В остальном американская дипломатия, будучи далекой от блестящей бисмарковской, оказалась катастрофически вильгельмовской. Вильгельм II, избавившись от «железного канцлера», вскоре оказался в конфликте с двумя главными европейскими державами — Великобританией и Россией, построив «под ключ» для Франции систему союзов, которая привела к Первой мировой войне и краху германской гегемонии. Америка пренебрегает своими европейскими союзниками, унижает их, действуя односторонне, пуская в свободный дрейф НАТО — основной инструмент своего могущества. Она пренебрегает Японией, экономика которой, самая эффективная в мире и необходимая для ее благополучия, бесконечно представляется как отсталая. Она неустанно провоцирует Китай и причисляет Иран к государствам «оси зла». Все происходит так, будто Америка пытается создать евразийскую коалицию из различных стран, раздраженных неопределенностью ее поведения. Добавим, выйдя несколько за рамки труда Бжезинского, и то упрямство, с которым Америка оказывает неизменную поддержку Израилю, усугубляя тем самым свой конфликт с мусульманским миром. Американская неуклюжесть не является случайной: она — результат и имперского выбора, и сиюминутных интересов, и подчиненности естественному ходу вещей. Ограниченность экономических, военных и идеологических ресурсов не оставляет Соединенным Штатам иных возможностей укрепления своей мировой роли, кроме грубого поведения по отношению к малым державам. Есть скрытая логика в том, что американская дипломатия внешне ведет себя как подвыпивший человек. Реальная Америка слишком слаба и может позволить себе бороться лишь против военных карликов. Провоцируя всех второстепенных игроков, она, по крайней мере, демонстрирует свою мировую роль. Ее экономическая зависимость от мира действительно вынуждает утверждать тем или иным способом свое присутствие повсюду. Недостаточность реальных ресурсов ведет к театральной истеричности в связи с второстепенными конфликтами. Ослабление ее универсализма привело к утере понимания того факта, что если она хочет продолжать господствовать, то должна обращаться па равноправной основе со своими главными союзниками — Европой и Японией, которые, вместе взятые, доминируют в мировой промышленности.
...до военной возни
Упрямое стремление Соединенных Штатов поддерживать явно бесполезную напряженность в отношениях с пережитками прошлого, каковыми являются Северная Корея, Куба и Ирак, содержит все признаки иррациональности. Особенно, если к сказанному добавить враждебность по отношению к Ирану, который однозначно вступил на путь демократической нормализации, а также систематические провокации против Китая.
Подлинно имперская политика означала бы поиски Pax americana на путях установления отношений терпеливого снисхождения со странами, статус которых имеет явно временный характер. Северокорейский, кубинский и иракский режимы падут, пожалуй, и без внешнего вмешательства. Иран на наших глазах претерпевает позитивные изменения. И совершенно очевидно, что американская агрессивность л ишь укрепляет абсурдные коммунистические режимы, режим в Ираке, а также позиции антиамерикански настроенных консерваторов в Иране. Американская враждебность по отношению к китайскому коммунистическому режиму, который твердой рукой осуществляет переход к капитализму, на практике дает этому режиму оружие для своего укрепления, перманентно легитимирует его, позволяя ему опираться на националистические ксенофобские чувства. Недавно открылся новый театр для деятельности пожарника-поджигателя — Соединенных Штатов: конфликт между Индией и Пакистаном. Неся большую долю ответственности за дестабилизацию в Пакистане и злобность местного исламизма, Соединенные Штаты, тем не менее, выступают здесь как необходимый посредник.
Все это нехорошо для всего мира, нервирует союзников, но тем не менее имеет смысл. Не представляющие для Соединенных Штатов никакого риска, эти конфликты позволяют им «присутствовать» повсюду в мире. Они создают и поддерживают иллюзию нестабильности и опасности на планете, которая нуждается в их защите.
Первая иракская война под руководством Буша I создала своего рода модель, которая отныне определяет поведение американцев. Мы почти не осмеливаемся говорить о стратегии, так как рациональность действий Соединенных Штатов в краткосрочном плане может в среднесрочной перспективе спровоцировать радикальное ослабление их позиций в мире.
