Еще в 90-е стала очевидна необходимость создания своего рода "патриотического попса". Пришло понимание, что завоевывать людские сердца придется и таким образом. И на сегодняшний день есть кое-какие успешные подвижки. Заметили это и противники. Пару лет назад в "Московском комсомольце" появилась примечательная публикация одного из "патентованных специалистов" по политэкстремизму. Обеспокоенный "Комсомолец" писал о новой тактике отечественных национал-патриотов. Концепции, идеи, излагавшиеся прежде на страницах частенько недоступных широкому кругу читателей изданий, начинают проявляться во вполне легальной форме массовой литературы, и становятся популярными. Если это не нравится журналисту "МК" — значит, все правильно. И надо дальше двигаться в этом направлении.
Один из бесспорных лидеров нового движения — Александр Владимиров. В издательстве "Аргументы и факты" недавно вышел его новый роман "Племя Каина".
"Я бы не стал относить свое творчество к детективному жанру, к фэнтези,— говорит Владимиров.— Да, у меня есть серия "Мистический детектив", есть фэнтези, но это форма, а за ней скрывается содержание. И эта форма выбрана неслучайно. Сегодня невозможно, на мой взгляд, влиять на массы ничем, кроме легкого, развлекательного жанра, который скрывает в себе некую национальную подоплеку. В свое время мы проиграли идеологическую войну с Америкой именно потому, что у нас не было таких интересных, завлекательных форм. И во времена перестройки этого не появилось, поэтому она так плачевно и завершилась, хотя у нас были все возможности повернуть ее в другое русло. Нам необходима сейчас национальная беллетристика, создающая подспудный образ русского героя".
"Племя Каина" привлекает читателя интригующим сюжетом, в центре которого столкновение между современными русскими героями и потомками древнего племени каинитов, решившими захватить Русь. Кровавые поединки, погони и прочий джентльменский набор остросюжетной литературы на месте. И вместе с тем Владимиров делает заявку на большее. Он работает с идеями одного из ярких представителей русской библейской науки прот. Стефана (Ляшевского), доказывавшего, что неандертальцы и кроманьонцы не являются "звеньями одной цепи", а представляют собой две расы правремен. Вставляет в текст две притчи — былины о древнерусских богатырях, придавая роману эпический размах. Сквозь призму событий, происходящих в маленьком русском городке Незнамовске, размышляет о судьбах России и человечества, о причинах и истоках зла в мире. А явное нежелание писателя следовать нормам политкорректности делает "Племя Каина" актуальным и острым памфлетом на мерзости современного мира.
Даниил Торопов
P.S. Роман следовало бы экранизировать.
P.P.S. "Племя Каина" продается в "Молодой гвардии" и других центральных магазинах Москвы.
Алексей Цветков
3 июня 2002 0
23(446)
Date: 04-06-2002
КЛАССИК ПОСЛЕДНИХ ВРЕМЕН
Его работы сегодня можно видеть в Третьяковке и Русском музее, где в 70-х он работал электриком. Даже самые близкие ученики-"тимуровцы" и дружественные персоны арт-среды обращались к нему "Тимур Петрович", подчеркивая не только наличие "вышедших из моды" отчеств, но и своё отношение к отцу и патриарху неофициального искусства северной столицы.
