На конец 2009 г. парк легковых автомобилей в России достиг 34 млн (на конец 1991 г. их в России было 8,9 млн, в 1994 г. – 11,48 млн, к началу 2001-го – 20 млн), почти 240 машин на 1000 жителей. Много это или мало? В стране почти 54 млн «домохозяйств»[59]. Пусть часть автомобилей является служебной, пусть в некоторых домохозяйствах уже больше одного автомобиля (но это пока еще не слишком типично), нет сомнений, что 50 процентная автомобилизация населения у нас достигнута. Мыслимо ли было вообразить такое 20 лет назад?
Можно вспомнить и про резко выросшее число студентов. В 1989 г. в РСФСР на 10 000 человек населения приходилось ровно 200 студентов, сегодня – 529. Максимальная цифра студентов в советское время не достигла даже 3 млн, а в 2008/09 учебном году составила 7 млн 513 тыс. (из них в негосударственных вузах, вопреки расхожему убеждению, лишь 17,3 % учащихся).
В РСФСР образца 1989 г. было слегка за тысячу музеев, а в России 2007-го – уже 2468 (более поздних цифр пока нет). Почти в два с половиной раза больше! Особенно впечатляет то, что в самые трудные 90-е годы появилось множество новых провинциальных музеев. Родиться им помогли местные «капиталисты». Помогли и продолжают помогать, хотя пример Запада не давал повода рассчитывать на меценатство в пору первоначального накопления капитала. Но Россия – особая страна, что ускользает от катастрофистов и пораженцев.
В 1989 г. в РСФСР работали 363 профессиональных театра, а в России в 2007 г. – 594, только театров оперы и балета добавилось полсотни. Возродилось отечественное кино.
Правда, на 17 % сократилось число общедоступных библиотек, зато безостановочно растет число названий издаваемых книг (в 1992 г. – 28,7 тыс., в 2007-м – 108,8 тыс.). В два с половиной раза выросло число издаваемых журналов и почти вдвое – газет. Да, по суммарному тиражу уровень советского времени выглядит пока недостижимым, но вспомним, что представлял из себя советский книжный магазин. Его прилавки были на две трети покрыты унылой макулатурой, годной только в печку, ныне же голова кружится от обилия книг буквально любой тематики. Напомню: и периодике, и музеям, и театру, и кино в начале 90-х предрекали полную гибель.
Вспомним также, что в одном лишь 2008 г. российские граждане совершили 20,5 млн поездок только в дальнее зарубежье. Вспомним, что служба в армии сокращена до одного года, чем резко сужен простор для пресловутой «дедовщины». Есть надежда, что в ближайшие годы она будет вообще изжита.
Но все это ничего не значит для не желающих видеть. Внешне разумные люди, срываясь на крик, доказывают вам, что в 1991 г. произошла национальная катастрофа, что они (все, как на подбор, новые собственники) бессовестно ограблены. Недавно я участвовал в часовой передаче «Ничего личного» на ТВЦ (3-й канал), где обсуждался вопрос «Оправдана ли ностальгия по советскому времени?», и был поражен тем, что 69 % аудитории ответили на него утвердительно – вопреки доводам четырех (из шести) участников, ведущей и обоих экспертов.
Что особенно поражает, за время, прошедшее после распада СССР, отношение россиян к Октябрьской революции, если верить ВЦИОМ, заметно улучшилось. Если на закате перестройки лишь пятая часть общества считала, что революция дала толчок социальному и экономическому развитию страны, то сейчас в этом убеждена уже треть населения. Еще спасибо, что среди молодежи популярность этого события много меньше, чем среди представителей старших возрастных групп. Растет число граждан, отрицательно воспринимающих Декларацию о суверенитете 12 июня 1990 г.; 38 % респондентов считают, что ее принятие навредило России, хотя несогласных с такой точкой зрения пока больше (41 %).
Европейский банк реконструкции и развития в своем докладе за 2007 г. обращает внимание на совершенно необъяснимое, с его точки зрения, российское противоречие: «Чувство неуверенности, глубоко вросшее в сознание населения, является одной из помех экономическим реформам, причем именно в период, когда они, похоже, действуют эффективно».
Сегодня шофер такси убежденно расскажет седоку, как Клинтон нанял «демократов» сократить население России до 15 млн («обслуживать трубу») и этот план с тех пор тщательно выполняется. В воронежской глубинке молодая учительница поделится с вами секретом, что страшный Чубайс продал все российские черноземы на метр в глубину на вывоз китайцам – правда, это будет через пять лет, пока готовят технику. В стране, где подобный вздор не отметается со смехом еще до окончания фразы, что-то неладно с верой в свое государство.
