Комментарии: 17.06.2010 02:48:02 - kaj galim пишет:
НЕ ГРИБНИЦА, А ГРОБНИЦА.
Бойкот единственное средство не отравиться и не умереть от этого удушающего, поганного, негодяйского, циничного юмора. Но как объяснить молодым с которыми приходиться общаться - что это не юмор и что все эти выкормыши гнезда ТНТ циничные дряни, и не надо брать с них пример. Как? Как сравнить и с чем сравнить качество их юмора? Молчит Жванецкий, молчит Хазанов, Задорнов как-то борется, но что он может один? Где Галкин? Да, можно по-разному оценивать Галкина, но хоть какой-то уровень профессонализма. Где конкурсы артистов эстрады разговорного жанра? Зачем Масляков породил эту волну циничных пошляков? ОТкуда они взялись и что с ними делать?
ТелевЕдение
Донской нонконформист
ТЕЛЕПЕРСОНАЖ
Олег ПУХНАВЦЕВ
В хаосе конца 90-х на задворках телевидения появилась чёрно-белая «Антропология». Тогда ночные эфиры Дмитрия Диброва казались бунтом, хотя и не содержали ничего по-настоящему протестного, кроме неформатных гостей и оригинальной режиссуры.
И всё же «Антропология» воспринималась как нечто радикальное, как способ накопления непримиримости. Очередной гость Диброва каждый по-своему расшатывал время: мрачная декадентка Наталья Медведева, маленький гений Пелагея, весёлый хулиган Чиж-Чиграков… Позже программа открыла Земфиру, предоставляла трибуну подвижникам, фрикам, которые символизировали отрицание тогдашнего порядка вещей, и в этом, казалось, состояла миссия Диброва. Да, всё-таки была миссия.
Ещё Дмитрий Дибров промелькнул яркой кометой на спутниковых каналах. «Битломания» запомнилась непринуждённостью прямого эфира, умением ведущего разговорить гостей: Александра Градского, который только там не был насторожённо зол на «журналюг», отца Андрея Кураева, легко ставшего своим в специфической компании «битломанов». Был интересен и опыт ведения «Основ православной культуры» – рамки телеканала «Спас» потребовали от Диброва точности формулировок, отказа от неуместных персональных штампов, и это почти удалось. Вещание со спутника из аскетичных студий тоже являлось для Дмитрия Александровича миссией, может быть, не до конца сформулированной.
Говорить о Диброве-шоумене не хочется, телевикторина – достойная возможность заработать, повысить капитализацию, и хватит об этом. Иное дело – программа «Временно доступен», которая настойчиво требует разобраться в причинах раздражённости ею. Именно этот «продукт» АТВ на канале «ТВ Центр» заставляет оглядываться в прошлое и сравнивать. Напряжённый творческий поиск с вальяжностью, радость первооткрывательства с равнодушием профессионального тамады. Дмитрий Александрович действительно преуспел в жанре тоста, но почему же его вычурные славословия совершенно не трогают?
Программа устроена так: в ней полностью исключён фактор зрителя. Манерой, интонацией, текстом, всем комплексом режиссёрских решений аудитории дают понять: вас не звали, вы здесь лишние. А потому вполне возможной кажется перспектива, когда один из ведущих поднимется и вполголоса сообщит партнёру, что идёт до ветру. В принципе стиль программы позволяет даже сесть к зрителю спиной, такая мизансцена вполне оправданна – ведь разговор с гостем Диброва и Губина – это всегда кастовое мероприятие. Зрителю остаётся испытывать неловкость, что подглядывает за этой лакшери-беседой. Если не понимать сложившейся условности, может показаться, что ведущие слишком развязны, что им следовало бы поучиться у Бермана с Жандарёвым дисциплинированности, взять на вооружение собранность и энергичность Познера, воспользоваться примером Цекало и Урганта, у которых каждая реплика неслучайна, хотя жанр допускает импровизацию.
Конечно, не всем хорошо в гостях у Диброва и Губина. Показательна реакция Ренаты Литвиновой, которая, не дотянув и до середины передачи, трогательно попросила: «Можно я уже пойду?» Какую-то неловкость подчас ощущает и сам Дмитрий Александрович, о чём свидетельствуют навязчивые воспоминания о ростовской юности. Донская ретроспектива – это пощёчина самому себе, способ прийти в чувство, а потом поправить на шее гламурный шарфик, без которого могут принять за обычного человека.
