C другой стороны
Борис Немцов: «РПР — ПАРНАС не является личной партией Владимира Рыжкова»
— Борис Ефимович, как же вы до рейдерства докатились?
— Ничего подобного не было. Было желание снизить риски взрыва партии изнутри. Когда мы создавали РПР — ПАРНАС, то сошлись на том, что все сопредседатели должны быть равны — на уровне региональных отделений, бюро или политсовета. Потом были долгие переговоры с Рыжковым, иногда по 7 часов в день, но нам удалось прийти к согласию по всем принципиальным вопросам стратегии и внутрипартийной этики. Мы определили задачу партии на парламентских и президентских выборах. В общем, продвинулись сильно, как вдруг уперлись в вопрос равноправия сопредседателей. Выяснилось, что Рыжков, помимо того что он — один из трех сопредседателей, еще и ответственный секретарь. На первый взгляд должность «ни о чем», но в конфликтной ситуации становится ядерной кнопкой. Мы это поняли в конце прошлого года, когда один из активистов РПР — ПАРНАС обнаружил на сайте Минюста информацию о регистрации оргкомитета партии «Республиканцы России», в котором оказались некоторые члены политсовета нашей партии. Рыжкова в списке не было, но офис новой партии был зарегистрирован по адресу его офиса. За несколько дней до политсовета мы предложили Рыжкову передать пост ответсека. При этом сами на него не претендовали, назначили Мерзликина — он человек корпоративный, лишенный запредельных политических амбиций. Это прибавляло уверенности, что угроза взрыва ликвидирована.
— Регистрацию оргкомитета параллельной партии Рыжков отозвал. Но конфликт не был исчерпан.
— Верно, он так и сделал. Но нам важно было избежать рецидива, особенно в период выборов. Поэтому пришлось отобрать у него пост ответсека. На мой прямой вопрос: «Возможно ли, что через какое-то время будет создан еще один оргкомитет?» — он ответил: «Если у нас не будет крупных конфликтов, то нет». Но кто поручится за бесконфликтность? На то она и жизнь! Мы честно сказали Рыжкову, что не намерены идти на выборы с ощущением, что в тылу не все спокойно.
— А как быть с консенсусом?
— Знаю, Рыжков на это упирает. В уставе РПР— ПАРНАС, за который он, кстати, голосовал, записана процедура принятия решения: если вопрос спорный, проводится голосование. Что же до того, что мы с Касьяновым якобы образовали коалицию, так это не так: Рыжков и Касьянов были против того, чтобы мы с Ильей Яшиным в свое время вошли в Координационный совет оппозиции. Я в таких коалициях трагедии не вижу. Скорее наоборот: когда у каждого по одной трети голосов, нужно уметь договариваться. Обратный пример: мы с Касьяновым поддержали кандидатуру Навального на выборах мэра Москвы, Рыжков был против. Представим себе, что у каждого из нас было бы право вето. Мы бы решения вообще не приняли, а Навального бы посадили. Власть выпустила его только потому, что он был выдвинут кандидатом в мэры. И выдвинула его наша партия. И когда Володя стал настаивать на консенсусе всегда и во всем, стало очевидно, что это парализует работу. Идти на паралич деятельности практически единственной оппозиционной партии — смерти подобно.
— Но партию-то Рыжков создавал и отстаивал аж в Страсбургском суде…
— РПР создавалась в 1990 году, а Рыжков пришел только в середине 2000-х. В 2010 году мы создали Партию народной свободы и пытались ее зарегистрировать, но безуспешно. Когда произошла либерализация законодательства и подоспело решение ЕСПЧ, договорились, что правопреемником РПР станет коалиция РПР — ПАРНАС. К моменту вердикта ЕСПЧ мы были уже вместе с Рыжковым. Так что никакой лично его партией РПР — ПАРНАС не является.
— Что за история с питерским отделением?
— В этом отделении был конфликт между старыми и новыми членами, носивший частично идеологический, но в основном личностный характер. Мы долго не могли его разрешить. Вместе с Рыжковым мы договорились о принятии в партию 23 новичков в Питере, против чего возражало руководство местного отделения. Рыжков был одним из инициаторов расширения численности, но когда его сторонники убедились, что теряют контроль над отделением, они из него вышли. Я лично звонил им и предлагал остаться. Но они не пожелали вернуться.
— Почему вы не смогли договориться по вопросу о диалоге с властью?
