И вдруг всё небо над Голубыми Горами затянуло огромным густым облаком. Никто не мог понять, откуда оно взялось. С утра сверху палило нещадно южное солнце, выпивая последнюю воду из немногочисленных ручьев. Спасительного южного ветра из Антарктиды не предвиделось. Будто с самого неба опустилось густое голубое облако. Над Голубыми горами обрушился ливень. Этот ливень пропитал все травы и деревья, смыл весь ядовитый порошок, омыл всех зайцев и кроликов, кенгуру и даже ленивых коал, пробующих улизнуть от спасительного дождя. Не понимая его целебность, попыталась зарыться в землю ехидна, хотел запрятаться подальше утконос, но не удалось никому – всех пропитал налетевший голубой ливень.
Он доставал абсолютно всех зверей, пропитывал все цветы, растения и могучие эвкалипты. Никто из них и не знал, что обрушившийся ливень – весь из лунной росы и бессмертного заячьего снадобья. При этом все звери и деревья почувствовали, заметили каждой своей клеточкой – пришло спасение, отрава людей стала беспомощна. И сколько бы новых вертолётов ни посыпали с неба на животных свои ядовитые смеси, перед заячьим снадобьем и собачьим голубым дождевым облаком все яды были бессильны. Звери древние и звери, завезённые с Европы и Азии, перестали чувствовать вражду друг к другу, они собрались длинной цепочкой вдоль всех Голубых Гор и запели свой общий звериный гимн. Конечно, больше всех старались белые какаду, у них песня ужаса и отчаяния заменилась песней радости перед жизнью. Даже молчаливые дикие собаки динго, давно уже не пришельцы на этой земле, но всё ещё отличающиеся от древних обитателей, завезённые в Австралию десятки тысяч лет назад, стройные, с поджарыми животами, вспомнили свою древнюю собачью пляску и закружились в стройном танце, задрав голову высоко вверх, к голубому облаку, чуя там что-то родное, собачье. А на облаке сидели лунный заяц и небесный пёс и радовались спасению всех животных. Небесный пёс что-то подпевал своим земным собратьям. Они знали, что человек не отстанет со своей охотой, но это больше не тревожило их. На охоте по праву побеждает сильнейший, силой ли, быстротой своих ног. Или же хитростью и смекалкой. Охота – это жизнь. А молчаливое массовое отравление животных они предотвратили. Не совсем, конечно. Многие ещё будут оплакивать смерть своих близких. Но уцелевшие встречают будущее во всеоружии лунного снадобья…
Лунный заяц и небесный пёс уже собирались отправляться на Луну праздновать победу, но услышали снизу, от всё того же заячьего кенгуру:
– Подождите. Здесь мы спасены, но часть отравы ушла на Тасманию, и там в тасманийских джунглях задыхаются, вымирают последние тасманийские тигры и тасманийские дьяволы. В Австралии их уже нет, но совсем рядом, на соседнем острове, где была самая страшная тасманийская каторга в Порт-Артуре, где были истреблены все до единого сначала аборигены, потом сумчатые волки, ещё живут из последних сил наши достойные собратья.
– Вовремя сказал. Уже и от росного лечебного облака почти ничего не осталось. Но если их там немного, то хватит.
Небесный пёс быстренько скоординировался, сгруппировался, добавил своей небесной мощи и ярости, забросил за спину остаток облака, схватил под мышку лунного зайку и стремительным рывком понесся к Тасмании.
В Тасмании лунному зайцу и небесному псу пришлось заняться поисками тех, кого они решили спасти. Тасманийский дьявол обнаружился ещё довольно быстро, но кто бы при его пугливости назвал всерьёз эту оскалившуюся кошку дьяволом? Он был явно недоволен своим спасением, думал, что настал и его последний час. И хотя сила его челюстей была подобна силе какого-то гигантского животного, небесный пёс небрежно взял его за загривок и грозно приказал сообщить, где ещё есть на острове тасманийский тигр.
