Вспомним ещё раз трагедию в пермском клубе "Хромая лошадь". Не было, кажется, ни одного правила противопожарной безопасности, которое там не нарушили бы хозяева. Но клуб благоденствовал ВОСЕМЬ лет.
Известный московский адвокат в те дни рассказал, как к ним, в адвокатскую коллегию, пришёл молоденький, только назначенный инспектор пожарной охраны и заявил: "Будете мне раз в месяц платить 200 долларов. И проблем не будет. А не будет 200 долларов - будут проблемы". Госрэкетир даже не понимал, с кого решил брать дань. Действовал исходя из обыденной реальности: всех облагают - и все платят, кого и чего бояться?
Кстати, в тот трагический вечер в самом престижном клубе Перми гуляли и сотрудники различных правоохранительных органов. Ведь хозяин клуба им близок - награждён нагрудным знаком "За содействие МВД России" и медалью "200 лет МВД России".
Теперь он под судом. Вместе с ним - другие лица, в их числе и три пожарных инспектора. Второй год идёт процесс. Невозможно понять, почему так долго тянется. Видимо, есть какой-то замысел. Пострадавшие в истерике, говорят, что государство им не помогает, а адвокаты обвиняемой стороны над ними откровенно смеются.
Возможно, будут судить и директора итальянского ресторана. Его арестовали, показали народу по телевизору.
А вот по поводу гибели 53 человек на буровой платформе "Кольская" в Охотском море - тишина. Хотя там вопиющих нарушений предостаточно. Но нефтяная компания - не ресторанчик. Более того, Дальневосточное следственное управление жалуется: неизвестные лица изымают документы о буровой, а изымать их имеют право только они, следователи. Вот заявление грозных дознавателей: "Какое-либо истребование доказательств и сведений по телефону категорически исключается". Следственный комитет в глухой защите? От кого и от чего?
Руководители государства после каждой аварии и катастрофы выражают соболезнование, требуют выяснить причины. Но все знают, что причина одна - тотальная коррупция.
А это от[?]нюдь не человеческий, а государственный фактор!
Всё о дочерях Евы
КНИЖНЫЙ
РЯД
Эдуард Графов. Русская женщина . Она не холодная, ей просто некогда. - М.: ООО "Сам Полиграфист", 2011. - 242 с.: ил. - 300 экз.
Эдуард Графов. Не писать надо уметь, не каждому это по плечу . - М.: ООО "Сам Полиграфист", 2011. - 144 с.: ил. - 180 экз.
Эдуарда Графова, автора множества сатирическо-юмористических книг, представлять не надо, его знает, я думаю, каждый читающий человек. Напомню лишь, что он ведёт популярную колонку на страницах "ЛГ" "Житиё-бытиё". И вот в руках у меня две его новые книжки. Первая - это гимн женщинам, озарившим начало жизненного пути писателя. Но в ней автор повествует не только о героинях и прелестницах, а и об особах женского пола, которых и назвать-то женщиной язык не повернётся. Например, о тех, кто спаивает собственных детей, или "просто" не кормит их. И о таких монстрах, которые выносят свою малышку на продажу, - не на что выпить[?]
И, конечно же, не оставил Эдуард Графов без внимания и "сильный" пол, и его отношения со "слабым". В книге - неисчерпаемый набор очень кратко изложенных очень занимательных историй об очень глупых и очень умных мужьях, жёнах и любовницах. И о детях, разумеется. А что, скажите, интереснее этих историй? И, зная современные литературные нравы, не могу не предположить, что много-много сюжетов будет из этой книги, скажем мягко, позаимствовано.
В рецензии, даже краткой, положено что-то покритиковать. Критикую: не понравилось мне название. Думаю, не автор его придумал; ещё в далёкой моей юности слышал я шуточку, что, мол, "русские женщины не холодные, а им просто некогда". Но тогда же, помню, один остряк заметил, что, видно, автору этой максимы не повезло с женщинами. Я тоже так считаю.
Вторая книжка - писательский блокнот верного автора "ЛГ", это приоткрытое окошко в его, как говорится, творческую лабораторию. Услышанное от друзей, подслушанное в народе, придуманное самим образовало в сумме занимательное чтение. И тоже, думаю, станет искушением для склонных к заимствованиям литераторов[?]
