А ближайшая трансляция из Национального театра в Россию — «Аудиенция» Питера Моргана, который сочинил дюжину блестящих диалогов, и режиссера Стивена Долдри, предположившего, как могли эти диалоги происходить. Спектакль, в котором, как и в знаменитом фильме, ее величество королеву Британии Елизавету II играет Хелен Миррен, можно увидеть в августе на экранах кинотеатров Москвы и Петербурга. Идет трансляция, естественно, на английском языке — в сопровождении русских субтитров.
«В карьере каждого премьер-министра есть ужасный момент, когда ты понимаешь, что это не ты выиграл выборы, это предыдущее правительство их проиграло», — сообщает очередной замученный делами премьер ее величеству. Королева участливо кивает — таких жалоб на жизнь она выслушала немало. Вот уже 61 год она каждую неделю встречается с главой своего правительства: премьер отчитывается за минувшие семь дней и рассказывает, что собирается делать в будущем. О чем именно идет разговор, никогда не сообщается прессе. Поэтому спектакль лондонского Национального театра «Аудиенция», в котором и звучат откровения премьеров, целиком плод фантазий драматурга и постановщика. Хелен Миррен, в 2007 году получившая «Оскара» за главную роль в фильме «Королева», привлекает публику и на спектакль. Так работает лондонский театральный бизнес: после успеха в кино актера или актрису приглашают этот успех «закрепить», собрать и театральную кассу. У нас по этому принципу устроена антреприза, но не стоит сравнивать родную актерскую халтуру с английским театром. Различие и в классе пьес, и в классе игры.
«Аудиенция» не придерживается хронологии: на сцене то сегодняшний день (ну почти сегодняшний, Дэвид Кэмерон, которого играет Руфус Райт, пытается узнать у Ее Величества, кого ждет герцогиня Кембриджская, и получает в ответ: «Ха! Вы потом сорвете ставки у букмекеров!»), то год 1952-й, когда еще некоронованная Елизавета впервые встречается с премьером — и это Черчилль (Эдвард Фокс), брюзгливо поучающий, как ей следует вести себя на дальнейших встречах. Нервничающий Гарольд Вильсон (Ричард Маккейб), лейборист, выходец из крохотного городка, неуютно чувствующий себя в пространстве королевского дворца, и резкая, акулоподобная Маргарет Тэтчер (Хейдн Гвин). (Ох как не любят Тэтчер театральные люди, что и понятно: она существенно урезала дотации на театр в свое время.) Обстановка не меняется — все те же два кресла в центре сцены и — в сторонке — бюро, к которому иногда подходит королева. Меняются лишь платья Ее Величества — и фантастическая актриса мгновенно преображается то в юную отличницу, пришедшую на встречу с Черчиллем с блокнотиком подготовленных вопросов, то в уже не слишком бодро передвигающуюся старую даму. Аудиенция следует за аудиенцией, а меж ними королева разговаривает с самой собой — подростком (Бебе Кейв) и задает себе те вопросы, что, наверное, задает и каждый зритель: что ж это за профессия такая — быть королевой?
Роман с баррикадами / Искусство и культура / Художественный дневник / Книга
Роман с баррикадами
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Книга
Вышла в свет книга Сергея Шаргунова «1993»
Интерес к политической теме в литературе идет по синусоиде. Последний всплеск случился четыре года назад. Тогда на волне мирового кризиса влияние левых идей росло как на дрожжах. Имена Захара Прилепина, Германа Садулаева, Сергея Шаргунова и их гуру Эдуарда Лимонова часто повторяли литературные критики. Даже «Русский Букер» присудили писателю Михаилу Елизарову (за роман «Библиотекарь»). Елизаров, старательно создававший репутацию политического экстремиста, на церемонию вручения явился в высоких ботинках военного образца и оборвал обратившегося к нему журналиста пародийным «Я вам не господин, господа все в Париже!»... Кураторы молодежной премии «Дебют» отмечали, что немалая часть опусов, присылаемых на конкурс молодыми да ранними, полна революционных идей.
Но постепенно все затихло. Протестное движение 2011—2012 годов, как ни странно, не повысило политический градус литературы. «Болотная» история определилась как бунт среднего класса, то есть креативных менеджеров, которых политические оппоненты справа и слева предпочитают называть офисными хомячками. Литературных последствий «болотный период» не имел. Так называемый креативный класс при всей своей креативности так и не создал пока собственной литературы. Не считать же таковой «Духless» Сергея Минаева — не слишком литературно изощренную исповедь кающегося менеджера?..
