В свои жилища ненцы не пускают посторонних – боятся тревожить домашних духов. Хотя, как мы вскоре смогли убедиться, на стойбищах вход в чум открыт для путников и гостей… Не принято у ненцев и называть своё настоящее, родовое имя (называют русское – своего рода псевдоним), говорить, сколько у них детей.
Деревня Харампур была основана в 1933 году как торговая фактория. Она то процветала, то становилась почти нежилой. В 2002 году руководство Роснефти совместно с администрацией Пуровского района приняли решение о возрождении Харампура. Решение, судя по всему, выполняется.
Отношение ненцев к нефтяникам двоякое. Конечно, они благодарны за помощь и поддержку; не раз я слышал, что если бы не цивилизация, которую сюда принесли как раз те, кто добывает газ и нефть, ненцев, селькупов уже не существовало бы. С другой стороны, жалуются, что та же цивилизация наступает на тундру. В общем, как часто бывает, плюсы невозможно отделить от минусов.
Поездка на стойбище была запланирована на последний день нашего пребывания в Губкинском. Но она чуть не сорвалась – всю ночь шёл дождь, снег таял, и возникла угроза, что зимник, по которому только и можно добраться до цели, окажется непроходимым для «Нивы». Удалось найти свободную «вахтовку», и мы отправились.
Вахтовка – это будка с сиденьями, установленная на «Урале» или КамАЗе. Этакий автобус-вездеход. И на нём мы ползли километров двадцать по зимнику больше часа, вяло споря: «Нива» бы не прошла». – «Нива» – стопроцентно. А уазик прошёл бы». – «Вряд ли».
Так или иначе, наш «Урал» не прилагал видимых усилий, даже пониженную передачу водитель не включал.
С края тундры – огромной поляны – к нам помчались снегоходы с нартами. Загрузили на нарты подарки, телевизионную аппаратуру, уселись сами и ещё минут через десять были на стойбище.
Два чума, дрова, висящая на палках оленья шкура, снегоходы и запчасти к ним. Люди. Олени.
Стадо я не сразу и заметил – оно стояло-лежало метрах в двухстах. Но несколько оленей бродили возле чумов, и то один, то другой заглядывали в них, клянча чего-нибудь вкусненького.
Семья Юрия Пяка – жена, Валентина Кильевна, трое взрослых парней, девушки (дочери или невестки, уточнять было неловко, как и выпытывать родовые имена) и пять-шесть ребятишек от семи-восьми лет до младенца.
В подарок работники «Пурнефтегаза» привезли швейную машинку, генератор, игрушки и сладости.
Хозяева в долгу не остались и накормили нас олениной, покатали на оленьих упряжках… Вообще люди оказались гостеприимными, простыми, в меру разговорчивыми. При этом не бросили все дела – мужчины ремонтировали «Буран», женщины занимались хозяйством. Но если у гостей возникали вопросы, обстоятельно на них отвечали.
Спрашивали о разном: «Сколько стоит мотор для снегохода?» – «Шестьдесят тысяч. А сам снегоход – двести». – «А какой лучше – «Буран» или «Ямаха»?» – «Ямаха» быстрее, мощнее, но оленей собирать – «Буран» лучше. У него одна лыжа, удобней по лесу ездить». – «Почём сдаёте оленину?» – «Было – по двести рублей килограмм, а с этого года – двести пятьдесят». – «И сколько весит оленья туша?» – «Хороший олень – семьдесят килограммов»…
Я попытался прикинуть, сколько примерно семья может заработать за сезон: семьдесят на двести пятьдесят – семнадцать тысяч пятьсот рублей. В лучшем случае сдадут пятьдесят туш (стадо небольшое). Получается – восемьсот семьдесят пять тысяч. Вроде бы и неплохо, но если вычесть деньги, которые тратятся на продукты, если разбросать заработок по взрослым членам семьи, то не так уж и густо…
– А шкуры сдаёте? – спросил я.
– Нет, шкуры не принимают.
– Почему?
Юрий пожал плечами – не знаю. Но я понял так, что сами они шкуры не выделывают, лишь соскабливают подкожный жир, плёнку. Используют в хозяйстве… Да и позже, копаясь в Интернете, я не нашёл в округе фабрик пошива одежды и обуви из оленьих шкур. В основном шьются в домашних условиях; кусочки шкуры идут на сувенирные поделки…
– Завтра будем уходить на другое место, – говорит глава семьи, – тут ягель кончился.
– И сколько времени нужно, чтобы вырос опять?
– Десять лет. Но раньше вернёмся, места мало.
И вот так, с поляны на поляну, с тундры на тундру, кочуют эта семья и ещё много других ненецких семей.
