В финале же, когда две эти параллельные сюжетные линии совершенно неожиданным трагикомическим образом пересекутся, можно аплодировать авторам фильма. Как говорилось в «Гарри Поттере», шалость удалась. Дебютанты в большом кино Наталья Меркулова и Алексей Чупов много работали на ТВ и говорят, что хотели бы сериальный опыт забыть как страшный сон. Чтобы выветрить с экрана телекартинку, продюсеры «Интимных мест» пригласили оператора Марта Таниэля, снимавшего самый громкий эстонский фильм последних лет — «Осенний бал». По словам продюсера Юлии Мишкинене, в бюджете фильма нет государственных денег. Фильм снимался на средства частных инвесторов. И при грамотной подаче «Интимных мест» в прокате они вполне могут оказаться не в пролете.
Непедагогическая поэма / Искусство и культура / Художественный дневник / Кино
Непедагогическая поэма
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Кино
«Географ глобус пропил», режиссер Александр Велединский
Книге известного пермского прозаика Алексея Иванова («Золото бунта», «Сердце Пармы», «Общага-на-Крови») «Географ глобус пропил» уже почти 20 лет. Она стала знаковой для постперестроечной литературы, переведена на несколько языков. Разговоры о ее экранизации велись давно. Сначала Валерий Тодоровский заявлялся как режиссер, писал сценарий, но решил стать продюсером картины. Сам Иванов, человек яркий и эксцентричный, говорит, что продал права на экранизацию «ради денег», но работать над сценарием отказался. Весьма объемный многофигурный роман мог бы стать хорошей основой для сериала, а для фильма его пришлось серьезно адаптировать. Кроме того, Александр Велединский решил перенести действие из начала 90-х в наши дни, сочтя, что главный герой этой истории — из той породы хрестоматийных лишних людей, у кого всегда и везде будет конфликт со временем и с собой. С этим можно согласиться, но все же обстоятельства жизни очень сильно изменились, поэтому создается неизбежный эффект ложного ретро.
Виктор Служкин (Константин Хабенский) — типичный лузер. Оказавшись без работы по специальности (он биолог), устраивается в школу учителем географии. Надо же каким-то образом кормить семью — жену (Елена Лядова) и дочку. В романе это был еще совсем молодой человек. На экране — зрелый мужчина, многое потерявший на жизненном пути и потерянный в той реальности, с которой не может найти общий язык. Несмотря на наличие семьи, от него так и несет неустроенностью, бездомностью, безбытностью. Видно, что, постоянно закидываясь рюмочкой, он пьет не чтобы расслабиться, а чтобы утопить чувство вины. И за женщин он цепляется, как за рюмку, — чтобы отвлечься. Вот недоступная холеная училка Кира (Евгения Брик), вот бойкая Ветка (Анна Уколова) — с ними Служкин смотрится беспечным авантюристом и волокитой. А заходит в класс, и десятиклассники устраивают ему по-детски мелкие, но жестокие испытания на прочность. И он подкупает их игрой в карты, чтобы стать своим в доску. А потом ведет в поход, который становится для всех настоящим испытанием.
Хабенский, конечно, идеальный исполнитель этой роли. Недаром еще на обложке первого издания романа был изображен человек в кепочке, который даже силуэтно похож на актера. В образе Служкина он играет разом всех подобных героев — от чеховского Иванова до вампиловского Зилова из «Утиной охоты» или Сергея Макарова из балаяновских «Полетов во сне и наяву». Но все равно ретроматериал дает о себе знать. Только некоторым усилием современный зритель сможет возбудить в себе то сочувствие к герою, которого взыскуют авторы. Невольно ловишь себя на мысли, что пьет он как-то картинно, да и роман со школьницей смотрится не чистой и светлой любовью, а приставаниями пошловатого дядьки. Как бы ни казалось, что безвременье — оно и в Африке безвременье, но все-таки социально-экономическая, так сказать, модель общества тоже важный фактор. Впрочем, из этого несоответствия героя заявленной эпохе вырастает иной уровень трагизма. Служкин Хабенского смотрится заблудившимся путешественником во времени. В отличие от прототипов, которые были типичны, этот — совершенно уникальный герой.
