XVII век. 1682 – год формальной коронации десятилетнего Петра. Хованщина. Во Франции пышный Людовик XIV – «государство – это я». В Англии времена Ньютона. «Математические начала» вышли в 1687 году.
1580–1582. Последние годы жизни Ивана Грозного. Осада Пскова, завершается неудачная Ливонская война. Кругосветное путешествие пирата Дрейка – второе в истории. Назревает схватка Испании с Англией за господство в Атлантике. 1580 – Испания объединилась с Португалией, она величайшая держава мира. Но впереди крах – гибель ее Великой Армады (1588).
1480 – вот славный год. После «стояния на Угре» сброшено татарское иго.
– 1380 – а это Куликовская битва.
– 1180 – расцвет Владимира на Клязьме. Церковь Покрова на Нерли (1165), заложен Успенский собор (1158), Золотые ворота (1174). А впереди поход князя Игоря из «Слова о полку Игореве» (1185).
980 – на Киевский престол сел князь Владимир Красное Солнышко. Былинные времена. И впереди Крещение Руси (988).
780 – а это былинные времена на другом конце света – в Багдаде при сказочном Гарун аль-Рашиде, герое «Тысячи и одной ночи».
Но «1001 ночь» не самое начало времен. Глубже хотелось бы заглянуть, раньше начать.
280… 180… 80 – это уже история Древнего Рима. О 80-х годах написан роман Фейхтвангера – «Иудейская война». 79 – извержение Везувия, то, что изображено на картине Брюллова, извержение, засыпавшее пеплом целые города – Помпеи и Геркуланум.
Не знаю, удалось ли мне передать чувство, с которым я перебираю эти даты. Любители-то истории меня поймут. Столько интересного, волнующего, красочного. И то, и то, и то можно описать. Ну, вообразите себе человека с толстой пачкой денег в кармане, свободных денег, неожиданных, случайных, выиграл в спортлото. Он еще не потратил их, не распланировал, может купить что угодно. Может зайти в магазин и взять с полки любую вещь… все, что просится в руки. Или, если покупать не любите, представьте себе страстного туриста со справочником маршрутов в руках. Тысяча заманчивых дорог, хорошо бы тысячу отпусков взять, чтобы все перепробовать. Так и у меня получается. Все наугад выбранные годы оказались достаточно красочными. Впрочем, вероятно, и не восьмидесятые не хуже. Итак, я могу повести читателя в Рим, в Багдад, на Куликово поле, в Мадрид и Лондон…
Стоп! Ловлю себя за руку… за пальцы, бегающие по клавишам машинки.
Во имя беспристрастия отказался я от «роковых минут» сего мира, надо отказаться и от метания по самым интересным странам. Иначе я навяжу читателю нарочитый вывод о том, что всегда были успехи, сплошной расцвет… ни застоя, ни увядания. Нет уж, во имя объективности выбрать надо одну страну, по одной проследить, как менялась (или не менялась) в ней жизнь от века к веку.
Какую же страну? Какую выбрать?
Россию хочется, естественно. Но есть литературные возражения. Страна сравнительно молодая, каких-то одиннадцать веков, глубже не заберешься, ничего не известно. К тому же страна с особенной судьбой, она на краю ойкумены, самая северная и самая обширная из цивилизованных. А главное: мне трудно быть беспристрастным, говоря о судьбе Москвы. Я из этой команды родом, я за нее болею, недостатки постараюсь не заметить, оправдать.
Подревнее что-нибудь взять? Например, Месопотамию, древнюю Вавилонию, Багдадский халифат, современный Ирак. Да, древность здесь интересна, почетна, но очень уж невыразительное продолжение, начиная с XIII века.
Индию? Из Индии принесешь вывод, что ничего не меняется.
Северную Америку? И вообще-то куцая история – пять веков.
В конце концов остановился я на Италии. Дважды в истории этот полуостров, похожий на щеголеватый сапог с ботфортами, был на острие прогресса: при древних римлянах и в эпоху Возрождения. Дважды отходил на второй план, начиная с VI века и с XVI. К тому же я побывал в Италии, не слишком долго был – туристская норма – девять суток. Но все же видел собственными глазами, закроешь веки, и встанут перед мысленным взором оглушительно роскошный собор Петра рядом с суровыми монументами Древнего Рима, строгие улицы Флоренции и мост Понто Риальто, обрамленный лавочками, с продавцами сувениров, яростно просаживающих в карты свою жалкую продукцию, разложенную тут же на ковриках. Вижу удивительную Венецию, «удивительную», не нахожу другого прилагательного, город, словно нарочно построенный, чтобы удивить. И Помпеи видел со всеми своими улицами, уцелевшими под толстым ковром пепла, с изразцовыми собаками, выложенными у порога, с порнографическими фресками на стенах, с мраморным чаном бани, где 19 веков тому назад нежились рабовладельцы и рабы. Видел, представляю… не знаю, смогу ли описать.