Уезжали мы из Губкинского в метель; ходили слухи, что, может быть, сегодня и не улетим. Улетели – в Ноябрьске погода была получше.
Сейчас, спустя несколько дней, эта поездка кажется словно бы выдуманной мной. Но стоит вспомнить подробности, разговоры с людьми, и понимаешь: не выдумана она и не идеально хороша… Нет, люди хорошие нам встретились, природа необычная, величественная; а вот плюсы и минусы прогресса, разные грани цивилизации, сосуществование укладов требуют решений. И хорошо, что нефтяники, работающие на этой земле, принимают в этом процессе непосредственное участие.
Между гламуром и криминалом
Эти нигилисты-отрицатели вездесущи. И - причудливы. ...Приходит старшая дочь из школы, взволнованная, начинает торопливо рассказывать о том, какие все в её классе нигилисты – мало того что шумят, так ещё и матом выражаются. Прямо при учителях. А те реагируют в близких к этим выражениях.
Возмущённый, иду разбираться. Учительница сетует с грустью в голосе, что у неё самой руки опускаются. Ученики ведут себя как отморозки, интересуются только компьютерными играми, читать ничего не хотят, а доклады скачивают из "Википедии". И это спецшкола! Правда, говорят, что в другой, той, что у метро «Пролетарская», чуть ли не в открытую наркотиками торгуют, а вот нашу – Бог миловал. Если все знают, удивляюсь я, так почему не жалуются? Жаловались, говорит учительница, только всё бесполезно, у тех наркокоробейников, торгующих дурью, сильные покровители.
...Иду домой по грязному, перекопанному и заставленному дорогущими иномарками двору. Захожу в замусоренный подъезд. Там, несмотря на кодовый замок, между этажами «греется» группа алкашей. Звоню в полицию, и дежурная нехотя записывает адрес. Через час гулянка в подъезде продолжается. Звоню опять. Отвечают, мол, много вызовов, но обязательно приедем. Но так и не приехали. Набрался храбрости, вышел, по-хорошему попросил алкашей не шуметь, а то двухлетний ребёнок заснуть не может. Сказали, ладно, мол, перейдём в другой подъезд, а то на улице холодно.
...Включаю телевизор. По Первому каналу Андрей Малахов «презентует» какую-то юную алкоголичку, на вид почти подростка, но, между прочим, уже – мать двоих детей. И обсуждают – нет, не её образ жизни, а освобождённого по УДО сожителя, который дерётся и не даёт денег.
...Переключаю на «Россию 1» – там руководитель одной из думских фракций истошно орёт на тележурналиста, и по его заученной гримасе видно: это очередная провокационная выходка политика, которому нужна рекламная подпитка.
...Щёлкаю дальше. По «НТВ» – кровавый сериал про ментов и бандитов, на «ТНТ» участники «Дома-2» откровенно рассуждают о том, с кем бы им сегодня переспать, «MTV» показывает «Каникулы в Мексике», где потягивающие текилу парни замышляют сделать гадость девчонке, по «ТВ 3» рассказывают про колдунов и вампиров. И даже по «Культуре» демонстрируют фильм о любви двух[?] мужчин. И на всех каналах – злоба, насилие, извращения, криминал, разоблачения. Хочется только одного: чтобы мои дочери ни в коем случае не подходили к телевизору.
Может быть, прав был философ Шпенглер, утверждая, что цивилизация заканчивается упадком, а культура мертвеет и вырождается? Ведь вот этот тончайший культурный слой накапливается веками, а потом, словно пыль, сдувается безумцами-отрицателями, решившими «поднять Россию на дыбы». Причём вместо созидания – оголтелое разрушение! Казалось бы, «лихие 90-е» позади, и нулевые уже минули, пора бы опомниться, заняться налаживанием сносной жизни. Нет, у нас продолжаются в умах и прессе «гражданские войны», ищем виноватых, ниспровергаем одни мифы, сотворяя другие.
Когда опомнимся?
И опомнимся ли?
Эти писатели нулевых лет как бы появились. Они как бы пишут. О них как бы говорят, и они как бы есть. Поколение сослагательного наклонения. Его всё время сослагают. С чем-то: они дети катастрофы, жертвы перестройки, щепки приватизации, эхо чеченской войны, судороги ельцинизма, исчадия гласности. Они не сами по себе и даже не благодаря чему-то - они по вине. Перед ними виноваты все: старшие – что развалили Союз, младшие – что колются и гадят на лестницах. Успешные сверстники – прогнулись, неуспешные – пьяное быдло, с такими Россию не поднять.
