Когда летняя ночь коротка,
Когда в капле воды свежесть первой звезды,
Когда выдра свищет дружка
(Растеряли звери обычный страх,
Редко видя людей на тропе),
Слух заденет вновь дальний звон подков,
Шелест юбки в высокой траве,
И, как встарь, под ноги падет роса,
И укажет шаг, протянулся как
Старый добрый путь через все леса…
Только нет дороги через леса.
ПРЕРИЯ
(Канада)
Я вижу, как растет трава, чтоб встретиться с рукой;
Я вижу, что река права, петляя в день иной —
Пустое поле, ржавый пруд и воздуха хрусталь,
Холмы, что грустно вдаль бегут. Чего так сильно жаль?
Пройдя по берегу реки иль просто в никуда,
Ты вдруг заметишь узелки сердечного стыда.
Не торопись, не обогнать тревожный бег часов,
Пружинит под ногою гать, тяжел ночей засов.
Я слышу: летняя гроза роняет зерен град.
Я слышу: в степь ведет стезя, хоть ты не конокрад.
Я слышу Осени гобой, вспугнувший диких птиц,
И тишины предснежный рой. Но что клонит так ниц?
Будь осторожен, свеж узор, он — эхо летних дней;
Снопов покинутых укор, сигнал душе твоей.
Закрыта игр любовных дверь, погашен пламень звезд,
И лучше памяти не верь, ждет города погост.
Все, в чем нуждался, что желал, чего страшился я,
Год сосчитал и разменял на медяки жнивья.
Ну что ж, но я полней живу, прощаясь с красотой,
И обладаю наяву волшебною мечтой!
ПОСЛЕДНИЕ ИЗ ЛЕТУЧЕЙ БРИГАДЫ
1891
Тридцать миллионов британцев твердят о величье страны,
А двадцать кавалеристов опять побираться должны.
У них нет ни денег, ни пищи; ни работы, ни помощи нет;
Последние из Летучей Бригады, беспомощность — ваш обет.
Песню о них сложили, но песней не будешь сыт.
Голодаешь ничуть не меньше, даже если ты знаменит.
Они попросили денег, дескать, пришла хана;
Двадцать четыре фунта им уделила страна!
С такой подачки загнешься: вот и вся недолга.
Злы были русские шашки, но время — злее врага;
Сержант-отставник бормочет: "Отыщется ль тот поэт,
Стихи которого детки в школе зубрят чуть свет?"
Построясь попарно, к поэту они заявились домой;
К тому, кто их обессмертил, пришли, как нищий с сумой.
Все такие же молодцеватые, как и в былые дни,
Последние из Летучей Бригады, взгляните — это они.
Былая выправка, где ты? Колени болят, спина…
Какая уж тут атака — видать, прошли времена!
Мундир изношен в лохмотья, но только такой и есть.
Последние из Летучей Бригады поэту отдали честь.
Сержант-оратор поэту сказал: "Простите, но вы,
Сэр, хорошо написали. Мои друзья не мертвы.
Все это чистая правда; сэр, нас заждался ад,
Именуемым домом работным; что делать, такой расклад.
И все-таки вам спасибо; обойдемся без пищи, сэр;
Но вы напишите подробней, пусть будет другим пример.
Нас выбросили на свалку, хотя вспоминают порой.
Мы — Балаклавы герои. Но хочет есть и герой!"
Отступила бедная армия, хромая, скрывая гнев.
И вспыхнуло сердце поэта, забилось, "презренье презрев".
И он написал о героях стихи, что читались навзрыд,
И жирные души британцев вдруг испытали Стыд.
О, тридцать миллионов счастливцев твердят о величье страны,
А двадцать голодных героев опять побираться должны;
Внукам о "чести бремени…" рассказываем со стыдом,
Но последних из Летучей Бригады прячем в работный дом!
ЗОВ
Я — родина их предков,
И через много дней
Я созову обратно
Разбросанных детей.
Под их ногами в травах
Вздохнет моя земля.
Придут совсем чужими
Родные сыновья.
Пусть древние деревья
Нелепы в их судьбе,
Я словно на колени
Их притяну к себе.
Вечерний запах дыма
Опять взволнует грудь,
И вспомнят пилигримы
Свой исполинский путь.
Пускай темно значенье,
Что привело назад —
Слезами я наполню
Прозревшие глаза.
КОЛДОВСКАЯ ОСАДА
Мне было немало забот дано —
Справлялся и гнал со двора!
Играл в борьбу и тешил судьбу,
Но это — другая игра.
Не буду сражаться с незримым мечом,
Со стрелами, чьи укусы просты —
Отдай ключи для встречи в ночи —
Мечтателю, чьи реальны мечты!
Спроси про условья и их прими.
Мгновенно, а то мы рассердим его!
Я прежде в июль не страшился пуль,
Но это — другое занятье, ого.
Меня не пугает ни ангел, ни черт
(Я знаю: хозяин глядит с высоты!)
Открой же врата, войдет он туда,
Мечтатель, чьи реальны мечты!
Сейчас императору не уступлю,
Король для меня, что обычный вор —
И папской тиаре не сдамся в угаре —
Но это — другой разговор.
Не буду сражаться с исчадьями тьмы,
Часовой, пропусти его сквозь мосты!
Ты пойми в этот час, он — Властитель всех нас,
Мечтатель, чьи реальны мечты!
ПЕСНЯ СЕМИДЕСЯТИ ЛОШАДЕЙ
(Чудо Святого Джубануса)
Снова пришвартовалась возле Кале баржа —
Ржаво скрипит такелажем. Выпустите ее!
Просемафорю: Позвольте мне с лошадьми уйти.
(Семьдесят грохотавших лошадок!)
Медленно против течения, мои лошади! Конечная станция — Франция!
Что ж, поперхнулись заводы кирпичные Лилля,
Или же почва распахана между свеклой и табаком;
Или же отбривший нас ветер — жестокий Борей резвится, удобряя Сомму.
(Со всеми хомутами, лошади!) Конечная станция — Франция!
Что ж, Аргона пятнистая, тень тучи закрыла наглухо
Все горизонты призраками; или же селянами мощными,
Рубящими утес; ливень за этим занавесом
Лакомится немеркнущим светом.
(Гляньте на копыта, лошади!) Конечная станция — Франция!
Что ж, пусть штормит там, где в углу прыгает Бискай,
Пастухи и вожаки вод в землях, истоптанных
Медленными дымами Испании, вплоть до самых дальних мысов,
Истово танцующих в тумане.
(Выдохните — выдохните глубже, мои лошади!) Конечная станция — Франция!
Что ж, порушенный, медово-цветный, медово-овражный известняк,
Сливки — под добела-раскаленным солнцем; темно-цветущий розмарин
