Можно сказать, что татары разгромили политический центр Северовосточной Руси. В таком случае, если они столь мудры, они не должны были создавать условий для появления нового центра. Громить всех! Нет, они дают возможность Ростову стать новым центром. «И оттуда, со стороны Ростова, поднялась в 60-х гг. XIII в. волна вечевых мятежей против порядков ордынского владычества» (Насонов, 1940. С. 49). Какие татары дураки! Так мудрые или глупые!? Историк Насонов писал книгу в 1940 г. Ему нужно было написать о народной волне восстаний против татар, раз сам Маркс писал о них, что «это было иго, которое не только подавляет, но и растлевает и иссушает самую душу народа, который ему подпал». Но в восстаниях 60-х годов против баскачества нужно разбираться без оглядки на растление народной души.
«Начиная с. 60-х гг. XIII в., в Волжскую Орду из Северо-восточной России приезжают исключительно князья ростовские, да и верный союзник князь Андрей Городецкий (сын Александра Невского. — А. Г.)». «Ходили в Орду к царю „и с женами своими; царь же держаше их во чти“ (Никон.л.)» (Насонов, 1940. С. 59, 60). Целый ряд этих князей брали в жены татарок.
Часто князья ходят с Ордой в военные походы:
• 1275 г. «Ходиша Татарове и Русстии князи на Литву»;
• 1278 г. Князья Федор Ростиславович, Глеб Василькович, Андрей Александрович и «инии князи мнози съ бояры и слугами поехаша на войну с царем Менгутемеромъ» — в походе на Кавказ с войсками Менгу-Тимура;
• 1281 г. Они же с татарами грабят Переяславль, вроде как своих, но зато, как и приличествует истинным Рюриковичам.
Таким образом, многим русским князьям неплохо живется при татарах. Утвердившийся новый, сильный и стабильный центр пришелся по душе Рюриковичам: и жены у них новые, царские, и походы за границу приносят доход. И в культурном развитии не было перерыва — строили, расписывали, писали… ну, не Запад Русь, а страна с набиравшей влияние ортодоксальной религией. Своя Орда — скифская.
Какие еще политические центры громили татары?
Галицкую Русь! Первой жертвой пал Киев. Формально Киев — это Южная Русь. Но Киев стал городом, который подпал под интересы Даниила Галицкого и Михаила Черниговского.
Что предшествовало погрому Киева?
«В 1237/38 г. Киев покинут Ярославом и, вслед за тем, занят Михаилом Черниговским. В том же году к Михаилу прибыли татарские послы, очевидно с предложением войти в соглашение с Ордой. Михаил их „не послушал“, но с встретиться с татарским войском все же побоялся и вскоре (в 1239 г.) из Киева убежал в Венгрию. Киев занял сначала Ростислав Мстиславович Смоленский, а затем Даниил Галицкий, посадивший в городе тысяцкого Дмитрия, которому и пришлось выдержать осаду монгольского войска. Михаил между тем бежал в Польшу, а оттуда к Даниилу Галицкому. Даниил, посоветовавшись с братом, обещал Михаилу Киев. Но черниговский князь, боясь татар, остался при Данииле в его земле, где его приняли на содержание, а когда Киев был взят (монголами. — А. Г.), поехал в Польшу. Только после того, как пришла весть, что иноплеменники „сошли суть и(зъ) земле Руское“, он вернулся к Киеву и поселился под городом „во острове“. Но зимой 1242/43 г. монгольское войско двинулось обратно на восток; и Михаил перебрался в Чернигов, откуда проехал за рубеж в Венгрию» (Насонов, 1940. С. 23–24).
Таким образом, Галиция оказалась на фланге войск монголов, ведущих наступление на запад. И монголы, естественно, опасались, чтобы их не атаковали со стороны Галича. Требование «Дай Галич!» — признак недоверия к Даниилу. Галицкая Русь находилась на рубеже раздела христианства на православие и католичество, давала крен в сторону союза с Римом. Даниил завязал переговоры с папой Иннокентием IV.
Это не следует рассматривать как вынужденные действия Даниила перед монгольской агрессией. Монгольское продвижение на запад, если забыть о монголах как пришельцах из далекой Монголии, а расценивать как военную силу Восточной православной Европы, вполне можно рассматривать как ответную реакцию на натиск Западной католической Европы на Восток. Зарождалось многовековое противостояние Запада и Востока. Киев подпал под западное влияния в лице галичан, и поэтому был обречен на осаду.
Монголы в Киеве видели не киевлян, а войска Даниила Галицкого, захватившие важнейший город на юге Руси.
Как относились к монгольским захватчикам на Руси?
Отношение к Батыю у русских людей своеобразное. Совсем не такое как к захватчику. Точнее, не для всех он захватчик!
