Установлено, что Кудратов скупил 6586 золотых монет (каждая стоимостью около тысячи рублей) и еще большее количество золотых ювелирных изделий, часть из которых передал своим покровителям.
Что касается ценностей, изъятых следствием у первого секретаря Бухарского обкома партии Каримова, то они превышали «капитал» Кудратова и Музаффарова.
Вся «бухарская троица» приговорена судом к смертной казни с конфискацией имущества и валютных ценностей. Эта мера позднее заменена, в порядке исключения, двадцатилетними сроками заключения, хотя никто из них не возместил добровольно ни одного рубля из многомиллионных состояний. Все изъято следствием без их желания. В соответствии со ст. 38 УК РСФСР и УК Уз. ССР добровольное возмещение материального ущерба является смягчающим вину обстоятельством. Целый ряд обвиняемых воспользовались компромиссным «прихватом» и сами выдали государству ценности. Такое поведение учитывается при определении им меры наказания.
Но вот, например, Т. Осетров (ставший вторым секретарем ЦК КП республики уже после того, как началось следствие) отказывался на очных ставках, что принимал подношения в конвертах. Зато, приезжая по служебным делам в различные города, имел обыкновение добродушно спохватываться:
— А у вас что-то прохладно. Как это я не рассчитал — забыл дома шапку.
Об этой его манере были наслышаны и потому всегда наготове держали этакое меховое чудо. Головных уборов из ондатры и бобров скопилось дома у «забывчивого» чиновника — на роту хватит.
Антигосударственные действия преступной группировки пробили брешь в экономике республики. За период 1978–1983 годов (в том числе и после смерти Рашидова), по минимальным подсчетам, приписано якобы собранного хлопка 4,5 миллиона тонн, чем нанесен ущерб в размере более 4 миллиардов рублей. Это только по хлопку! Рассказывает следователь по особо важным делам Николай Иванов:
— Хлопковая афера имела своих родоначальников. И не менее ретивых последователей. Во второй половине 70-х с хлопком стали твориться «чудеса». Из года в год (по липовым отчетам) росло количество собранного сырца, перевалив за 6 миллионов тонн, а количество изготовленного из него волокна, несмотря на различные махинации, все больше уменьшалось. Анализ состояния дел в республике показал, что аналогичная ситуация наблюдалась и в других отраслях экономики. И это не было секретом ни для кого, кроме, как ни странно, руководства республики. Эти лица долгое время старались оставаться в тени, боясь разоблачений, дезинформируя в кулуарах руководителей различных рангов, что наше расследование мешает нормальной работе в республике, компрометирует и устраняет опытные кадры, срывает выполнение государственного плана. Да, наша группа действительно мешает, но только жуликам. Многие «опытные кадры» сменили свои кабинеты на тюремные камеры, и немалая часть «специалистов» была лишена возможности брать взятки и творить иные «художества». Однако когда невозможно стало и дальше скрывать случившееся, то и здесь нашлись «мудрецы», которые не смогли придумать ничего более умного, как списать последствия преступлений на «гипноз» Рашидова.
Хлопок. Это не пшеница, гнать пустые вагоны с «белым золотом» легче и удобнее. Легче, потому что потом проще утрясать в Москве дела «о реализованном сырце».
Да, вещая с трибун о немыслимых обязательствах, Рашидов фактически призвал к припискам. А они-то, «вожди среднего звена», куда смотрели? Наверх! Невыполнимую «лажу» скреплял державной рукой сам Брежнев, награждая своего любимца очередным орденом Ленина. У Рашидова их было десять! Помню, как я просто врос в стул, присутствуя на одном из допросов, когда С. Салаутдинов строго спросил обвиняемого:
— Сколько заплатили за орден Ленина?
Представительный мужчина забормотал, передернув плечами:
— Да я что, я человек бедный. Сто тысяч отдал товарищу.
Султан Алиевич прервал смущенное бормотание:
— Неправда! Орден Ленина стоит около пятисот тысяч! Все имело тариф. Все продавалось. Один из старейшин следствия, Альберт Карташьян, занимается на общественных началах научной систематизацией результатов расследования. Есть в его трудах и графа «Наиболее характерные случаи получения (дачи) взятки». Прием на работу. Направление и поступление в институты и средние специальные учебные заведения. Непривлечение к уголовной ответственности. Квартиры, автомобили, прочий дефицит. Освобождение от срочной воинской службы, особенно от призыва в Афган. Есть и чисто «деловые» штучки типа: «Сохранение от укрупнения мелких и средних мастерских и цехов», «Устройство на свое место (при увольнении) нужного человека». И вот такое: «Призовые места».
