Фабрики, собственно, и в СССР много лет дымили и пыхтели, и это воспринималось как нечто само собой разумеющееся, совершенно неинтересное и заслуживающее внимания в той же мере, что и плакаты «Слава КПСС!», — то есть ни в какой. Но в голодном и холодном декабре 1991 года бытие российской промышленности отнюдь не воспринималось как самоочевидное, оно было под очень большим вопросом — оттого-то зрелище германской индустрии, несомненно, более живой, вдруг вызвало и зависть, и тоску. Вероятно, той же природы чувства двигали создателями послевоенного (1954 г.) немецкого фильма, в котором на фоне вставшего из руин могучего сталелитейного производства (что-то в духе индустрии из «Весны на Заречной улице») герой восклицал куда-то в воздух: «Вы хотели вбомбить нас в каменный век — так вот же вам!» Только что грубого жеста с рукой, перерубленной в локте, не казал, но смысл был именно этот. Можно называть это реваншизмом, а можно естественным чувством радости за то, что жизнь снова продолжается в труде. Варят сталь, сеют хлеб, дымят фабрики.
Тогда как явственной чертой нашего времени является полное исчезновение сеятеля и хранителя (не обязательно с/х, вообще труженика) из культуры. Был образ человека труда, да весь вышел. Хоть Иван Денисович Шухов, хоть Иван Африканович Дрынов, хоть герои «Понедельник начинается в субботу» — были, да все вышли. Культура воспевает (порой с большой утонченностью и талантом) все что угодно, но только не труд, заповеданный Создателем: «В поте лица своего…» Теперь это преодолено.
Однако убрать труд не только из культуры, но и из жизни не получилось и вряд ли получится. Конечно, переход к образу жизни праздной римской черни (особенно в Третьем Риме) имеет место, но не полностью же. Скорее тут переход к третичному сектору, к жизни обслуги, которая называет себя креативной, но в деятельности которой как раз созидание и отсутствует. Понятно, что следом оно отсутствует и в культуре. Откройте СМИ, и много ли вы найдете — нет, не очерков о героях труда, но хотя бы материалов, в какой-то степени относящихся к теме реального созидания благ. Их нет. Общество потребления, которое и было нам обетовано. Правда, при этом обетовании не было сказано, что не может дюжина червей бесконечно изгрызать одно и то же яблоко, а самим догадаться креатива не хватает. Оттого-то неуклюжие попытки В. В. Путина заговорить об этизации труда и производства, напомнить, что это хорошо весьма, вызывают вполне искренний смех. До того ли в постиндустриальную эпоху гедонизма — лучше бы институты исправлял.
Притом что о звании Герой Труда еще более века назад писал С. Н. Булгаков в «Вехах»: «Здесь нормой является ровность течения, “мерность”, выдержка, неослабная самодисциплина, терпение и выносливость. Верное исполнение своего долга, несение каждым своего креста. В монастырском обиходе есть прекрасное выражение для этой религиозно-практической идеи: послушание. Это понятие может быть распространено и за пределы монастыря и применено ко всякой работе, какова бы она ни была. Врач и инженер, профессор и политический деятель, фабрикант и его рабочий одинаково при исполнении своих обязанностей могут руководствоваться не своим личным интересом, духовным или материальным — все равно, но совестью, велениями долга, нести послушание. Эта дисциплина послушания, “светский аскетизм”, имела огромное влияние для выработки личности в Западной Европе в разных областях труда, и эта выработка чувствуется до сих пор».
Можно назвать Ивана Африкановича Дрынова и Сергея Сергеевича Аверинцева хоть героями труда, хоть Helden der innerweltliche Askese, суть от этого не меняется. Не стоит село без праведника и не стоит село без труженика, наши же попытки обустроить село и всю страну нашу и без того, и без другого порождают только смех и горе — и всегда будут порождать.
Это совершенно безотносительно к удачности начинания В. В. Путина от 29 марта с. г.
