Это такое погоняло у тебя?
– Не знаю, что такое погоняло, но меня так дома звали.
– А что это значит?
– Ничего. Ни-че-го.
Разное
– Скажи, а ты действительно ходишь на футбол?
– Да, я бываю на футболе.
– Это жертва, которую ты принесла мужу-болельщику?
– Какая жертва?
– Ну, он любит футбол, и ты стала тоже тратить на это жизнь?
– Я никогда не приношу никому никаких жертв. Стараюсь делать только то, что я хочу.
– Как кошка.
– Нет, ну не как кошка. Мне стало интересно, я заинтересовалась футболом. Вот и все.
– А ты знаешь кого-то из футбольных людей? Общаешься с ними?
– Я познакомилась с некоторыми.
– А с Абрамовичем ходишь на футбол?
– Я с ним незнакома.
– Русская тусовка в Лондоне – ты в ней не участвуешь?
– У меня есть русские друзья, даже близкие.
– Ты говоришь, что в свободное время читаешь. А что именно?
– В основном сценарии. А если книги, то сразу несколько. В самолете – иногда трэш. Детективы я читаю с удовольствием. Люблю научную фантастику одного писателя. Есть такой автор – Ян Бэнкс. Он шотландец. Иногда перечитываю и классику какую-то с удовольствием. Только в Англии открыла для себя Джейн Остин, которую не знала, хотя и училась в английской спецшколе. Читала Акунина. Купила Улицкую – мне посоветовали. Чуть-чуть глянула на Пелевина.
– Ты как сама-то, серьезная повариха?
– Я могу. Не опозорюсь. Спроси Долецкую – все расскажет.
– Что ты готовишь?
– Что бы ты хотел? Пасту могу. У меня подруга лучшая – итальянка.
– Из русских макарон даже можешь?
– Из всего, что дома, – пасту сделаю очень хорошую. Из остатков пасту сделаю всегда.
– А рыбу, мясо?
– Могу. Я скажу так: если сконцентрироваться, то можно сделать очень много. Если сконцентрироваться на этом, тогда появится здравый смысл. Если появится здравый смысл, можно почитать книжку и сделать это. Другой вопрос, сколько это займет времени. И – опыт. Моя бабушка, которую упрекали, что она меня балует, а я ничего не умею, сказала: «Когда надо будет, всему научится. А если не надо будет, то и не надо будет». То есть унитаз помыть я могу, не умру. Очень хорошо помою.
– Ты пробовала?
– Естественно. Очень успешно это делала в фильме Хилен Миррен «Последний свидетель».
– Ингеборга, вот ты очень самостоятельная и даже где-то писала, что независима от мужа финансово. То есть ты действительно серьезно зарабатываешь? Что стояло за этой фразой?
– Ну, в жизни все относительно. Что такое серьезные заработки, что такое – несерьезные? Мне хватает. Я не забываю, откуда я. Мы были советскими людьми… И поэтому для меня сидеть здесь, в пафосном заведении, – роскошь. Это действительно роскошь. Однажды, когда я приехала из Лондона, забылась и говорю водителю: как хорошо, что в Москве открылось сколько хороших кафе, можно по дороге со съемок купить маффин… Как в Лондоне. Он говорит: «Да, но вы забываете, сколько это стоит. Я за 30 рублей булку покупать не буду».
– Я недавно разговаривал с Лимоновым, так он сейчас пугает народ – якобы в России неизбежна новая революция. Чтоб, типа, наконец все устроить честно.
– А что такое – честно? Когда в Лондоне касаются этой темы, когда они говорят, что приватизация в России прошла нечестно, я говорю: «А у вас она честно прошла? Когда ни один поезд в Англии не прибывает вовремя?» Я посчитала: из последних 25 моих поездок по Англии только трижды поезд пришел вовремя. Англичане изобрели железные дороги, а мадам Тэтчер их приватизировала. И мне они рассказывают, что в России – нечестно! А где – честно? И что такое – честно?
Устами вагины
– С этими «Монологами вагины», в которых ты играла… (У меня, кстати, была знакомая, так ее фамилия – Вагина.) Ты про этот спектакль говорила: «Он затрагивает шокирующие темы, но на самом деле очень добрый и абсолютно непошлый. Я не встречала ни одного человека, включая мою очень консервативную, католических взглядов подругу итальянку, который не был бы в восторге от спектакля». Но, с другой стороны, ты перед выходом на сцену орала: «Я была умным ребенком! Я училась на пятерки! Я могла бы быть… адвокатом! Дипломатом!.. Что я тут делаю?! Мне через три минуты на сцене читать вагинальные монологи!.. Мама!!!» А про что там у вас в этих монологах? Что-то действительно интересное? Или как?
– Это женские истории. Писательница каталась по Америке и собирала женские истории. Женщины рассказывают о своих судьбах. Но эти судьбы связаны, естественно, с сексом. И эта писательница, автор пьесы, каждый раз задавала два вопроса: «Если бы вагина могла себя одеть, что бы она носила?» и «Если бы вагина могла говорить, что бы она сказала?»
– Кто? Женщина?
– Вагина. «Если бы ваша вагина могла говорить, что бы она сказала?»
– И что б она сказала? «Идите на хуй»? Или: «А не пошла б я на хуй»?
– Нет. Если бы ваша вагина…
– …так-так, наша вагина…
– …могла говорить, что бы она сказала? Какую фразу?
– Ну давай! Не томи! И что б она сказала?
– «Медленнее!»
– Ха-ха! Это в спектакле было такое?
– Это моя фраза.
– Ха-ха-ха!
Владимир Жечков
Отец русского гламура
«Белый орел» в Запарижье
Пятьдесят лет – неплохой возраст для подведения промежуточных итогов.
Особенно для человека, к ногам которого мир – материальный мир – улегся лет 20 назад. Полная финансовая свобода, миллионы, яхты, частные самолеты, громкие похождения планетарного размаха от Лас-Вегаса до Cape d’Antibes, желания, которые сбываются немедленно (со скоростью банковской проводки), дружба с олигархами, песни, которыми заслушивалась страна. «Как упоительны в России вечера! Любовь, шампанское… закаты…» Закаты. Удары судьбы посыпались один за другим: он потерял дочь-красавицу, похоронил лучших друзей, проиграл в казино 150 миллионов долларов.