Разные цели, разные цены. Место секретаря райкома партии — от 100 000 руб. и выше — в зависимости от престижности района. И вот что удивительно, все знали, сколько уплатил новый секретарь за кормило власти, которое будет его отныне кормить. Этой суммой измерялся авторитет. Равно как и наличие на груди тех или иных наград свидетельствовало не столько о трудовых заслугах, сколько об умении «наживать».
В коррупции самое страшное — ее наглость. Заматерев, она перестает скрываться в кабинетах за двойными дверями, она стремится наружу, побахвалиться. На телеэкранах, торжественных приемах и газетных полосах. (Кстати, в процитированном выше списке был пункт: «За организацию газетных выступлений». Я просматривал газетные и журнальные подшивки начала 80-х, картина еще та.)
В день прилета нас, журналистов, встречал в аэропорту один из ветеранов следствия, Владимир Кравченко (Ставропольский край), по совместительству — ангел-хранитель, шеф-хозяйственник, Утрясатель Всех Дел и т.д. По дороге (очень долгой, поскольку — по конспиративным соображениям? — нас попросили лететь в соседнюю республику, с обязательством последующей «доставки» в Ургенч) Владимир Павлович посвятил вновь прибывших в финансовый расклад (гостиница, питание и т.п.). Уже тогда я подумал, что рублевые хлопоты и миллионные изъятия как-то диссонируют. Приехали мы с корабля (авиа) на бал (сдачу ценностей). Один из хранителей денег бывшего партийного босса принес (добровольно) скромную сумму — 200 000 рублей. Деньги деловито упаковали на моих глазах и закрыли в белом сейфе. А со следующего дня я стал свидетелем мелких «бытовых» неудобств. Следователи порой притормаживали работу из-за отсутствия чистых кассет, ссорились (не сильно, конечно) из-за… очереди на пишущую машинку. И т. д. и т. п. Согласен, система координат, когда ежедневно имеешь дело с пяти-шестизначными числами, меняется. Но ведь и там, и здесь те же рубли. Неужели группа не может рассчитывать на то, что жалкий процент из «заработанных» денег используют, скажем, на техобеспечение ее работы?..
— Вот ночи три помаетесь по изъятиям, узнаете, что такое «горячая работа», — мрачновато предсказал Алишер Хусаинов.
Мне хватит одной.
Эта ночь началась, как и все подобные ночи изъятия, в восемь утра. Раздали тяжеленные бронежилеты. («Будут стрелять?» — «А кто их знает?».) Следователи Светлана Московцева и Николай Михальский (оба — с Украины) вооружаются… пишущей машинкой. Всеволод Бобров — видеокамерой. Едем в соседнюю Ташаузскую область (Туркмения). Скорость автоколонны ограничена — 70 километров в час — нельзя отрываться от арьергардного вездехода с автоматчиками. Маршрут известен только полковнику В. Антонову и «важняку» Н. Иванову. По рации время от времени: «Говорит «первый», сейчас — поворот на колхоз Ленина». Вертолет боевой группы прибыл на место чуть раньше.
Репортажных подробностей хватит, пожалуй. Полагаю, что детективных страстей я уже нагнал. Следует объяснить, почему «операции по выемке» затягиваются до глубокой ночи, а иногда не укладываются ни в 24, ни в 48, ни в 72 часа. Например, самоубийца Гаипов не только не выдаст теперь своих столичных покровителей, но и рассредоточил миллионы по доверенным людям. Потом, когда начинается кропотливый поиск, вступает в силу «закон веера». Допустим, передал Гаипов одному из своих фаворитов заветные «дипломаты» с миллионами. Кстати, по многолетней «взяточной» практике установлено: стандартный «дипломат», набитый сторублевками, — один миллион. Чтобы не пересчитывать. И еще одно «кстати» — котировались только пятидесяти- и сторублевки, за обмен пачки трешников или пятерок на крупные купюры платились деньги, 35 трешек эквивалентны одной сотенной.
Доверенное лицо распределяет ценности по знакомым. Те, в свою очередь, по своим точкам. В результате стоящий на определенной ступеньке хранитель не ведает, где в данный момент находятся сокровища, он может лишь показать, кому их передал. И следствие вынуждено добираться до самого низа этой пирамиды. В результате изъятие, которое можно было провести еще, скажем, год назад одним ударом, дробится теперь на хлопотное рассеивание сил. Порой у конечного (на данный момент) укрывателя хранится лишь дюжина золотых гиней, пара жемчужных бус, ассигнаций тысяч на 20–30 и прочая мелочевка. Так что победный визит с извлечением многопудовых чемоданов, набитых купюрами и слитками, — картина гипотетическая. В жизни все сложней, дольше, изнурительнее и жарче.