— Мы и тут нашли бы решение, если уж смогли договориться по столь сложному вопросу, как стратегия партии, в которой есть пункт о порядке взаимодействия с Кремлем. Так что если бы Рыжков не ушел, мы нашли бы общий язык.
— Власть права, утверждая, что, если в одной упряжке оказывается больше одного лидера правых, пиши пропало?
— Я далек от мысли, что власть была активным игроком в нынешней истории, но то, что в Кремле сидят бенефициары произошедшего, очевидно. Демократам и правда сложно договориться: против играют и запредельные амбиции, и недостаток ответственности. Сейчас оппозиционное движение после протестов 2011—2012 годов пребывает в кризисе и подобные конфликты ему сопутствуют. Мобилизация либерального фланга может произойти ближе к следующим выборам в Госдуму. Сейчас она частичная — перед выборами в Мосгордуму. У нас действует соглашение, которое, к слову, поддержал и Рыжков, с партиями Навального и «5 декабря» о совместном участии в выборах в МГД. Поскольку право на это есть только у нашей партии, мы, как Ноев ковчег, берем на борт всех оппозиционеров — и партийных, и беспартийных, как Оля Романова, Маша Гайдар и другие. Уход Рыжкова в этой ситуации — это плохо, но не фатально. Партия сохранится, мы будем участвовать в выборах в МГД, в Питере и других регионах.
— Борис Ефимович, прямо ответьте: вы лично, как Рыжков, с властью сотрудничать готовы?
— Внутрипартийный компромисс был в том, что мы сотрудничаем с властью по некоторым принципиальным вопросам, например, освобождения политзаключенных и политической реформы, а не всегда и не во всем.
— По-вашему, курс власти изменится?
— Пока идет Олимпиада — нет.
— А после?
— После будут закручивать гайки.
— Как думаете, Рыжков вернется?
— Для него и Сергея Алексашенко у нас двери открыты. Считаю, что их решение о выходе из партии было эмоциональным и поспешным.
Самурайка / Политика и экономика / Спецпроект
Самурайка
/ Политика и экономика / Спецпроект
Ирина Хакамада — о том, как Кириенко не вписался в горизонталь, а Немцов — в вертикаль, о спринте с Касьяновым, киллерах, спойлерах, политпиаре, а также о том, за что сел и почему досрочно вышел Михаил Ходорковский
У Ирины Хакамады сложились прекрасные отношения практически со всем кадровым составом нашего либерального эшелона. Почему же дружба дружбой, а партийный табачок — всегда врозь?
— Ирина, как рождался Союз правых сил?
— Нас было в списке трое: Кириенко, Немцов, Хакамада. «Демвыбор России» к этому времени уже все проигрывал, терял позиции и становился все меньше, «Яблоко» шло вровень. Они друг с другом конкурировали. Правда, когда шли законы, защищавшие частную собственность, то тут, слава богу, все голосовали единодушно. У Кириенко после отставки была своя партия, у Немцова — «Россия молодая», у меня — «Общее дело», были и другие партии. Всего девять штук соединилось. Я стала сопредседателем партии и замом Кириенко по фракции. Через полгода Кириенко ушел, фракцию возглавил Немцов, а я стала вице-спикером.
— Почему ушел Кириенко?
— Кириенко — гениальный менеджер, очень технологичный. Считаю, что в 1999 году мы выиграли во многом благодаря ему. Многие считают, что прокричали: «Путина — в президенты!» — и дело в шляпе. Ничего подобного: была огромная оргработа, и Кириенко все поставил на технологический поток. С нами работали эксперты, чтобы все лидеры были психологически совместимы, каждого готовили перед выходом на дебаты. Словом, он молодец. Но в Думе быстро начал вянуть. Дело в том, что есть люди «вертикальные», а есть «горизонтальные». Парламент тогда был выстроен в горизонтальной плоскости: все друг друга могли критиковать и внутри фракции. А уж когда на заседании кто-то выступает, то любой коммунист или жириновец может обложить докладчика по всем статьям. Сергею в такой обстановке было некомфортно. Он человек вертикали: надо мной начальник, подо мной подчиненный. Если я чувствовала себя в исполнительной власти плохо, то Кириенко — как рыба в воде, а в законодательной — с точностью до наоборот. Я его кислое настроение почувствовала и спрашиваю: «Сережа, что ты такой?» Отвечает: «Это не мое». Я поняла, что как только ему будет предложено что-нибудь серьезное в вертикали, он уйдет. Так и получилось. Он ушел полпредом президента в Приволжском федеральном округе.
