Прошла Пасха. Выпускные теоретические экзамены были на носу. Приходилось забросить поездки в Петербург и посещение знакомых и серьезно углубляться в книжки.
Выпускные экзамены происходили в торжественной обстановке. Назначалась особая экзаменационная комиссия от флота под председательством одного из адмиралов и нескольких минных специалистов. Впрочем, нам гораздо более страшными казались наши профессора, чем члены комиссии, так как последние больше обращали внимание на практические вопросы, отвечать на которые было гораздо легче.
Пришлось опять надевать вице‑мундир и переживать экзаменационную горячку. Сколько всяких экзаменов только не приходилось держать на своем веку, и все же всегда перед ними испытываешь неприятное чувство.
Экзамены прошли для большинства вполне благополучно. Да и мы ведь были взрослыми людьми, которые отдавали себе отчет в необходимости серьезно учиться, тем более что, получив звание минных офицеров, мы тем самым несли большую ответственность за поручаемые нам части на кораблях.
В те времена область, которой ведали минные офицеры, была очень широкой. Даже уже и слишком широкой, так как все отрасли, как то: мины Уайтхеда, мины заграждений, электротехника, радиотелеграфия, траление и подрывное дело, сильно развивались, и каждая в отдельности стала требовать своих специалистов. Поэтому в дальнейшем минные офицеры в зависимости от наклонностей и назначений невольно становились специалистами только по одной из них.
Если назначали на большие корабли, то приходилось иметь дело исключительно с электротехникой и радиотелеграфом (мины уже почти вывелись на больших кораблях). Попадаешь на миноносцы – специализируешься на минах Уайтхеда и немного по электротехнике и телеграфу. Попадаешь на заградитель – тут уже всецело уходишь в мины заграждений. На отряды траления – специализируешься по тралению.
Особенное развитие имела электротехника на линейных кораблях, и она уже стала нам не по плечу. Ею должен был ведать инженер‑электрик.
К тому же ежегодно стали появляться все новые и более усовершенствованные типы мин и другие предметы по минной части, и нам приходилось их вновь изучать.
Но наиболее специальной областью являлся радиотелеграф, и минные офицеры, посвятившие себя этой специальности, так и продолжали служить на должностях, связанных с нею.
После экзаменов одна неделя была посвящена посещению заводов, мастерских и лабораторий в Петербурге и Кронштадте, а также пристрелочной станции.
Для нас представляли большой интерес и пользу увидеть, как на Обуховском заводе изготовляются мины, как они принимаются и затем отправляются на пристрелочную станцию. Наконец, как производится заливка боевых ударных отделений толуолом в Кронштадтской лаборатории.
Затем началось приготовление Минного отряда к летней кампании. Отряд четыре месяца стоял на Транзундском рейде у острова Тейкар‑сари, то есть в шхерах недалеко от Выборга.
Начальником Минного отряда был контр‑адмирал Лилье[162]. В его состав входили: учебное судно «Европа» (флаг начальника отряда) – командир и помощник начальника отряда – капитан 1‑го ранга П.П. Муравьев (в будущем товарищ (помощник. – Прим. ред.) морского министра); учебное судно «Николаев» – командир капитан 2‑го ранга Нехаев[163]; заградитель «Волга» – капитан 2‑го ранга В.Я. Ивановский, и два номерных миноносца. Командиром одного из них оказался мой приятель Коссаковский, которого исключили из Артиллерийского класса, так как он провалился на экзаменах.
«Европа» была когда‑то крейсером, переделанным из быстроходного (по тогдашним временам) 16‑узлового пассажирского парохода, в свое время купленного в Соединенных Штатах Америки (таких крейсеров было куплено четыре – «Европа», «Азия», «Америка» и «Африка»)[164]. Она служила для жизни слушателей и учеников‑минеров. Более интересным был «Николаев», бывший грузовой пароход, более 18 000 тонн водоизмещения. По плану, разработанному его командиром капитаном 2‑го ранга Нехаевым, он был прекрасно приспособлен для учебных целей Минного отряда. Нехаев им очень гордился, и было отчего. Его огромные трюмы были приспособлены для разных мастерских – сборочных и починочных. Оборудованы отделения динамо‑машин, воздушных насосов и минных аппаратов. Установлены электрические лебедки, прожекторы и мощная радиостанция. На нем было оборудовано помещение для жизни более чем тысячи учеников‑минеров и электриков. Это повлекло за собою устройство огромных камбузов, бань, хлебопекарен, лазарета и т. д. – всего, необходимого для жизни столь большого контингента команды.
