На границе яви и сна я слышал шелест, производимый движением всей этой массы муравьев, совершающих поход через мою комнату.
И вот я вижу профессора Оржа. Он вошел в комнату и тихо приблизился к моей кровати.
В глазах профессора сверкнул свирепый огонек.
— Слушайте! Я хочу, чтобы люди истребили друг друга, — произнес он с искаженным от ненависти лицом. — Освобождение земли от чудовищ, называемых людьми, — вот мое разрешение социальной проблемы!.. Этот вид заряжен бешеным количеством энергии. Я зарядил гневом этого муравья жителей нашего города, и сейчас они уничтожат друг друга в смертельной схватке. А вы… вас!..
Профессор зашевелил усами, как муравей; я увидел, что на его черном, блестящем туловище очутилась треугольная голова, снабженная длинными клещеобразными челюстями. Глаза профессора-муравья заблестели страшным зеленым блеском… Еще секунда, и муравей-гигант бросился ко мне на грудь, придавил меня своею тяжестью, как тяжелой глыбой, и ухватился за мое горло страшными челюстями.
Я дико закричал и очнулся, весь облитый холодным потом.
Профессор зашевелил усами, как муравей. На его черном, блестящем туловище очутилась голова, снабженная длинными клещеобразными челюстями… Еще секунда, и муравей-гигант бросился ко мне на грудь…
— Что с тобой? — послышался тревожный голос моего брата, спавшего в этой же комнате.
— Меня душил муравей. Необыкновенный кошмар… — пробормотал я в ответ, ища спички, чтобы зажечь лампу. При свете ее я осмотрел стены и убедился, что на них нет муравьев.
Остаток ночи я проспал глубоким сном.
V. Страшный финал опытов проф. Оржа.
В конце августа, когда я только что собрался отправить к профессору Оржу еще один заказанный им улей, меня потрясло неожиданное известие о смерти профессора и его глухонемого слуги.
Профессора Оржа и его слугу нашли мертвыми, лежащими на «муравьиной площадке», при чем тела их были сильно об'едены муравьями. Труп глухонемого лежал даже на самом муравейнике, сильно разрытом. По подозрению в убийстве был арестован лесник, поставщик профессора.
Судебно-медицинское свидетельствование трупов обнаружило, что профессор Орж и его слуга были задушены, при чем смерть последнего наступила от набившихся в его глотку муравьев. На теле убитых были обнаружены многочисленные ссадины и царапины.
Арестованный отрицал какое бы то ни было участие в этом преступлении.
Все ценности в квартире ученого оказались целы.
Имевший место факт моего «превращения в муравья» на балконе дома профессора и последующие размышления о «муравьиной энергии» дали мне надежный ключ к открытию загадки…
Я счел нужным дать свои показания судебному следователю, так как был убежден в правоте своих подозрений и хотел помочь выпутаться из опасности ни в чем неповинному леснику.
Профессор Орж перенес свои опыты с «муравьиной энергией» на человека! Это было центральным местом вопроса.
В психике профессора Оржа и его глухонемого слуги перед их смертью уже не осталось ничего человеческого. Это были два больших муравья, в смертельной ненависти друг к другу вступившие в отчаянную схватку.
Профессор Орж, тонкий образованный ученый, восприняв муравьиную психику, без сомнения, не стал тем же муравьем, что и его полудикарь-слуга: из них получилось два разных муравьеподобных существа. И скрытые прежде в этих двух людях слабые инстинкты взаимной антипатии, с превращением этих людей в «муравьев», немедленно выросли до страшной, бешеной ненависти.
Не было сомнения, что Оржу удалось сосредоточить в мощном конденсаторе большое количество «муравьиной энергии». Затем вся эта энергия была разряжена профессором — умышленно или по неосторожности — на себя и своего слугу.
И если еще допустить, что конденсатор был заряжен энергией «муравьиного гнева», то дальнейшее поведение насыщенных им людей становится понятным!
Ведь и со мной был момент, — там, на балконе профессорского дома, — когда я в припадке бессознательной злобы пытался задушить профессора Оржа. Но тогда аппарат, регулирующий ток муравьиной энергии, был во власти Оржа, и опасный эксперимент был во-время прекращен…
Глухонемой слуга Оржа, восприняв психологию озлобленного насекомого, бросился на профессора и стал его душить. Профессор, вероятно, защищался с неменьшим озлоблением, но, как менее сильный физически, был побежден.
