По их мнению, эти теракты были совершенно ошибочными и противоречащими исламу. Они сочли теракты предосудительными по всем направлениям — и стратегически, и тактически. Но администрация Буша своей агрессивностью, воинственностью и жестокостью умудрилась восстановить единство среди различных направлений джихадистов. Это их сплотило. В качестве альтернативы Гергес рекомендует, чтобы США использовали события 11 сентября для того, чтобы изолировать экстремистских исламских боевиков типа бен Ладена даже от сторонников джихада. Это сделало бы мир более спокойным.
Следовательно, Вы проводите различие между бен Ладеном, «Аль-Каидой» и сторонниками джихада в целом?
Во-первых, теперь общепризнано, что так называемая исламская «Аль-Каида» представляет собой то, что некоторые называют «сетью сетей», то есть слабо связанную сеть групп, имеющих схожие цели и действующих более или менее самостоятельно — возможно, вдохновляемых бен Ладеном как символическим вождем. С другой стороны, эта сеть сетей укрепляется действиями администрации Буша. Вот почему Майкл Шуэр, который много лет вел в ЦРУ «дело» бен Ладена, характеризует Буша как «единственного незаменимого союзника» бен Ладена. Такая характеристика не удивляет, потому что она подтверждается фактами.
Что Вы думаете об идее «столкновения цивилизаций» Сэмюэля Хантингтона, который писал: «Границы ислама залиты кровью, как и его внутренние территории».
С исторической точки зрения, это явная нелепость. Христианство столетиями проявляло намного больше жестокости — фактически оно явилось одной из самых диких форм цивилизации в истории. Описание Хантингтоном событий того времени в подавляющем большинстве случаев начисто опровергается фактами. В тот период, который он описывает, самым старым и ценным союзником США на Ближнем Востоке была Саудовская Аравия — и остается таковым сегодня — потому что у нее нефть. Саудовская Аравия — самое экстремистское фундаменталистское государство в мире. Соединенные Штаты многие годы поддерживали экстремистский исламский фундаментализм как оружие против светского национализма. Вот почему эта самая экстремистская фундаменталистская тирания в мире — наш главный союзник.
Наиболее густонаселенная исламская страна в мире — это Индонезия. Вплоть до 1965 года США были настроены достаточно враждебно к Индонезии, потому что она встала на путь независимости. Но после того как там генерал Сухарто при поддержке США совершил государственный переворот, физически уничтожив сотни тысяч людей, в основном крестьян, и разгромив единственную массовую политическую организацию, что открыло дорогу для западных эксплуататоров, Индонезия сделалась нашим большим другом. А Сухарто оставался «своим парнем», как его называли в администрации Клинтона, вплоть до конца его кровавого правления — одного из самых жестоких в мире. Посол США в Индонезии во времена рейгановской администрации Пол Вулфовиц, считавшийся великим поборником демократии, подвергся резкому осуждению со стороны активистов правозащитного движения в Индонезии за свои действия, направленные на подрыв всех их усилий добиться демократических перемен. Поэтому самая крупная в мире исламская страна оставалась нашим замечательным союзником, пока она играла свою полезную роль в мировой системе США.
Или рассмотрим отношение США к католической церкви. Как мы указывали раньше, войны, которые США вели в Центральной Америке в 1980-е годы, были в значительной степени направлены также и против католической церкви. Так, где же происходит столкновение цивилизаций?
Однако есть все же доля истины в предсказаниях Хантингтона. Не перевелись еще люди, которые отчаянно пытаются столкнуть цивилизации. И двое самых главных из них — это Усама бен Ладен и Джордж Буш. Поэтому столкновение цивилизаций когда-нибудь может произойти.
Вот что писал Оруэлл в книге «1984 год»: «Считается нежелательным, чтобы пролы испытывали большой интерес к политике. От них требуется лишь примитивный патриотизм — чтобы взывать к нему, когда идет речь об удлинении рабочего дня или о сокращении пайков. А если и овладевает ими недовольство — такое тоже бывало, — это недовольство ни к чему не ведет, ибо из-за отсутствия общих идей обращено оно только против мелких конкретных неприятностей. Большие беды неизменно ускользали от их внимания».