В 82-м он основал группу "Новые художники", ориентированную на пафос и опыт русского авангарда, скоро стал мозговым центром и живым магнитом художественной жизни, альтернативной официозу, заряжал своими идеями Цоя и Курехина, в перестройку начал выставляться в престижнейших европейских галереях, чуть не сделался для заграницы авангардистом номер один, но чтобы избежать этой почетной и утомительной участи, вовремя повернул руль. В 93-м Тимур Петрович создал "Новую академию", культивировавшую классическое начало, золотую пропорцию, мастерство и ритуальное служение музам. И в 80-х и в 90-х прикормленный истеблишмент сторонился его (сначала "антисоветчик", потом "империалист"), а вечно хихикающее подполье пыталось упростить его портрет до модного идола, занятого перманентными провокациями. И те и другие упрямо не понимали глубокого послания его искусства, будь то экспрессионистская живопись, напоминающая о Мунке и Ларионове, или текстильные коллажи, посвященные Сталину и Уайльду. Новиков, будто привитый от любой банальности, не умел мыслить в плоскости простых схем "своё-чужое", "хорошее-плохое", "поддельное-настоящее". У него был врожденный дар объемного понимания и диалектического взгляда на всякую ситуацию. В любом "однозначном" жесте, происшествии или тексте он мастерски обнаруживал полезное для гения и лишнее, и мастерски же разделял их, извлекая первое и игнорируя второе. Достаточно вспомнить его блестящую теорию о том, что весь авангард XX века следует рассматривать как асимметричный магический ответ "шаманских стран" в геополитической войне против Запада, колонизировавшего планету. Только одноклеточное сознание броуновски топчущейся тусовки могло не замечать в этом и аналогичных сюжетах ничего, кроме веселого абсурда. Именно так обстояло дело с его "Еврокитаем" и "Русскими императорами". В 97-м Новиков с присущим ему тревожным юмором попытался сделать искусство из своей мнимой смерти. Активно поддерживая мнение о неизлечимом вирусе в своей крови, он начал выступать и устраивать по всему миру выставки как бы уже из промежутка между нашим и не нашим мирами. Когда болезнь оказалась не столь губительной, публика облегченно выдохнула и переглядывалась с чувством, что её в очередной раз провели на мякине. В последние годы патриарх ослеп, отпустил бороду, появлялся на людях с тростью и юношей-поводырем, похожий на античного философа, каковых он не уставал превозносить и реанимировать в своей Академии.
23 мая в Санкт-Петербурге осталось только тело и архив Тимура Новикова. После прошлой его, заранее объявленной кончины, к этому мало кто оказался готов и значение случившегося еще долго будет доходить до многих.
До свидания, Тимур Петрович.
Алексей ЦВЕТКОВ
“NOTRE-DAME”, ШУМ И ГАМ...
Олег Головин
3 июня 2002 0
23(446)
Date: 04-06-2002
“NOTRE-DAME”, ШУМ И ГАМ...
Поросячьи восторги обывателей перед "его величеством Бродвеем" настолько надоели, что любая театральная находка последнего времени, на которой отсутствует штамп "Made in U.S.A.", заранее вызывает симпатию. А если к этому добавить четыре миллиона долларов, затраченных на постановку спонсором и сопродюсером мюзиклов "Notre-Dame de Paris" и "Метро" нашей недавней соотечественницей Екатериной, удачно вышедшей замуж за состоятельного немецкого аристократа и теперь с удовольствием носящей имя баронессы Гечмен-Вальдек, то получится априори интересный спектакль.
"Notre-Dame de Paris". Следующий день после премьеры. Страшная толкучка у входа в московский театр Оперетты. Сотрудники ГИБДД не разрешают парковку рядом с главным входом в театр — ждут высоких гостей. Несмотря на официальную дороговизну билетов (от 500 до 2000 рублей — и то все были раскуплены почти за месяц до премьеры), спекулянты в открытую, никого не стесняясь, предлагают бельэтаж от 4 тысяч. Но, чур! — едут те самые высокие гости. Охранники с "бананами" в ушах уже суетятся на обочине. Два "мерседеса" с мигалками и номерами администрации президента. Серое чиновничье лицо ведет под руку свою любимую. Невообразимая суета в гардеробе — важные чиновники не желают стоять в длинных очередях. Пронесся слух, что якобы должна приехать вся команда России по футболу во главе с Олегом Романцевым. Фотокоры по головам сквозь толпу пробираются к входу. Ждут. Выходит администратор, извиняется, говорит, что Романцев звонил и сказал, что приехать не смогут из-за тренировки. Грустные лица с объективами прорываются внутрь. Думают перед началом мюзикла ознакомиться с программкой, но — не все могут позволить себе ее купить (цветные программки по 150 рублей каждая, изданы специально в Финляндии).
Последний звонок. Свет в зале медленно гаснет. "Начинается мистерия" — как написал бы автор "Собора Парижской Богоматери" Виктор Гюго… Вообще, чтобы по классическому в своем любовном трагизме произведению поставить плохой спектакль, нужно очень сильно постараться. Примерно, как взбесившейся Спесивцев со своими "Тремя сестрами"-лесбиянками, или Ромео и Джульетта в джинсах и с сигаретой. В чем в чем, а в этом французских режиссеров-постановщиков заподозрить сложно. Отход от системы Станиславского, конечно, ощутим, но Гюго остается слишком гениальным в своей простоте, чтобы его переиначивать.
