К счастью, это заветное желание прямоты и искренности удовлетворяется двумя категориями работников умственного труда, показывающих нам, как следовать евангельской заповеди: «да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого». Это те, кто пишет вкладыши-«обманки», – так, по какой-то лингвистической причуде, именуются по-итальянски инструкции, вкладываемые в упаковки с лекарствами, – и те, кто составляет экранные справки для компьютеров, так называемые «хелпы».
Авторы «обманок» усвоили с юных лет, что, если тебе надо что-то сказать, говори только то, что знаешь, ни больше и ни меньше. Так что часто в разделе «противопоказания» читаешь: «Выявлены случаи гиперчувствительности к продукту». Это значит, что, если, приняв лекарство, вы повалитесь на землю с зеленой пеной на губах и с плоской энцефалограммой, просто не следует его больше принимать.
Но лгать можно также и для того, чтобы уклониться от ответственности, и тогда автор говорит вам все, ничего не скрывая: «В качестве побочных эффектов может вызвать сухость в горле, тошноту, головную боль, головокружение, артроз, понос, конъюнктивит, сыпь, спазмы, камни в почках, болезнь Альцгеймера, желтую лихорадку, скоротечный перитонит, удушье, катаракту, опоясывающий лишай, старческие пятна, ежемесячные менструации (у мужчин), синдром Краузе-Альдермана, зевгму и истерон протерон».
Перейдем теперь к руководствам пользователя. Если вы сталкиваетесь с какой-то проблемой в вашем компьютере, особенно будучи новичком или осваивая новую программу, вам прекрасно известно, что искать помощи в руководстве от производителя бессмысленно, потому что у вас нет под рукой раба-нубийца, который притащит вам его на стол, а даже если оно уже на столе, вы никогда не разберетесь, почему страница A 115 должна найтись после страницы W 18. Что же касается дорогих руководств, которые продаются независимыми издательствами, то они или рассчитаны на дураков и в них тратится десять страниц на объяснения вроде того: если нажать на кнопочку «вкл.», экран, как по мановению волшебной палочки, заполнится цветными картинками (чего вряд ли можно ожидать от вашей старой доброй перьевой ручки), или в них по восемьсот страниц, а в оглавлении подробно перечислено все что угодно, – кроме того, что вы ищете.
Так что вам ничего не остается, кроме как воспользоваться экранной справкой, то есть окошком, неожиданно появляющимся перед глазами, когда вы нажимаете на иконку, обычно с вопросительным знаком. Предположим, что ваша программа предлагает, как уверяет специальная закладка, возможность «вставить объект». Вы спрашиваете себя, что такое объект, как его вставить (и прежде всего – куда лучше вставить). Ничего страшного: вызываете справку и получаете ответ: «Эта команда вставляет объект в ваш документ». К чести автора, нельзя сказать, что он вам не сказал правды: он ее сказал, но то, что вы получили, – это не ответ, а скорее сам ваш вопрос с отброшенным вопросительным знаком.
Вот еще любопытные примеры экранных справок. Что такое «Создать подключение»? Ответ: «Команда позволяет создать подключение. См. также “Доступ”». Вы отправляетесь в оглавление искать «Доступ» и обнаруживаете: «Позволяет войти в файл подключений (см. “Создать подключение”)». Очень полезны также предупреждающие сообщения, как «Ошибка 125». Справка незамедлительно сообщает, что вы столкнулись с ошибкой 125 и что ее следует устранить.
Чтобы взрастить автора вкладышей или экранных справок, воспитывать его нужно с самого нежного возраста, в специальных школах. Детей следует поощрять к составлению утверждений вроде «все холостяки холосты» (и награждать за это конфеткой) или «Эпамименид бежит» и «Эпамименид не бежит», «все звери – звери», «Сократ – это Сократ», или «дождь», или «нет дождя», «если Корбулид провозглашает принцип исключения третьего, значит, Корбулид провозглашает принцип исключения третьего», «все люди смертны – все люди смертны – следовательно, все люди смертны».
1996
Вавилонская беседа (Между Тигром и Евфратом, в тени висячих садов, несколько тысяч лет назад.)
Урук. Как тебе эта клинопись? Моя рабопечатная система в десять часов завершила весь кодекс Хаммурапи.
Нимврод. А какая у тебя? Apple Nominator из Райской Долины?
Урук. Ты с ума сошел! Их больше не достанешь даже на рынке рабов в Тире. Нет, у меня египетский раб-писец, Toth 3 Megis-Dos. Расходует очень мало, горсть риса в день, и может писать иерог лифами.