Оруэлл имел в виду жестокое и злобное тоталитарное государство. Мы живем в обществе другого типа. И чтобы наше общество не пытались превратить в государство, о котором говорит Оруэлл, необходимо выступать с протестами против таких попыток, потому что в государстве Оруэлла протестовать уже будет поздно. В конце концов, у нас свободное общество. У государства осталось очень мало возможностей принуждения.
Глава 8
Что мы можем сделать
Лексингтон, штат Массачусетс,
12 марта 2007 года
Эта книга называется «Будет так, как скажем мы!» Не могли бы Вы уточнить, когда был провозглашен этот принцип, и привести примеры его реализации?
Это заявил Джордж Буш-старший в феврале 1991 года. Накануне окончания первой войны в Персидском заливе он гордо заявил, что мы устанавливаем «новый мировой порядок», главный принцип которого — «Будет так, как скажем мы!»
Вы просили примеры? Обратимся к одному примеру, который, однако, не сработал так, как ожидалось, — второму вторжению в Ирак. Буш-младший, Колин Пауэлл и другие деятели дали очень четко понять в ООН, что либо эта международная организация присоединится к планам США по вторжению в Ирак, либо она, по их выражению, «потеряет всякое значение». Более беспардонно выразился посол США в ООН Джон Болтон: «Нет никакой ООН». Если мы решили, что ООН будет сговорчивой, значит, она должна соглашаться с нами. По-другому и быть не может. И, конечно, вторжение в Ирак было предпринято вопреки воле подавляющего большинства членов международного сообщества. Был проведен опрос международного общественного мнения. За исключением Израиля и, может быть, Индии это вторжение почти нигде не нашло поддержки. Не думаю, что в какой-нибудь европейской стране число опрошенных, поддержавших это вторжение, превысило 10 процентов. Но как мы скажем, так и будет! Если мы хотим так сделать, мы это сделаем.
Пренебрежительное отношение к мировому общественному мнению при Буше-младшем приняло крайнюю форму, но в этом не было ничего удивительного. Такое поведение США можно объяснить статусом сверхдержавы с преобладающим военным потенциалом, непревзойденным уровнем безопасности, колоссальной экономической базой и отсутствием реальных конкурентов в мире. Такое же поведение было характерно для США и на протяжении «холодной войны», хотя оно не принимало столь крайнюю форму из-за опасения постоянного сдерживающего фактора в лице Советского Союза и Китая.
Еще один очень показательный пример подобного поведения США, который сегодня часто обсуждается, но при этом ошибочно истолковывается, — это Вьетнам. В основном США вели войну против Южного Вьетнама. Северный Вьетнам был на периферии боевых действий. Но протесты и озабоченность в связи с этой войной, в том числе со стороны большинства сторонников движения в защиту мира, были почти целиком сосредоточены на Северном Вьетнаме. Если вы обратите внимание на обнародованные американской прессой планы Пентагона, которые теперь нам известны в деталях из «документов Пентагона» и более поздних публикаций, то увидите, что бомбардировки Северного Вьетнама планировались очень скрупулезно: в каких местах нужно бомбить, а в каких не нужно, и в какое время. В этих планах практически ничего не говорится о бомбардировках Южного Вьетнама, который в 1965 году по территории почти в три раза превосходил Северный Вьетнам. В своих мемуарах Роберт Макнамара[70] подробно описывает планы бомбардировок Северного Вьетнама, но даже не упоминает о таком значимом решении во время войны, как решение, принятое в конце января 1965 года — об использовании реактивных бомбардировщиков для усиления бомбардировок Южного Вьетнама.
Почему? А потому, что в Южном Вьетнаме действовал принцип «Будет так, как скажем мы!» Нам нечего было опасаться там, и не было никакой международной оппозиции. Поэтому мы могли делать все, что угодно. А на Севере было опасно: в Ханое располагались иностранные посольства, в гавани Хайфона стояли советские корабли. Когда мы разбомбили китайскую железную дорогу, проходившую через Северный Вьетнам, это стало достоянием мировой общественности. И, кроме того, Северный Вьетнам имел возможность защитить себя. Там были советские зенитные комплексы, которые рассматривались нами как фактор «вмешательства» во внутренние дела Вьетнама. Мы не могли бомбить там по своему усмотрению. Поэтому принцип «Будет так, как скажем мы!» там не действовал в полной мере. Зато он прекрасно работал в Южном Вьетнаме.