Дьяволы знамениты своим аппетитом и огромной силой укуса. Если учесть небольшой размер животного, челюсти тасманийского дьявола сильнее челюстей любого иного зверя. Австралийцы расценивали этих тасманийских дьяволов, как реальную угрозу для овец, и охотились на них. За каждого убитого дьявола государство выплачивало награду. Когда австралийцы спохватились, живых тасманийских дьяволов осталось слишком мало, и если бы не подоспевшая помощь лунного зайца и небесного пса, исчезли бы и последние. Другому, главному австралийскому хищнику, стройному и быстроногому тасманийскому тигру повезло гораздо меньше: охота на них продолжалась, пока последний, увиденный людьми зверь не был уничтожен. Но тасманийский дьявол рассказал псу, что есть ещё и живые тигры. Только их очень трудно найти.
– Укажи, где они прячутся, а там мы и без тебя его найдём? – Небесный пёс ещё раз как следует тряхнул этого пугливого и вонючего кошкодьявола. Держа в лапах за загривок напугавшегося тасманийского хищника, небесный пёс и лунный заяц медленно полетели над Тасманией. Дьявол вдруг запищал:
– Вот он, тасманийский тигр, видите его странную походку…
И на самом деле по бушу бежала какая-то странная собака, с полосами на спине, с толстым хвостом. Бежала очень странно, как бы прыгая на бегу и при этом виляя задними лапами из стороны в сторону. Тасманийский тигр в своей затравленности и запуганности уже и забыл, что он тигр. Любой баран представлял для него смертельную опасность, за бараном всегда стоял хорошо вооружённый человек. А тут что-то с неба спускается. Тигр вжался в землю. Заяц с собакой еле его успокоили, напоили лечебным снадобьем, снабдили на будущее для всех оставшихся сородичей. Прощаясь, небесный пёс сказал тигру:
– И всё же, людям на глаза не показывайся. Пищи пока в буше хватит, прятаться есть где, овец не трогай. Станет совсем плохо, дай знать, переправим на Луну, пойдёшь в помощники к нашему небесному Белому тигру.
А про себя подумал: всё-таки индусы и китайцы подобрее тасманийских завоевателей будут, азиатские тигры и сейчас живы. Живы и африканские звери. Почему так безжалостен белый завоеватель?
И пожелал лунный зайка всем австралийским зверушкам сохраниться на земле.
Евгений Нефёдов ВАШИМИ УСТАМИ
БУКВАРИАЦИИ
"Лежали женщины, как буквы,
на берегу уютной бухты".
"Как два листка календаря,
мы спали: ты, а рядом я".
"…Что у нас есть вечера
с вечера и до утра".
Олег РЯБОВ
– 1 –
Лежали женщины, как буквы,
И загорали в неглиже.
Одна, раскинув ноги-руки,
Была – ну вылитая "ж"!..
И до того взыграла жажда
Её прочесть, что втихаря
Я предложил: "Давайте ляжем,
Как два листка календаря.
Я тоже буквою предстану,
И мы, уж коль пойдёт игра,
Словцо приятное составим
От вечера и до утра!"
Она придвинулась сначала,
Но через миг сказала так:
"Нет, не получится, пожалуй.
Ну что за буква – мягкий знак…"
– 2 –
Заплываю как-то в бухту,
Поглядел: а в бухте – ух ты! –
Девы нежатся в тоске,
Словно буквы на песке.
Для поэта это – чудо…
Говорю: "А можно, буду
Я, пока зайдёт заря,
Вам – листком календаря?.."
Отвечают: "Нет, не надо.
Для загара лист – преграда.
Просто рядом полежи,
Что за буква ты, скажи…"
Ну, уж тут я не промазал!
"Да не видите ли сразу,
Что для вас и так, и сяк
Я сегодня – твёрдый знак!.."
