Поэтому есть большая вероятность того, что Конрад Мазовецкий принял активное участие во время переговоров между тамплиерами и Добринскими рыцарями. Вследствие чего появилась дарственная грамота, которой великодушный и добрый князь отдал Добринскому ордену земли у Западного Буга и город Дрогичин, принадлежащий русскому князю Даниилу Волынскому. Датировалась она мартом 1237 г. Воистину щедро отдать то, что тебе не принадлежит.
Но в эти тонкости уже никто не вникал. «На Русь!» – закричали тамплиеры и выхватили из ножен мечи. «На Русь!» – подхватили добринские рыцари, хватаясь за копья и секиры. Поход начался, а на русской земле никто и не подозревал, что город Дрогичин, пусть и на бумаге, но уже принадлежит крестоносцам.
* * *
Пришла беда – отворяй ворота, говорили на Руси, когда невзгоды и напасти следуют одна за другой. Пожалуй, лучше других смысл этой поговорки понимал князь Даниил Романович Волынский (впоследствии Галицкий). Судьба с малолетства не баловала Даниила, ибо, потеряв в младости отца, а с ним и огромную Галицко-Волынскую державу, он долгое время мыкался изгоем по королевским и княжеским дворам западных соседей. Со временем ему удалось вернуть себе Волынское княжество, но за Галич пришлось биться долго и люто. Когда на Галицкий стол уселся тесть Даниила, шебутной и безответственный Мстислав Удатный, то казалось, что все проблемы будут решены, поскольку по закону после смерти этого вечно сеющего смуту и неразбериху князя именно Волынский князь Даниил должен был наследовать княжество. Но не тут-то было! Как Удатный всю жизнь чудил, внося во все и вся разброд и шатание, так и перед смертью не изменил себе и своим причудам, ввергнув Юго-Западную Русь в пучину междоусобиц.
Вместо того, чтобы взять и отдать Галич любимому зятю, он ни с того ни с сего, подарил его венгерскому королевичу. Так сказать, хлопнул дверью перед отходом в мир иной. Что подтолкнуло Мстислава к такому странному поступку? Сказать трудно. В голову к совсем сбрендившему на старости лет Удатному князю не заглянешь. Ответы ушли с ним. Характерно одно. Мстислав никогда в жизни не задумывался о последствиях своих деяний. Всю жизнь он гонялся за воинской славой, пытаясь служить идеалом доблести и рыцарства для других, однако так и не понял своей бестолковой головой, в чем же состоит главная забота настоящего русского богатыря, настоящего русского князя. Патриота! Русь от врага защищать! Все, за что бы этот безответственный человек ни брался, обязательно выходило Руси боком. Все его деяния заканчивались междоусобицей и кровью. Русской кровью! И ни разу это его ничему не научило. Так получилось и в этот раз. Юго-Западная Русь вновь погрузилась в крамолу и смуту. С кем только после смерти тестя Даниил не бился за Галицкое княжество, против кого только не обнажал свой клинок!
И с венграми и с ляхами, и с мятежными боярами. Под конец сцепился с черниговским князем Михаилом Всеволодовичем, у которого были свои виды на этот богатый город. Война шла с переменным успехом, то один претендент одолевал, то другой, но пока князья выясняли отношения, в страну периодически вторгались то польские, то венгерские интервенты. Каждый хотел поживиться за счет Руси! Что же касается северных границ, то они постоянно подвергались набегам ятвягов, живших в междуречье Немана и Нарева. Князь Даниил чувствовал себя как на раскаленной сковородке, только вертеться успевал во все стороны, отражая вражеские атаки.
И вот тут появились еще и тамплиеры!
* * *
О том, что же произошло под Дрогичином, мы узнаем из Галицко-Волынской летописи: «Данилови рекешу: «Не лепо есть держати нашее отчины крижевникомь Тепличемь, рекомымь Соломоничемь». И поидоста на не в силе тяжьце. Приаста град месяца марта, старейшину их Бруна яша, и вои изоимаша и возвратися Володимер». В переводе звучит так: «С наступлением весны решили пойти на ятвягов, и пришли к Берестью, но реки наводнились, и они не смогли пойти на ятвягов. Даниил сказал: «Нехорошо, что нашу отчизну держат крестоносцы-тамплиеры, по прозванию Соломоничи». И пошли на них с большим войском. Захватили город в марте месяце, и магистра их Бруна взяли в плен, и воинов забрали, и возвратились во Владимир».
