Роджер Бутл - Траблы с Европой. Почему Евросоюз не работает, как его реформировать и чем его заменить

Глава 4

Трудности с евро

Евро стало олицетворением европейской интеграции, а может стать и причиной дезинтеграции Евросоюза. Считаю, что не было никакой настоятельной необходимости заводить единую европейскую валюту, тем более без надлежащей подготовки. То была интеграция слишком далеко идущая и скоропалительная.

Таким образом, евро – лучший образчик того, как скверно в Евросоюзе обстоят дела с принятием решений, корни которых уходят в исторические особенности ЕС и его природную сущность. Многое из того, что было сделано неправильно при введении евро, настолько широко известно, что нет смысла останавливаться на этих упущениях. Задумаемся о причинах, почему все пошло не так, и попробуем сделать выводы. И в этом отношении эпопея с евро может служить предвестником грядущих опасностей.

Далее вы узнаете, как возникла единая валюта, затем мы обсудим, из-за чего евровалюта попала в полосу неприятностей, какие механизмы преодоления трудностей для нее предусматривались и как они сработали на деле. Затем обсудим, какие политические уроки можно извлечь из мытарств евро. В заключение я привожу оценку сравнительной эффективности евро, начиная с 2008 г., включая растущий торговый профицит, сравнение с «потерянным десятилетием» Японии, наступление дефляции и последствия низких цен на нефть. А обсуждение политических мер, которые могли бы спасти еврозону, – в следующей главе.

Вопрос единой европейской валюты рассматривался еще во времена, когда в 1970 г. появился доклад Вернера, где был рекомендован трехэтапный процесс, позволяющий через десять лет сформировать Европейский валютный союз (ЕВС). Предполагалась необратимая взаимная конвертируемость валют, свободное движение капитала и неизменная фиксация валютных курсов, а возможно, и единая валюта. В докладе говорилось, что реализация поставленных задач потребует более тесной координации проводимой странами – участницами экономической политики, а вопросы, касающиеся процентных ставок и управления валютными резервами, должны решаться на уровне всего сообщества. Кроме того, отмечалось (и это свидетельствует о выдающейся проницательности и дальновидности), что необходимы согласованные рамки для бюджетной политики стран-участниц.

Впоследствии были разработаны и реализованы две схемы европейских валютных курсов, послужившие прологом к возникновению евро. Базельское соглашение от 1972 г. ввело в действие так называемую Валютную змею в тоннеле.[23] В марте 1979 г. на основе механизма валютных курсов была сформирована новая Европейская валютная система (ЕВС), имевшая целью снизить колебания взаимных обменных курсов валют стран-участниц. Правда, ни одна из этих двух систем не была подлинно высококачественной и действенной (real McCoy), и в январе 1999 г. механизм валютных курсов, к тому времени ставший жалким подобием прежнего, был отменен, когда 11 стран-участниц перешли на только что учрежденную европейскую денежную единицу – евро. Затем на евро перешли еще 7 стран, а в 2015-м к ним добавилась Литва. Таким образом, на сегодняшний день в составе еврозоны числятся 19 государств ЕС, а еще 9 членов ЕС пока остаются за ее пределами (рис. 4.1).

Рис. 4.1. Страны – члены Евросоюза, использующие и не использующие евро в 2014 г. Источник: www.europa.eu

Нетрудно понять, почему те, кто желал объединить Европу, считали ключевой задачей формирование единой европейской валюты. Единая валюта привела бы к созданию единого государства. Есть примеры, когда разные страны пользуются одной и той же валютой, но во всех случаях речь идет о малых странах – например, некоторые островные государства Карибского бассейна. Бывает, что малая страна «заимствует» национальную валюту у более крупной, но не имеет права голоса в решениях по управлению этой валютой. Самый очевидный пример – Панама, где используется доллар США. Но на ум не приходит ни одного примера крупных государств, приблизительно одинаковых по мощи и положению, которые бы пользовались общей валютой, помимо стран, входящих в еврозону.

