В ночь с 3 на 4 октября милиция сдала Москву. Город был беззащитен. ОМОН бросил оружие и исчез. (Ничто потом так не изумило, как награждение Ерина, министра внутренних дел.)
Слыша в ту ночь со всех сторон: «Сволочи! Почему они нас не защищают?!» – я подумал:
– А с какой стати?
С той поры эта мысль гвоздем сидит в голове. С той поры и пишу эту заметку.
Кого это «нас» милиция должна была защищать? Журналистов? Она нас ненавидит. Все последние годы (чуть только объявили «гласность») пресса и ТВ вытирали ноги о милицию. Презрительно-жаргонное (уголовное) имя «мент» узаконилось в печати.
Клеймили милицию в основном справедливо. Но тем естественнее была ненависть ментов к щелкоперам, бумагомаракам. Тем более что за журналистами милиция категорически не признавала морального права судить. Сами, мол, продажные твари, вторая древнейшая, и т. д., и т. п.
Где больше продажных – в журналистике или в МВД, – пока никто не подсчитал. Но дело не в этом. А в том, что никакой охоты защищать писак у ментов нет и быть не может.
Защищать простых граждан? А с какой стати?
Разве общество в целом относится к милиции с любовью? Нет. Презирают и побаиваются. Милиция избивает, милиция обворовывает пьяных, гаишники грабят в открытую. А что случись – милиционера не дозовешься.
Мы их презираем. А они должны нас защищать? Да с какой же стати?!
Мы в них плюем, а они должны за нас подставлять грудь под пули? Не будет этого никогда.
Ни за зарплату, ни за квартиру умирать никто не хочет и в бой никто не пойдет.
Большинство тех профессионалов, которым позволяет ум и опыт, из МВД бегут. Куда? Все туда же. Приличные – в коммерческие структуры, сволочь – в бандитские.
От этого процесса мафия умнеет, а МВД глупеет. Перетечка мозгов.
Но главное – наше будущее! – в том, кто приходит.
Вот и скажите: какой умный, смелый, сильный, гордый, уважающий себя парень пойдет в презираемую структуру?
Порядочный – пойдет куда хочет. Подонок – в рэкетиры. А кто – в рядовые милиционеры?
Мы, и никто другой, создали эту милицию, эту армию, эту ЧК (МБ, ФСБ). Не сегодня все это началось. Но сегодня кончается. Количество перешло в качество. Бандиты продвинулись в депутаты, в окружение высших лиц.
Все пышнее становятся похороны авторитетов на Ваганькове. И я могу точно назвать момент окончательного пришествия Бандитской эры. В тот день вор в законе будет похоронен на Новодевичьем.
– Армия вне политики! Армия не будет сражаться с народом! – заявляет Грачев и срывает аплодисменты.
А что это значит?
Допустим, в Ростове начинается армянский погром. Условно говоря, русские убивают, условно говоря, армян. Язык один, гражданство одно. Форма носа разная. Будет ли армия подавлять погром?
Одна часть народа убивает другую часть народа, а третья часть народа (наиболее вооруженная) заявляет, что не будет сражаться с народом.
А если в Казани начнется русский погром? Если на территории, находящейся под властью президента Шаймиева, условно говоря, татары начнут резать, условно говоря, русских? Какую из этих частей армия сочтет народом?..
Не философствовать должна армия, а выполнять приказ. Не рассуждать, кто народ, кто нет.
Армия – это два миллиона вооруженных людей. Если они начнут разбираться – это уже не митинг. Это и есть гражданская война.
Бесконечно высокие договаривающиеся стороны бьются над проблемой прекращения огня.
Война в Азербайджане, Армении, Грузии… Карабах, Абхазия, Осетия…
Вводить войска ООН? Вводить русскую армию? Разъединить, уговорить… Чьи дети должны встать между стреляющими противниками?
А может, перестать продавать оружие?
Ежедневно по ТВ нам показывают кавказскую войну: автоматы, ракеты, пушки, танки, вертолеты, истребители. Все это ездит, летает и непрерывно стреляет.
Откуда патроны, Гиви? Откуда бензин, Армен? Почем брал вертолеты, Вагиф?
Вероятно, армейские специалисты, не отходя от телевизора, могли бы опознать типы, марки и места изготовления всего этого гигантского арсенала. Но и так ясно: все оружие – наше.
Сама по себе продажа оружия – вещь замечательная. И рабочие места, и деньги неплохие (если бы шли в российский бюджет, а не в генеральский карман). А может, это и мудро – продать побольше. Чтоб поменьше осталось дома в такое лихое время, когда мы воюем сами с собой, а внешний враг скучает.
И все же в такую сушь разводить костры вплотную к своей избушке…
Весь мир опасливо глядел на большую вздувшуюся «бомбажную» консервную банку с надписью «СССР в собственном соку».