Но ведь припомнить куда легче, чем вообразить.
Решено. Герой мой отправится в странствие по векам из Италии. Там будет засыпать, там просыпаться.
Но в каком веке будет старт?
Старт подсказывает следующая глава.
Место действия намечено, проблема названа (меняется мир или не меняется?), даты условлены – 80-е годы, можно шагать из столетия в столетие. Малость осталось: как шагать? Где и как добудет мой герой удивительный дар столетней спячки?
Волшебная сказка решала такие трудности запросто. К везучему счастливчику являлась фея с волшебной палочкой и предлагала загадать три желания (вариант: являлся дьявол с хвостом и рогами и предлагал за три желания продать душу).
– Ну вот, первое желание мое: хочу жить вечно.
Фея отказывает. Бессмертие разрешено только богам.
– Если нельзя жить вечно, хочу жить очень долго – тысячу лет, нет, две, нет, дважды две – четыре тысячи.
Оказывается, и так нельзя. Человеку отпущено сто лет, двадцать герой уже прожил.
– Тогда раздели, фея, мои восемьдесят лет на сорок порций: сто лет буду спать, два – ходить с открытыми глазами.
Взмахнула палочкой, и человек спит уже.
Феи могут все. Палочка у них волшебная, вот и все обоснования. Но еще в прошлом рациональном XIX веке люди перестали верить в фей. В феях разуверились, зато уверовали во всемогущую науку. И фантастика научная одела фею в белый халат, украсила кудри академической шапочкой, поручила этой фее-профессору в тиши таинственной лаборатории, в колбах и пробирках выпаривать чудное снадобье – снотворное для спящих красавиц на сто лет.
Так было на заре научной фантастики. Фея-профессор держалась как герой до середины XX века. Но в наше время, в эпоху индустриализации науки и телевизионной информации всем школьникам и дошкольникам известно, что научные чудеса творят большие батальоны научных работников; сногсшибательные открытия в тиши уединенных кабинетов не появляются. У науки есть планы, задания, очередность ожидаемых чудес обсуждается в газетах. Это некогда в двадцатых годах инженер Лось мог повесить на проспекте Красных Зорь бумажку с приглашением полететь с ним на Марс. Ныне мы знаем: полет на Марс осуществят лет через двадцать и только благодаря совместным усилиям двух великих держав, всей планеты даже. Так что и фея-профессор в наше время выглядит неправдоподобной. В свою очередь, она сошла с арены, уступила место кудесницы внеземным пришельцам. Космос просторен, наверное, всякие там есть цивилизации, в том числе и опередившие нас на тысячелетия. У них небось и волшебные палочки есть давным-давно, а столетнее снотворное у каждого в аптечке. Вынул таблетку – и спи. Пустячок, бирюльки!
Мне, однако, не хочется связываться с пришельцами. Пришельцы – литературный стандарт. Еще не прилетели, но уже надоели. К тому же совершенно непонятно, зачем им наделять моего героя таким странным даром. Другое дело, если бы они сами собрались наблюдать наше развитие. Тогда понятно: сто лет проспали, смотрят, что получилось. Но меня лично этот вариант при всей его оправданности как-то не устраивает. В нем есть неприятный оттенок снисходительного высокомерия. Конечно, пришельцы будут поглядывать на нас свысока, как мы глядели бы на усилия питекантропа. К тому же, зная законы развития, мудрые пришельцы не присматривались бы к деталям. Проснувшись, одним глазом поглядывали: так идет или не так, дошло ли человечество до приемлемого уровня? Не дошло, ну и ладно! И засыпают еще на сто лет. Ни волнений, ни сомнений, сонное ожидание. Нет, мой герой не должен знать будущего. Он к следующему веку обращается с надеждой и вопросами. У меня самого надежды на XXI век, вопросы к будущему. Свои пожелания и догадки не хочу подкреплять авторитетом всезнающих пришельцев.
Решено, гостей из космоса отменили. Пусть героем моим будет человек ищущий, человек вопрошающий – хомо кверилис, хомо квестилис.
Хорошо бы на Земле найти изобретателя векового сна.
И тут вспоминаются индийские йоги. Есть сообщения, что они сами себя умеют усыплять на месяцы и годы. Замедляют дыхание, затем останавливают сердце, снижают температуру тела, этакая самогипотермия. Не знаю, правда ли это, но выглядит правдоподобно. А в фантастике обязательно только правдоподобие, правду же переступать разрешается. Все упражнения йогов начинаются с регулировки дыхания, ведут к замедлению его, к дыханию подстраивается и ритм сердца, снижается кровяное давление (а это даже и я умею, ничего чудесного тут нет). В общем, организм подчиняется воле, воля подает команду: «Спи!» И назначает, когда проснуться.