Интернет буквально лопается от злобных и преимущественно фантастических обвинений в адрес власти, и это не пустяк. Свыше 50 млн российских пользователей Интернета – самая активная часть общества[60]. Возможно, цикл выборов декабря 2007 г. – марта 2008 г. (Думы и президента) был последним, на исход которого решающее воздействие еще оказывало телевидение. Уже следующие выборы будут определяться Рунетом в той же степени, что и телевидением, а если он будет расти со стремительностью сотовой связи, то может оказаться фактором номер один.
По законам заколдованного круга атмосфера пораженчества медленно, но верно увеличивает число тех, кто отвергает фундаментальные основы новой России. За кого они проголосуют завтра?
3. Арьергардные бои «совка»
По-настоящему сильной может быть только партия победителей, хорошо понимающих, какое зло они победили. Этим злом была коммунистическая утопия. Неосторожно выражая ностальгию по утопии, победители выставляют себя проигравшей, побитой стороной. Отыграться побитый может, лишь вернувшись в утопию.
Российская интеллигенция давно уже превзошла по численности рабочий класс, она новый гегемон общества, ее сознание крайне лабильно, ее легко очаровать, но она столь же легко разочаровывается. Уже более двадцати лет формируется и обновляется ее активная молодая страта, для которой приглашение в «совок» равносильно возвращению к лучине. Мечта построить на этом человеческом материале какой-то новый тоталитаризм – а как еще расценить постоянно раздающиеся призывы к «мобилизационному государству»? – не просто безнадежна, она вызвала бы яростное сопротивление, пределы которого трудно даже вообразить. Мало того, в итоге оказались бы на помойке и те лучшие (допустим) намерения, ради которых все это было бы затеяно.
Уверен: все это понимают как сочинители книжек под названием «Проект Россия», так и те, кто грезит о возвращении обкомов и горкомов. Уже поэтому подобные грезы никогда не перейдут в сферу практической политики. Да и кто эти грезящие? Ни одного политика (заслуживающего так называться) с подобными намерениями на горизонте не видно.
«Единая Россия» станет по-настоящему сильной партией, лишь постоянно подвергаясь ревнивому и придирчивому наблюдению со стороны других партий. Самая действенная критика исходит от партии, занимающей близкую или почти ту же политическую поляну. Примеры: консерваторы и лейбористы, республиканцы и демократы. КПСС, десятилетиями защищенная от всякой критики, не смогла существовать, лишившись цензурного панциря.
Вернуть нас в утопию невозможно никакими силами – преображение России необратимо. Эту фразу хотелось бы закончить словами: «.это главное, остальное – детали». К сожалению, «остальное» – не детали. Преображение – длящийся процесс, но его яркие этапы, его прямолинейность уже позади. Он развивается исподволь, и его вектор виден лишь с птичьего полета. Он не виден людям, разглядывающим происходящее на расстоянии вытянутой руки. Таких людей, естественно, большинство.
Пока это большинство не проникнется горделивым сознанием свершившегося чуда, не ощутит себя наследниками победы над тоталитаризмом, атмосфера пораженчества никуда не денется, страна будет жить с ущербным ощущением жертвы и «лузера», и это может иметь предсказуемо скверные последствия.
Никогда и ни одному коренному преобразованию не суждено было увенчаться полным воплощением задуманного. Все реформы были компромиссом с действительностью, притом мудрыми людьми давно замечено: чем с меньшим напором они проводились в жизнь, тем в конечном счете лучше удавались. Разве не об этом говорил 177 лет назад Пушкин? Цитирую: «Не должно торопить времени, и без того уже довольно деятельного. Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от одного улучшения нравов, без насильственных потрясений политических, страшных для человечества». Надеюсь, это как раз нынешний российский случай.
Если смотреть на вещи объективно, все удалось так, как мы не смели и мечтать на пороге 90-х. По своим причинам я прекрасно помню день 1 января 1990 г. и невыносимую тревогу, которой было тогда окутано будущее. Не буду напоминать ни о звучавших тогда мрачных пророчествах, ни о ставших очевидными задним числом пропастях, куда мы могли свалиться, но не свалились благодаря недооцененной зрелости российского общества. Сегодня в России, при всех возможных оговорках, либеральная конституция, политические партии, парламент, частная собственность, свободный въезд и выезд, шаг за шагом выстраивается местное самоуправление, цензуры нет. Суды доступны, судьи несменяемы, что резко повышает их независимость, воссоздан дореволюционный суд присяжных, возможна апелляция в международные суды. Покончено с изоляцией от мира, в стране образовательный бум, строительный бум, свобода предпринимательства и частной инициативы, полная культурная свобода, выдающийся экономический рост. А главное, все только начинается.