Нимврод. Но у него же ничего в памяти не остается.
Урук. Зато форматирует прямо при копировании. Больше не нужен раб-форматировщик, который берет глину, лепит таблицу, сушит ее на солнце, чтобы другой потом на ней писал. Он сам лепит, сушит на огне и сразу пишет.
Нимврод. Но он пользуется таблицами на 5,25 египетских локтей и весит добрых килограммов шестьдесят. Почему ты не заведешь себе портативного?
Урук. Что, какой-нибудь халдейский визор на жидком хрустале? Прибамбасы для волхвов.
Нимврод. Да нет, писца-карлика, африканского пигмея из Сидона. Ну, знаешь, как делают финикийцы – дерут всё у египтян, но потом миниатюризируют. Смотри: лэптоп пишет сидя у тебя на коленях.
Урук. Он горбатый, какая мерзость.
Нимврод. Я тебя умоляю! Ему вмонтировали в спину плату для быстрого бэкапа. Один щелчок хлыстом – и он пишет тебе прямо в Альфа-Бета, видишь, вместо графического режима использует текстовой, достаточно двадцати одного знака. Запакует тебе весь кодекс Хаммурапи на нескольких таблицах 3,5 локтя.
Урук. Но потом еще приходится покупать раба-кодировщика.
Нимврод. Ничего подобного. У этого карлика вшитый кодировщик. Еще один щелчок хлыстом – и он всё переписывает в клинописи.
Урук. А графику он тоже делает?
Нимврод. Ты что, не видишь, что у него разные цвета? Как ты думаешь, кто сделал мне все планы для Башни?
Урук. А ты ему веришь? Вдруг все грохнется?
Нимврод. Да брось. Я загрузил ему в память Пифагора и Memphis Lotus. Даешь ему план, щелчок – и он рисует тебе зиккурат в трех измерениях. У египтян при постройке пирамид еще была десятикомандная система «Моисей», залинкованная с десятком тысяч рабов-строителей. Интерфейсы у них были не очень дружественные. Все устаревшее железо пришлось выбросить в Красное море, даже вода поднялась.
Урук. А для вычислений?
Нимврод. Он еще знает Зодиак. Мгновенно показывает тебе твой гороскоп, и – what you see is what you get[142].
Урук. Дорого стоит?
Нимврод. Ну, если будешь покупать его здесь, то целого урожая не хватит, а если на библосских рынках, то возьмешь за мешок посевного зерна. Конечно, нужно его кормить хорошенько, потому что, сам знаешь, garbage in – garbage out[143].
Урук. Ну, меня пока мой египтянин вполне устраивает. Но если твой карлик окажется совместимым с моим 3 Megis-Dos, можешь сделать, чтобы он научил его Зодиаку?
Нимврод. Это незаконно: когда покупаешь, должен подтвердить, что берешь его только для индивидуального пользования… Ну да ладно, давай их законнектим, в конце концов, так все делают. Только смотри, чтобы у твоего не оказалось какого-нибудь вируса.
Урук. Он здоров как бык. Меня больше всего другое пугает: каждый день появляется новое наречие, в конце концов произойдет смешение программ.
Нимврод. Успокойся, только не в Вавилоне, только не в Вавилоне.
1991
О значении прописных букв
Каждое утро у меня на столе оказывается томов десять, присланных мне по почте в подарок. Пускай молодые читатели, движимые теми же страстями, что и меня в юности, не думают, что это – счастливый венец долгой карьеры. Десять томов в день – это тяжкое наказание (особенно когда возвращаешься после недельной поездки), серьезная угроза вашему жилищу, принуждающая вас к жестокому отбору и, прежде всего, лишающая восхитительного удовольствия – отправиться в книжный магазин узнать о новинках. Остается добавить, что если еще несколько лет назад, по крайней мере, половина присылаемых книг была на сербо-хорватском или на японском, то теперь, случается, на украинском или латышском.
Немногие из этих книг способны заинтересовать. Позавчера мне захотелось сразу посмотреть, по крайней мере, оглавление одной из них, потому что она была посвящена эстетике – предмету, на который я потратил много сил с ранней юности. Как не сказать о дьявольской гордости, охватившей меня, когда увидел в именном указателе, что я упомянут целых семь раз – против двух упоминаний моего учителя Луиджи Парейсона!
Думаю, вы извините мне эту слабость, которая для ученого совсем не является слабостью, а похвальной страстью к документированию, к продуктивным изысканиям, как говорят некоторые (потому что ведь существуют и непродуктивные изыскания). Я выписал страницы, где меня цитируют, и стал разбираться, каким образом я там оказался.