Кроме того, имелось большое помещение кают‑компании и множество офицерских кают.
Ввиду того, что он был грузовым пароходом и теперь находился не в полном грузу, то высота его палубы была невероятной, так что, бывало, устанешь подниматься по трапу.
Слушатели принимали живейшее участие в приготовлении к плаванию, и нам приходилось часто ходить в порт, чтобы следить за приемками нужных материалов, мин, шлюпок, плотиков и т. п.
Около половины мая отряд покинул Кронштадт. Заодно были погружены и вещи тех офицерских семей, которые нанимали дачи на Тейкар‑сари. Предприимчивые рыбаки‑финны приспособили свои дома для этого да и понастроили новые. Таким образом, уединенный остров превратился в дачное место.
Этот переезд на дачу, поближе к мужьям, ставился в большой минус постоянному составу Минного отряда, и их на флоте прозвали – «тейкарсарскими помещиками». Офицеры, плававшие на боевых кораблях, вообще относились несколько пренебрежительно к службе в «минной лавочке», так как отряд фактически не плавал и казалось, что вся служба на нем шла как‑то по‑семейному, даже жены были тут же, под боком. Но именно то, что отряд был крепко привязан к Кронштадту зимою, и летом жены могли жить под боком, привлекал на него молодых женатиков. К тому же на учебных отрядах благодаря дополнительной работе по преподаванию можно было получать бо́льшее содержание.
Однако известная «семейность» отнюдь не означала, что офицеры отряда мало работали. Наоборот, они трудились даже больше, чем офицеры на боевых кораблях, так как им непрерывно приходилось заниматься или с офицерами‑слушателями или с матросами‑учениками и это было совсем не легко. В кампании занятия начинались в 8 с половиною, в полдень был перерыв на два часа, и затем до 5 с половиною. Кроме того, бывали вечерние занятия, требующие темноты, а также они несли вахты или дежурства. Лишь в праздничные дни офицеры‑преподаватели могли проводить время со своими семьями на дачах да некоторые вечера в будние дни. Но и это казалось преимуществом для офицеров Действующего флота.
Переход от Кронштадта до Транзунда невелик, и наши корабли сравнительно быстро доползли до места своей летней стоянки. Пару дней пошло на налаживание занятий, составление расписаний и разбивку на смены. Затем все быстро вошло в колею.
С подъемом флага, а то и раньше одна смена шла ставить мины заграждения, другая – разбирала мины Уайтхеда или стреляла ими, третья возилась по электротехнике, четвертая – по радиотелеграфу и т. д.
Разбирать и собирать мины Уайтхеда было интересно, только страшновато при этом было то, что собранной миной слушатель должен был сделать проверочный выстрел. Это было глубоко правильно, так как, если такая мина пройдет хорошо, значит, она и хорошо была собрана, а если она утонет или опишет неправильную траекторию, то, значит, и сборка плоха. В последнем случае слушатель должен был ее перебрать и добиться хороших результатов. Эта задача для некоторых была очень трудной, если они не умели обращаться с инструментами и вообще никакого опыта сборки механизмов не имели. Правда, в помощь слушателям находился опытный минно‑машинист, но он не имел возможности следить за тем как каждый слушатель завинчивает гайки или кладет прокладки, и только в случае затруднения оказывал помощь. Благодаря плохой сборке мы преисправно топили мины. А утопить мину – это значит «пожалуйте на шлюпку и ищите пузыри», что иногда тянулось часами. Не найдешь сегодня – пожалуйте продолжать тоже искание с рассветом следующего дня. Если неизвестно, где точно утоплена мина, то ее не может найти и водолаз, а терять мину нельзя, слишком было бы дорогим удовольствием, но все же бывали и такие случаи.
В кают‑компании у нас была традиция, что слушатели, мины которых оказывались «утопленниками», должны были ставить бутылку вина.
С нашими минами часто бывали всякие непредвиденные случаи. У нашего старейшего слушателя Алексеева мина начала описывать циркуляции между кораблями. Он со страхом смотрел, не ударит ли она в борт одного из них, но их она пощадила, а попала в борт проходившей шлюпки – пробила ее и затонула, люди же оказались в воде. Их сейчас же вытащили, но шлюпка пострадала сильно и мина утонула. Конфуз был большой. Другой случай вышел и того хуже. Один слушатель, желая проверить работу машины, открыл воздушный кран, а забыл снять с винтов стопор. Торопясь поправить ошибку, он бросился к стопорам и забыл закрыть воздух в машину. Винты начали сразу работать и отхватили ему палец.