В качестве противоположного примера иногда приводят установленный еще в XIX в. «золотой стандарт» на том основании, что он объединил множество самых разных стран посредством установления фиксированных обменных курсов. Но это пример некорректный, поскольку сам «золотой стандарт» не являлся ни валютой, ни даже системой регулирования валютных курсов, а скорее представлял собой режим, при котором государства должны были сами управлять своими финансово-экономическими сферами так, чтобы гарантировать свободный обмен бумажных денег на золото. При этом «золотой стандарт» оставлял слишком мало пространства для маневра государствам, желавшим оставаться в рамках его действия. Самое главное – он не посягал на национальный суверенитет, не в последнюю очередь потому, что за государствами сохранялось право на время приостановить его действие или выйти из него. Великобритания, например, дважды выходила из «золотого стандарта», первый раз в 1914 г., а второй – в 1931 г., после того, как в 1925 г. возобновила в нем участие.

Национальная валюта и государство всегда существуют вместе, словно две половинки одного целого. Полномочия государственной власти по сбору налогов – один из источников гарантии, что его деньги представляют какую-то ценность. И когда дела принимают плохой оборот, именно государство может расплатиться за обанкротившиеся активы и банки, что часто и делает, как подтверждают недавние события в Европе и США.

Предоставлять свою национальную валюту в пользование другой стране, чьи действия неподконтрольны тебе, опасно в том смысле, что сосед может проводить политику, подрывающую твою валюту. Это может спровоцировать резкие колебания в доходности облигаций, обрушение национальной валюты, рост инфляции или банковский кризис, а возможно – и какое-либо сочетание из четырех событий, причем понятно, что расплачиваться будет ваша экономика. Поэтому, если вы намерены позволить другим странам использовать вашу валюту как государственную, то имеет смысл требовать каких-либо инструментов контроля над бюджетной и финансовой политикой этих государств. И если одной стране будет дано право надзирать за фискальной политикой другой, то разве удастся делать это без политического союза в той или иной форме, обеспечивающего возможность единого или совместного контроля за фискальной политикой?

Таким образом, когда создатели валютного союза ввели единую валюту, не подготовив политического союза, они, по сути, выстроили не дом, а временное прибежище – европейскую интеграцию в облегченном варианте.

И все же не скажешь, что разработчики евро брели вслепую, то и дело спотыкаясь и оскальзываясь, чтобы отыскать хоть какое-то решение, пускай плохонькое и неокончательное. Напротив, многие прекрасно отдавали себе отчет в том, что делали. Бушевали яростные дебаты между так называемыми «германской» и «французской» школами. «Германская» школа настаивала, что сначала необходимо добиться экономической интеграции и полного сближения (конвергенции), а валютный союз станет завершающим элементом, который придаст окончательный вид всей конструкции. В противоположность ей сторонники «французской» школы придерживались той точки зрения, что достичь договоренностей по политическому союзу очень сложно, а настаивая на его создании, мы тормозим весь процесс. Не лучше ли, утверждали они, начать с валютного союза? Понятно, что он неизбежно приведет к кризисам, однако они-то и породят политическую волю и решимость ковать ковать налогово-бюджетный (фискальный) и политический союз.

При нынешнем положении дел мы еще не можем сказать наверняка, какая из двух точек зрения правильна. Судя по глубине кризиса, в который впала единая валюта, точка зрения «германской» школы вроде бы верна, но мы еще не увидели финального акта этой драмы. Кризис евро действительно породил импульс для формирования фискального политического союза, как и предсказывала «французская» школа. И может статься, это начинание обернется успехом. Остается выждать и посмотреть, что будет дальше.

Как пишут в учебниках по экономике, страны принимают решение в пользу или против создания валютного союза с другими государствами, исходя из того, насколько они совместимы друг с другом в экономическом плане. Подвержены ли одинаковым экономическим потрясениям? Если нет, то достаточно ли гибки их структуры, чтобы амортизировать помимо «своих» еще и «чужие» потрясения без тяжелых сбоев в экономике и роста безработицы? Смогут ли страны уживаться и обеспечивать полную занятость без того, чтобы прибегать к спасительным средствам в виде корректировки взаимного обменного курса, процентных ставок или мер валютного регулирования?