Что такое Ирак? Нефтедобывающая страна, руководимая диктатором, способным причинять вред лишь в локальном масштабе. Обстоятельства агрессии против Кувейта остаются неясными, и встает даже вопрос, не подтолкнули ли преднамеренно Соединенные Штаты Саддама Хусейна к преступлению, дав ему понять, что, с их точки зрения, аннексия Кувейта представляется приемлемой. Но это все второстепенные вопросы. Что совершенно ясно, так это то, что освобождение Кувейта обозначило возможный выбор: чтобы «продемонстрировать» силу Америки, необходимо ввязываться в максимальное число конфликтов с государствами, обладающими смехотворным военным потенциалом, которые ныне называются «государства-изгои», rogue states, что одновременно обозначает и их пагубность, и их небольшие размеры. Противник должен быть слабым. Заметим, что Вьетнам, который все еще остается коммунистическим и символизирует для Соединенных Штатов понятие реальной военной силы, они оставляют — и не зря — в покое. Раздувание иракской угрозы — утверждалось, что у Ирака четвертая армия в мире, — было лишь дебютной театральной демонстрацией несуществующих угроз миру.
Война в Афганистане, последовавшая за событиями 11 сентября, подтвердила сделанный выбор. В очередной раз американские руководители ввергли свою страну в войну, неожиданную для них, но соответствовавшую их излюбленной технологии, которую можно было бы назвать театральным микромилитаризмом: доказывать необходимость Америки миру, неторопливо уничтожая незначительных противников. Что касается Афганистана, то демонстрация оказалась несовершенной. Она действительно укрепила в мире мысль, что любая страна, не располагающая эффективной противовоздушной обороной и достаточными ядерными силами сдерживания, остается бессильной перед лицом воздушного террора. Однако неспособность американской армии действовать на суше напомнила также о фундаментальной слабости сверхдержавы, выявилось, что на суше она зависела не только от местных главарей, но и в еще большей мере от доброй воли русских, находящихся в непосредственной близости и способных быстрее других вооружить Северный альянс. Результат: ни мулла Омар, ни Бен Ладен не были пойманы. Местные военные главари выдали своим американским хозяевам лишь нескольких несчастных подпевал. Они были размещены на базе Гуантанамо на Кубе, в стране, руководитель которой — Кастро — разделяет лишь одно предпочтение лидеров фундаменталистов: носить бороду. Таким образом, была искусственно создана взаимосвязь между «кубинской проблемой» и проблемой «Аль Каиды». Медийное создание «оси зла» является постоянной американской целью.
В прицеле — ислам
Размещение американских сил в мире дает представление о реальной структуре империи или ее остатков, если считать, что она находится скорее на этапе распада, чем подъема. Самая большая часть американских сил, расположенных за рубежом, по-прежнему находится в Германии, Японии и Корее. Создание после 1990 года баз в Венгрии, Боснии, Афганистане, Узбекистане в статистическом плане не изменило этой общей ориентации, унаследованной от эпохи борьбы против коммунизма, От того периода в качестве объявленных противников остаются только Куба и Северная Корея. Эти смехотворные государства беспрерывно клеймятся, однако за словом не следует никаких военных действий.
Основные военные действия Америки концентрируются отныне в мусульманском мире во имя «борьбы против терроризма» — последнее официальное название «театрального микромилитаризма». Три фактора позволяют объяснить настойчивое преследование Америкой ислама, который обозначает также и целый географический регион.
Каждый из этих факторов в смысле имперских ресурсов соответствует одному из уязвимых мест Америки — идеологическому, экономическому, военному:
— отход от идеологического универсализма ведет к новым проявлениям нетерпимости по вопросу положения женщины в мусульманском мире;
— падение экономической эффективности обусловливает навязчивое стремление к арабской нефти;
— военная недостаточность Соединенных Штатов превращает крайне слабый в военной области мусульманский мир в желанную цель.
Англосаксонский феминизм и презрение к арабскому миру
Все более и более нетерпимая к разнообразию мира Америка автоматически воспринимает арабский мир как мир антагонистический. Такое противопоставление носит в данном случае примитивно-животный, антропологический характер. Оно идет значительно дальше религиозного противопоставления, используемого Хантингтоном для обоснования чуждости мусульманского мира по отношению к западной сфере. Для антрополога, привыкшего иметь дело с обычаями и правами, англосаксонская и арабская системы абсолютно противоположны.