Батый штурмует «злой» Козельск, а жители близ лежащего села Поганкино снабжают монголов провиантом (Гумилев, 1992 б. С. 352) (данное название селу, видимо, дали в более позднее время, когда изменилось отношение к татарам). Да что там простой люд, брат убитого на реке Сити великого князя Юрия князь Ярослав Всеволодович, засевший в разграбленном Владимире, видимо, «обеспечивая тылы» татар, осаждающих Козельск, совершает победоносный поход на Литву. Козельск отбивается, истекает кровью семь недель (почти два месяца!), а соседи, среди которых будущий святой мученик князь Михаил Черниговский заняты своими делами (Гумилев, 1992б. С. 343).
В рамках пассионарной теории Гумилева это обстоятельство вполне объяснимо, но те, кто писал и пишет учебники, либо не могли знать о теории Гумилева, либо ее не признают. И в качестве объяснения столь неприглядной картины предлагают версию о следствиях феодальной раздробленности. Последняя пригодна для того, чтобы понять князя, но с чего это крестьяне пироги захватчикам таскают!
На примере осмысления битвы на Калке в русских летописных сводах можно сказать следующее. «Оценка кочевников…претерпела явную эволюцию… В статьях о битве Новгородской 1-й и Лаврентьевской летописей еще нет подчеркнуто отрицательного к ним отношения. Но уже в Ипатьевском своде есть нелестная характеристика пришельцев (автор имеет в виду фразу „безбожнии Моавитяне“. — А. Г.). В сводах XV — начала XVI в. отмеченная особенность статьи Ипатьевского свода развивается» (Куликовская битва, 1980. с. 100). Другими словами, по мере образования нового государства — Московии, как его будут называть на Западе, и растущего размежевания между христианами и мусульманами в русской «литературе» усиливается отрицательное отношение к татарам: «злые Татарове, Таурмени», говорится о «злобе и ненависти татар на христиан».
К лику святых был причислен князь Смоленский и Ярославский Федор Черный, который был зятем хана Менгу-Тимура (конец XIII в.), неоднократно использовавший татарские войска в «спорах» с другими князьями. Это удивительное отношение церкви к тому, кто не раз заливал русской кровью русские же города, пытаются объяснить либо тем, что на его гробу происходили чудеса (Полевой, Т. 2. С. 306), либо тем, что он освободил от всех налогов духовенство (Куликовская битва, 1980. с. 107). При этом два других князя — Михаил Черниговский и Михаил Тверской, убитые в Орде, — были причислены к святым мученикам. И хотя в учебниках подчеркивается, внушается, что два последних князя так особо отмечены за страдание за землю русскую, деяния Федора Черного заставляют думать о достаточно спокойных отношениях православной церкви и правителей Орды. Не была страшна Орда церкви, как бы не пугали нас учебники.
«Активизация антитатарских настроений на Руси имела место в XIV в., после перехода ханов Золотой Орды в ислам, и даже не сразу, а тогда, когда Мамай стал блокироваться с католиками против православной Москвы» (Гумилев, 1992а. С. 299). Вот на такие действия татар церковь должна была отреагировать.
Большой европейский политик
Монголы произвели «большое впечатление» на Европу разгромом Польши, Венгрии и не только их. Думается, что ужас перед монголами в Европе (например, в Париже и Англии), которым наполнены многие европейские источники, нельзя объяснить, если считать, что они не появились в Германии, Италии и на границах Франции.
Да, основная масса войск монголов ушла на восток, но отдельные отряды в союзе с Фридрихом II могли пройти вглубь Европы. «Между гибеллинами и монголами велись тайные переговоры, результатом которых были изоляция гвельфской Венгрии и ее разгром и победы Фридриха II в Ломбардии, повлекшие бегство папы Иннокентия IV в 1243 г. в Лион, где он смог предать анафеме и императора и хана» (Гумилев, 1992б. С. 347). Присутствие в армии Фридриха II монголов, естественно, ломало стойкость европейцев к сопротивлению. Оба, и Батый и Фридрих, решали при этом союзе свои задачи.
Процитируем обращение «монгольского императора» к французскому королю: «Именем Бога Вседержителя повелеваю тебе, королю Людовику, быть мне послушным и торжественно объявить, чего желаешь: мира или войны. Когда воля Небес исполнится и весь мир признает меня своим повелителем, тогда воцарится на земле блаженное спокойствие и счастливые народы увидят, что мы для них сделали! Но если дерзнешь отвергнуть повеление божественное и скажешь, что земля твоя отдаленная, горы неприступные, моря глубокие и нас не боишься, то Всесильный, облегчая трудное и приближая отдаленное, покажет тебе, что мы можем сделать». Разве это не ультиматум? Такие заявления делаются в том случае, когда хорошо представляют соотношение сил. Как видим, оно не в пользу французов.