Почему труп слуги лежал на самом муравейнике?
Я об'ясняю это так.
Заряженный «муравьиным гневом» глухонемой, задушив профессора, бессознательно устремился к муравейнику, как будто он сам стал муравьем. С этой психологией озлобленного муравья он вступил в борьбу с муравьями и, не приходя в человеческое сознание, задохся от набившихся ему в нос и глотку рассерженных муравьев…
* * *
Приехавшая из Н. женщина, назвавшаяся племянницей профессора Оржа, собрала все диковинные приборы своего дяди и увезла их с собой… Кому достались эти приборы и будет ли новый обладатель их продолжать незаконченные работы профессора Орж, — покажет будущее.
Пожар в шахте.
Рассказ из жизни углекопов Г. Янсон.
Героическая забастовка английских горняков приковала к ним напряженное внимание всего мира. Всем известны лозунги, за которые борется миллион английских шахтеров. «Пожар в шахте» давно уже стремился наверх, наружу, и теперь он, наконец, вырвался из-под черных подземных сводов и разбушевался в грозном порыве… Но начался этот пожар внизу, под землей, там, где сотни и тысячи погибали от непосильной работы, от плохой вентиляции, от «экономии» на ремонте… В помещаемом здесь рассказе обрисован один из этапов той борьбы, которую ведут рабочие в капиталистических странах и которая уже привела Англию к забастовке горняков. Пожар, начавшийся в шахте, теперь об'ял «добрую старую Англию», и отблеск его пылает сейчас во всех уголках мира…
Спускаясь в рудник, углекопы вопросительно посматривали друг на друга. Едкий запах, раздражавший нос и нёбо, показался им подозрительным. Но лицо надзирателя оставалось спокойно, и это успокаивало углекопов.
Надзиратель недавно женился и получал хорошее жалованье, следовательно, ему было из-за чего дорожить жизнью. Если бы была какая-нибудь опасность, он не остался бы равнодушным. Кроме того, внизу, в руднике, находилось сейчас больше ста человек: они, наверное, заметили бы запах газа…
Тихий скрип опускавшейся клети наводил дремоту; свет электрической лампочки на потолке тускнел и желтел по мере спуска.
— Мне, кажется, что пахнет газом, — сказал, наконец, вполголоса один из старых рудокопов, как бы для того, чтобы проверить свое ощущение.
Надзиратель потянул носом.
— Чепуха, — ответил он равнодушно.
Но, сделав несколько глубоких вздохов, он все-таки добавил:
— Около галлереи № 8 почти всегда пахнет газом; когда мы минуем ее, это пройдет. Впрочем, я сейчас же позвоню в машинное отделение, чтобы включили вентилятор.
Скрип блоков давал знать, что спуск приближается к концу, и, действительно, машина вскоре остановилась. Рабочие с привычной поспешностью начали выходить из под'емника, направляясь к огоньку, светившемуся в глубине галлереи. Душная, жаркая атмосфера окружила их, темнота стеной стояла вокруг, но они привыкли к этому и спокойно шли вперед.
Подростки вскоре отделились и пошли в глубину боковой галлереи запрягать лошадей, остальные — дальше, к «столовой». Поставив там свои корзинки с провизией на определенные места, они забрали инструменты и лампы, и через минуту вся толпа исчезла, словно поглощенная мраком.
В большой галлерее стало тихо, только скрип под'емной машины говорил, что еще одна партия живого груза спускалась вниз.
Когда первая партия рудокопов проходила по боковой галлерее, ей навстречу, из черной глубины низкого коридора, вышла другая, направлявшаяся домой.
Пот струился по лицам и обнаженным телам усталых рудокопов, оставляя светлые струйки на покрытой угольной пылью коже. Обе партии не обменялись никакими приветствиями, — возвращавшиеся домой слишком устали для этого. Многие из них шли с закрытыми глазами, опираясь на руку более выносливых товарищей, так велико было их утомление.
Когда обе партии отошли одна от другой шагов на десять, вдруг случилось что-то необычное. Стены галлереи точно содрогнулись, сначала слабо, почти незаметно, как будто какая-то гигантская рука пробовала пошатнуть горную громаду. Потом последовало более сильное колебание. Стены точно двинулись навстречу друг другу, посыпались мелкие осколки угля, закрутилась облачками пыль, слежавшаяся на выступах. И сейчас же вслед за этим раздался оглушительный грохот.