Смех не грех / Искусство и культура / Художественный дневник / Что в итоге
Смех не грех
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Что в итоге
Главным ньюсмейкером прошедшего «Кинотавра» стал Станислав Говорухин, классик жанрового кино и суровый моралист, обличающий современные нравы. В этом году его новой картиной Weekend открывался фестиваль. Это относительно вольный ремейк знаменитого «Лифта на эшафот» Луи Маля, странным образом сделанный так, что при полном визуальном соответствии заявленному жанру нуар, включая стильное черно-белое изображение, он нередко вызывает совершенно искренний смех в зале. Так бывает — хотели как лучше, а получилось... То ли актеры, не чувствуя жанр, в чем-то сильнее, чем надо, хлопочут лицом. То ли авторы русской версии не учли, что более полувека с премьеры «Лифта на эшафот» не прошли бесследно для нуара. В общем, надеялись, что несколько трупов и лихих сюжетных поворотов автоматически превратят фильм в триллер. Ан нет, вышла пародия. И, честно говоря, в качестве пародии, тем более качественно исполненной, меня эта картина более чем устраивает.
Однако автор обиделся на смех настолько, что тут же сгоряча взял и объявил об уходе из кино. Пресса, естественно, вцепилась в эту новость, не дождавшись комментариев. Хотя Станислав Сергеевич потом признался, что уже устраивал тестовые просмотры, и публика на них точно так же обескураживала его, воспринимая многие эпизоды как комические. И все: я устал, я ухожу. Мало того, запретил запланированный повтор картины для приехавших в Сочи отборщиков международных фестивалей. Но через день оттаял и сказал, что погорячился.
Мне иногда кажется, что наши мэтры, славные еще в далекие советские годы, продолжают жить в каком-то своем мирке. С одной стороны, они страстно критикуют новый дивный мир, в котором не находят для себя зрителя. Тот же Говорухин на излете 90-х снял одно из самых острых обличений постсоветской России — фильм «Ворошиловский стрелок». С другой стороны, многие из мэтров вдруг стали оценивать кино с позиций чиновника, забыв о своем былом инакомыслии. Пару лет назад Станислав Сергеевич в статусе главы комитета по культуре обрушивался на фильмы «Кинотавра» с думской трибуны, обвиняя их в чернушности и бездуховности и призывая едва ли не запретить.
Впрочем, он ежегодно приезжает в Сочи, где ему искренне рады, — в конце концов, Говорухин признанный мастер. И у меня есть своя версия причины его внезапного «ухода из кино». Говорухин пережил крайне неприятный инцидент во время кинотавровского цикла «Спецкурс», где для молодых режиссеров — участников короткометражного конкурса показывают дебютные работы мастеров, после чего они могут задать мэтрам свои вопросы. На встречу к Говорухину почти никто из конкурсантов не пришел. Причем не по разгильдяйству, а по идейным соображениям. Когда мы честили молодняк, взывая к их совести, ребята сказали, что у них нет вопросов ни к человеку столь консервативных политических взглядов, ни к режиссеру, который регулярно выказывает неприязнь к молодому поколению.
Что ж, это даже не конфликт отцов и детей. Это полный разрыв поколений. Причем я-то понимаю и студентов — сама была такая бескомпромиссная в их годы, и Станислава Сергеевича — его уж точно равнодушным человеком не назовешь. За последние два десятилетия у нас много было сделано, чтобы возникла эта стена. Старики слишком долго держали оборону, не подпуская ни к профессии, ни к кормушке молодых. Так называемая новая волна русского кино возникла только благодаря перезапуску «Кинотавра» в новом формате и начатой серьезной работе по поиску талантов среди студентов киношкол. Понятно, что в условиях вечного ожидания кризиса мэтры во многом вынужденно, эгоистически заботились только о себе. А сегодня все внимание приковано к новому поколению, хотя старая гвардия еще вполне может и хочет работать. Отсюда обиды. Хотя вроде бы истина всем ясна: в обществе, где нет преемственности, не будет и уважения друг к другу.
В общем, у молодых, оказывается, есть принципы, а у несгибаемых мэтров — нервы. Станиславу Сергеевичу Говорухину я искренне желаю долгой и творческой жизни. Weekend перед прокатом он собирается несколько переделать. Так что в зале никто не будет смеяться.