Константин ЮРЬЕВ
Как много в этом звуке
ПОРТРЕТ В ИНТЕРЬЕРЕ
Когда смотришь на работы Алексея Суховецкого, сравнение живописи с музыкой возникает само собой. Не потому, что так явственна аналогия между переливами красок и звуков, хотя каждую его картину, от монументальной панорамы, такой как "Москва. Бородинский мост" (1997), до скромного этюда вроде "Голубых гор" (2010), можно определить в терминах соответствующего музыкального жанра. А потому, что его сюжеты, как и музыка, не поддаются буквальному "пересказу": зритель волен слышать в них не заданное автором, а своё, сокровенное.
Профессия художника из тех, что требуют от человека умения принимать судьбоносные решения очень рано: если в детстве не начал относиться к ней как к делу жизни, считай, что опоздал. Причём на всю жизнь. В семье Суховецких никто никакого отношения к искусству не имел, и все были уверены, что увлечение Алексея рисованием со временем пройдёт. Дед перед поступлением внука в Суриковский институт предпринял последнюю попытку повлиять на него: ты бы лучше в архитекторы пошёл, у них хоть заработки твёрдые, не то что у художников. То давнее дедово наставление каким-то мистическим образом отразилось в творчестве внука: под неуловимым флёром мягких, плавных, почти летящих линий внимательный взгляд всегда отыскивает точную, выверенную до миллиметра, порой даже жёсткую архитектонику композиции: волна и камень.
Он родился на Обводном канале: в раскрытые окна вплывали лики старой Москвы, осенённые перезвоном курантов на Спасской башне. Стоит ли удивляться тому, что любимой темой художника стал родной город: "Весь центр я ещё мальчишкой исследовал до малейших закоулков. Старые дома, вовсе не обязательно архитектурные памятники, становились моими друзьями. Меня не коробит, когда рядом со старинной усадьбой расположился шехтелевский модерн, а завернув за угол, натыкаешься на сталинский ампир. Меня даже новостройки не слишком раздражают. Москва эклектична по своей природе, потому я и люблю это смешение стилей и времён: мне интересно вскрывать взаимосвязи".
Показать людям то, мимо чего они проходят, не оглянувшись, - так можно было бы сформулировать творческое кредо Суховецкого. Вот "Ворота в старом парке" (2009), за которыми идёт совсем другая жизнь, подчиняющаяся иным, более человечным законам. А вот перевёрнутые пейзажи укрытого снегом Нескучного сада - и здесь тоже своё Зазеркалье, свободно существующее параллельно с нашим обыденным миром. И Патриаршие пруды он писал не однажды, в разное время года и суток. Зачем? Чтобы открыть нам, бегущим сквозь собственную жизнь, нездешность места практически хрестоматийного, растиражированного и литературой, и кинематографом. Такими вы Патриаршие не увидите, сколько бы раз ни попадали туда, но, замерев хоть на минуту у холста, вы почувствуете магическую энергетику этого места.
Ещё одна характерная особенность почерка Алексея Суховецкого - умение совмещать несовместимое. Даже если вы каким-то чудом проберётесь в служебные помещения Большого театра, ни из одного кабинета вы не сможете увидеть знаменитую Аполлонову квадригу так, как её изобразил художник. Вам придётся по его примеру выбраться на покатую крышу, балансируя на грани бытия и споря с пронизывающим ветром. Только возникнет ли у вас желание в таких не слишком комфортабельных условиях любоваться шедевром Клодта?!
Москва остаётся для Суховецкого главной, но не единственной любовью. Из своих странствий он привозит запечатлённые в красках мелодии иных городов. "Турин" (1994), "Крыши Парижа" (1999), "Шербур" (2010) написаны так, словно художник прожил там полжизни: трудно поверить, что за время кратких свиданий можно найти общий язык с гениями мест, столь не похожих на родные просторы. Даже в этюдах, о которых особо распространяться не принято (ведь, по сути, это лишь разминка перед серьёзной работой), художник достигает законченности, самодостаточности, умудряясь уместить в лаконичный "кадр" пейзаж, который в действительности безбрежно-бесконечен ("Мёртвое море. Марево", 2001).