Поскольку новых кризисов и новых выборов (кроме мэрских) нам ближайшее будущее не обещает, выход в свет книги с резким и оглушительным, как выстрел над ухом, названием «1993» мало кто мог прогнозировать. Но такая книга вышла из-под пера Сергея Шаргунова — молодого писателя, уже успевшего выпустить несколько романов («Как меня зовут?», «Птичий грипп» и др.), наполненных громокипящими политическими идеями.
«1993» использует хорошо освоенную в русской литературе сюжетную модель: жизнь некоего семейства на фоне смены исторических декораций. Тут, конечно, нужно вспомнить и Толстого, и Шолохова. Причем к ситуации «Тихого Дона» роман Шаргунова явно ближе, поскольку описанная им семья раздираема политическими страстями вокруг «черного октября». Главные герои Виктор и Лена оказываются по разные стороны баррикад. Они почти не подозревают об этом, пока один из супругов не гибнет на глазах у другого во время уличных столкновений. Но не от пули снайпера и не от выстрела автоматчика, а от неожиданного инсульта: 40 лет, а нервы и сосуды ни к черту!.. И хотя невеселая жизнь этого вполне среднего семейства с постоянными ссорами и изменами была мукой для обеих сторон — это, как ни странно, не снижает, а лишь усиливает трагизм ситуации.
Неизбежен вопрос: почему именно сегодня Сергей Шаргунов написал свой «93-й год» — такой вариант названия явно ближе к авторской позиции, чем просто «1993». Сам Сергей ответил на этот вопрос еще в марте на круглом столе в рамках конференции «Пути России», где удачно проанонсировал новый роман. Дело в том, что 20 лет — это своеобразный юбилей того октября, когда произошла маленькая гражданская война в России. Пришло время переоценки событий, уверен Шаргунов. Ведь те, кто выводил людей к Моссовету вместе с покойным Егором Гайдаром (например, Глеб Якунин или Лев Пономарев), затем оказались отодвинуты в сторону и потому разочарованы не меньше своих оппонентов…
Быть может, внушенный политтехнологами сон слетит с обывателя, и неожиданно выяснится, что две стороны конфликта были просто двумя отрядами «партии власти», а развязанное ими братоубийство на столичных улицах — последней массовой битвой за раздел советского наследства. И как знать, не был ли разгон неуправляемого Верховного Совета РФ в 93-м началом движения к состоянию «взбесившегося принтера», в котором обвиняют сегодня Госдуму.
Как это будет по-русски? / Искусство и культура / Художественный дневник / Джаз
Как это будет по-русски?
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Джаз
В арт-кафе «ДуровЪ» прошел концерт Софи Окран
Софи Окран — очаровательная певица с великолепным вокалом и бронебойной харизмой. Ее, солистку краснодарского музыкального театра «Премьера», в начале 90-х отыскал создатель «Квартала» Артур Пилявин и позвал на запись своего альбома «Резиновые джунгли». Так началось восхождение будущей звезды русского соул. Какое-то время Окран пела в рок-опере «Волосы» Театра музыки и драмы Стаса Намина, выступила на «Евровидении» в составе «Премьер-министра», работала с Валерием Меладзе и Алсу. Поклонники появились сразу, но некоторое время было опасение, что Софи растворится в чужих проектах.
К счастью, этого не произошло. Певица создает собственную программу Natural Woman из кавер-версий джаз-, соул- и фанк-хитов. А год назад выпустила альбом «Море любви», высоко оцененный критикой, которая сегодня все чаще сходится на том, что в своей номинации у Софи в России нет конкурентов. Чтобы в этом убедиться, стоило прийти на концерт певицы и ее состава в клубе «ДуровЪ» на прошлой неделе.
«ДуровЪ» — недешевый клуб, с интеллигентной публикой и вежливым персоналом. Понятно, что состав Софи Окран выступает везде — в ближайшее время, например, она будет петь в «Союзе Композиторов» и в Клубе Алексея Козлова, но в данном случае выбор площадки как бы подчеркивал: это музыка не для всех, а для слушателя со вкусом.