В одном из последних выпусков «Временно доступен» повезло побеседовать с земляком – Кириллом Серебренниковым, известным, востребованным режиссёром, символом современного российского театра. Глубокого разговора об искусстве не получилось. Диброва тянуло на воспоминания, Губин беспрестанно позиционировал себя, его вопросы должны были убедить: он не Дибров, но тоже имеет широкие взгляды. Интересно, если бы в гостях оказались Эфрос, Товстоногов: стали бы у них спрашивать о диете, когда они впервые испытали любовную горячку, влюблены ли сейчас? Грубые монтажные стыки этого выпуска «ВД» ещё больше усилили ощущение суетливости. С помощью ножниц редакторы попытались создать нечто логичное, осмысленное, однако хаос, нарезанный мелкими кусочками, остался хаосом.
Возникает вопрос: непродуманность, небрежность, представленные в качестве «свободной манеры», – следствие непрофессионализма? Скорее всего, проблема в другом. Репутация гуру, заработанная Дмитрием Дибровым, оборачивается вседозволенностью, которую любезно предоставляет ТВ Центр, чтобы поднять собственный статус за счёт медийной личности. Кажется, каналу всё равно, в каком качестве появится «засланный казачок» на экране. Однако, может быть, стоит подумать о другой эксплуатации таланта?
Недавно Дмитрий Дибров оказался в эфире передачи «Пусть говорят». Говорили об Андрее Вознесенском. Коротким, но ярким монологом Дибров обозначил своё глубокое уважение к Бобу Дилану, Аллену Гинзбергу, Норману Мейлеру – идеологам нонконформизма 60-х, сообщил, что у Андрея Андреевича были встречи с перечисленными авторитетами. Восторженная интонация должна была усилить эффект от обнародованных фактов, подтверждающих значимость Вознесенского, но участники передачи не оказались фанатами битников и глубины мысли, скорее всего, не осознали. Вспоминая этот эпизод, возникает мысль: Дмитрий Александрович мог бы стать хорошим ведущим программы о литературе, может быть, расширить диапазон – популяризировать классику, тем более ТВ Центр этой теме внимания никакого не уделяет. Почему? И ещё, глядя, как Дмитрий Дибров увлечён протестной культурой Америки 60-х, начинаешь понимать сложную ситуацию, в которой он оказался. Приверженность нонконформизму и невозможность реализовать его принципы, неприятие глянцевой стороны жизни и необходимость извлекать из неё прибыль. С этими противоречиями, к сожалению, вынуждены иметь дело и мы, его зрители.
Скромно сидим по эту сторону экрана, ожидаем, что нас заметят.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 3 чел. 12345
Комментарии:
ТелевЕдение
Роскошь общения
ТЕЛЕРАЗГОВОР
Не знаю, то ли программа «Разговор с Александром Мягченковым» так выросла за последние годы, то ли мы, зрители, устали от гламурно вычурных интервьюеров, «показывающих себя», а не раскрывающих собеседника, но по будням после 10 вечера я всё чаще переключаюсь на канал «Столица». И всё чаще не разочаровываюсь, награждённая «роскошью человеческого общения».
«ЛГ» в прошлом номере писала о «Разговоре Александра Мягченкова», но новый его гость заставил с благодарностью вернуться к этой программе. Очень давно не было на наших экранах Василия Борисовича Ливанова. В гостях у Мягченкова он предстал во всей творческой красе и отличной физической форме. Встреча с большим мастером – всегда огромная радость потому уже, что позволяет говорить об искусстве. Василий Ливанов вспоминал своего отца, выдающегося актёра Художественного театра Бориса Ливанова, вспоминал своё детство, вспоминал тот фильм-потрясение, который во многом и определил его дальнейший жизненный путь, – диснеевский мультфильм «Бемби» (ведь мы знаем Ливанова более как актёра, часто забывая, что он замечательный режиссёр-мультипликатор, – назовём хотя бы «Карлсона» и «Бременских музыкантов»).
Рассказывая о великом Художественном театре, Василий Борисович привёл прекрасный пример потрясающего мастерства его актёров. Спектакль «Мёртвые души», сцена Чичикова и Собакевича, занавес открывается, на диване сидят герои: анфас – Собакевич (Тарханов), в профиль – Чичиков (Топорков). Они молчат, а зал вдруг начинает хихикать, потом смех становится громче и наконец сменяется дружным хохотом, хотя актёры не произнесли ещё ни слова, насыщая мхатовскую паузу точностью и мощью созданных гоголевских характеров. Такова была сила воздействия больших мастеров на зрителя, о которой сегодня можно только мечтать.