Как видим, информации немного, но некоторые выводы сделать можно. Во-первых, весной 1237 года Дрогичин был уже захвачен крестоносцами. Правда, на этот счет существуют прямо противоположные мнения. В. Пашуто отмечает, что поход на Дрогичин состоялся в 1237 году, а Н. Котляр называет март 1238 года. При этом он исходит из того, что Даниил с братом целый год готовились к этому походу, затем запустили дезинформацию о том, что идут на ятвягов, а сами неожиданно ударили по братьям-рыцарям и одержали победу.
На наш взгляд, данная версия выглядит искусственной и натянутой. Дело в том, что Даниил, как и многие русские князья, знал одну непреложную истину – если на твою землю приходят крестоносцы, то их надо немедленно выбить оттуда, иначе будет поздно. Не дай бог, они укрепятся, понастроят замков и крепостей, приведут с собой колонистов и пожалуют землю светским пилигримам. Все! Выбить их оттуда будет невозможно, а если это и получится, то только большой кровью, поскольку они зубами вцепятся в свои новые владения. Поэтому не могли братья Романовичи целый год копить силы, ведь тем же самым занимались и крестоносцы. Время работало на тамплиеров и Добринских братьев.
На наш взгляд, события развивались следующим образом. Даниил и Василько весной 1237 года выступили в поход на ятвягов, а случившийся разлив рек остановил движение волынской рати. Скорее всего, именно в этот момент Даниил мог получить известие о том, что крестоносцы заняли Дрогичин. Возможно, что город был захвачен внезапно, поскольку никаких сведений о том, что была осада или кровопролитный приступ, в летописи нет. И произошло это сразу после того, как дарственная грамота на русские земли оказалась у храмовников и Добринских братьев, ведь в противном случае Волынский князь мог узнать о необыкновенной щедрости своего мазовецкого коллеги и принять соответствующие меры. Например, поставить в Дрогичине мощный гарнизон.
Но этого не произошло, и город был взят крестоносцами. Однозначно, главную ударную силу нападавших составляли Добринские братья, а самих тамплиеров было немного. Это могли быть представители Верховного капитула Ордена Храма Соломона с телохранителями, но именно они и играли руководящую роль в развернувшихся событиях. Магистр Добринского ордена Бруно должен был утвердиться на захваченной земле, вцепиться в нее всем, чем можно было вцепиться, и дожидаться помощи, которую из Восточной Европы должны были привести его покровители. А тамплиерам это было сделать не сложно, если исходить из того, какой контингент они выставили на битву при Легнице.
Неоспоримо, Лигница была чуть позже. Она состоялась 9 апреля 1241 года. Но…
Из письма магистра ордена тамплиеров во Франции Понса д'Альбона к королю этой страны Людовику IX, написанного в 1242 году, можно сделать кое-какие выводы. А именно? В этом письме Понс д'Альбон приводит потери рыцарей Ордена Храма Соломона в битве при Легнице, когда монголы наголову разгромили войска князя Генриха Благочестивого. «Доводим до сведения Вашего Величества, что татары разорили и опустошили землю, принадлежавшую Генриху, герцогу Полонии, а его самого, вместе со многими баронами, и шестерых из наших братьев, трех рыцарей, двух служителей и пятьсот наших людей умертвили; а трое из наших братьев, которых мы хорошо знаем, спаслись». Для средневековой Европы такое количество бойцов считалось очень крупным отрядом. А если есть крупный отряд, то значит, он должен где-то базироваться. Письмо дает ясно понять, что к этому моменту тамплиеры уже осваивались в Восточной Европе, не из Франции же явились они на битву с монголами. Были у них и силы, были планы и намерения.
Превратив Дрогичин в свой надежный оплот, тамплиеры могли бы начать планомерное наступление на земли Юго-Западной Руси. Вот тогда у Романовичей загорелась бы земля под ногами.
Ярким примером того, как крестоносцы умели решать подобные задачи, служит судьба Юрьева, который захватчики переименовали в Дерпт. На несколько столетий этот город окажется сущим проклятием для Пскова и Новгорода, и лишь Иван Грозный сумеет сделать то, что не сумели ни Ярослав Всеволодович, ни последующие поколения русских князей. Но произойдет это лишь в 1558 году. То же самое могло произойти и в Дрогичине, но благодаря Даниилу и его брату здесь крестоносцы получили от ворот поворот. Мгновенно оценив обстановку, Волынский князь принял единственно верное решение.
Он мог только предполагать, что захватившие город братья-рыцари еще не разобрались, что к чему, и вряд ли ждут беды со стороны. Когда же разведка доложила, что неприятель действительно ничего плохого не подозревает, и можно сказать, даже дух не перевел после своего успеха, князь понял, что судьба предоставила ему шанс одним ударом решить дело в свою пользу. Что и было сделано.