Вскрыли ее торопливо и неосторожно. Ударил фонтан. Многих обрызгало. Теперь, когда американцы и европейцы плачут от наших гангстеров и болеют от наших проституток, я утешаю буржуев:
– Вы же годами добивались свободы выезда для советских людей. Вот она. Кушайте на здоровье.
Невозможно без смеха смотреть, как Запад кряхтит от нашей свободы, за которую так сражался (по радио).
Да, не мы одни такие дураки.
Кто ж знал, что свободой, о которой мы мечтали, воспользуется всякая сволочь.
А надо было знать.
Свобода для нас равнялась уничтожению власти Политбюро и КГБ. Свобода от режима, от соцлагеря, от цензуры, от идеологического бетонирования мозгов…
В основе это была (и есть) мечта о свободе от страха.
Оказалось, эта свобода – для трусливых.
Солженицын, Галич, Высоцкий, Сахаров, Григоренко, Жванецкий… Храбрые всегда свободны. «Дания» всегда тюрьма. Храбрые воевали с режимом тогда. Трусливые – теперь. Теперь можно.
Надо признать (хоть и досадно): трусы гораздо более приспособлены к жизни. Они смело делают дозволенное. А смелому это делать противно. Он и проигрывает.
Профессионалы из МВД и КГБ уходили еще до расформирований и сокращений. Уходили поодиночке, когда осознавали бессмысленность своей работы.
Жаль. Те миллионы воров, хулиганов, убийц, насильников, которые сидят, – их же кто-то поймал. Их поймала «плохая» милиция.
Ежедневно «плохая» ловит воров и бандитов. Ежедневно милиция видит разницу в уровне жизни своей и ихней. Если сыщики проигрывают ворам в деньгах, то должны выигрывать в престиже. Увы.
Сыщики, оперативники, рискуя жизнью, ловят бандитов. Затем с бессильной яростью наблюдают, как прокуратура и суд отпускают преступников на свободу.
Когда оглушительно кричат о борьбе с преступностью, мы понимаем: нас хотят оглушить, чтобы мы забыли о борьбе с коррупцией. Точнее, о борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти. Помнится, была такая кампания. Не прошло и года.
Кажется, даже начали ловить бандитов. Входят ли в эту категорию высокопоставленные раздатчики квот и лицензий?
Куда ни глянь (в США, в Италии, в Японии, а теперь и в Армении) – то и дело ловят проворовавшихся министров. И только России повезло – все министры честные. Вороватый народ заслужить такое правительство, конечно, не мог. Это нам Бог послал. За наше терпение.
Сыщик, ищи вора
Надо терпеть. Не унижаться. Не ждать защиты от тех, кого презираешь. И поменьше восхищаться ворами. Не писать им посмертные панегирики. Я другой такой страны не знаю, где журналисты столь отважны, что защищают бандитов от милиции.
Защищать надо слабого. По мнению профессионалов, в милиции сейчас около 30 % порядочных людей. Это немало. Но что получается? Бандиты – на 100 % бандиты. А милиция – только на 30 % милиция. Выходит: 30 против 170. Тяжело.
Провести бы массовый опрос детей: кто (и из каких семей) мечтает стать милиционером? (Те, что учатся в Сорбонне, конечно, не в счет.)
Из детей, что с утра до ночи торгуют, ловчат, моют гангстерские «мерседесы» и уже научились «отстегивать менту, чтоб не гонял», – какие из них милиционеры? Какие из них солдаты?.. Пока доллар – чемпион престижа, не будет толку от борьбы с преступностью.
Борьба с преступным сознанием общества – очевидная необходимость.
Или вернем престиж сыщику, или будем жить под властью воров.
Солженицын опоздал на самолет
27 мая 1994, «МК»
Пароход уплыл. Поезд ушел
«Солженицын опоздал. В 1985-м он вернулся бы героем. В 1988-м – пророком. Вся страна читала “ГУЛАГ”. В 1990-м стал бы членом Президентского Совета. Сегодня – если наконец приедет – несколько интервью и творческий вечер в киноцентре. Ведущий – Говорухин. Тема – “Как нам обустроить Россию, которую мы потеряли?”
Сегодня лучше перечитать “Один день Ивана Денисовича” 1961 года. И лучше не перечитывать “Как нам обустроить Россию” 1989-го. Там планируется братство славянских народов, а у нас со славянской Украиной война (пока холодная) – Крым, Черноморский флот, ядерное оружие…
Горбачева не было три дня[75]. Вернувшись 21 августа, он не понял, что вернулся в другую страну.
Солженицын не был 19 (девятнадцать!) лет. Много. Это брежневские годы не различались. А теперь каждый день – другая страна».
