«Ездить на “порше” очень вредно для здоровья!» — заявила Тетушка Свея, с жаром и вполне справедливо, однако безрезультатно.
Еще кронпринцем он разъезжал по стране, изучал шведское общество и, став королем, продолжал это занятие. Побывал на радио и в «Фармации», «проходил практику» в «Свенска дагбладет» (само собой) и в «Экспрессен» (рискованный шаг) и во многих других предприятиях и учреждениях. Те из начальников, кого не ослепила монархическая круговерть (или надежды на некие изъявления монаршей милости), сетовали порой, что кронпринц казался безразличным и скучным.
Большая часть народа, в ту пору равнодушная к монархии, твердила себе, что кронпринц — превосходное опровержение давнего аргумента в пользу монархии, что-де королевские особы, специально подготовленные для означенной должности, будут исполнять ее куда лучше всякого иного. Впрочем, с другой стороны, он отнюдь не намного хуже иных высоких начальников и политиков.
Факт есть факт: как кронпринц и новый король молодой Бернадот с его застенчивостью и безразличием оставлял впечатление, которое изрядно приободрило шведских республиканцев. Вероятно, иной раз все дело было просто в недосыпе после затянувшегося далеко за полночь веселья в «Александре» (так тогда назывался закрытый ночной клуб-дискотека).
«Утро для короля отнюдь не самое лучшее время», — отмечают те, кто участвовал в его холостяцких развлечениях. Если с ним пробовали заговорить, из-за утренней газеты доносилось недовольное ворчание. Так или иначе, среди республиканцев и прочих радикалов разнесся обнадеживающий слух, что он вправду глуп, коэффициент интеллекта у него якобы куда ниже среднего, на грани умственной отсталости. Изучи республиканцы род Бернадотов повнимательнее, они могли бы привести для сравнения если не принца Эрика, то по крайней мере принца Августа герцога Далекарлийского.
Между тем обстояло не вполне так. Один из лучших журналистов в многообещающем молодом поколении Оке Ортмарк писал в 1969 году книгу о военных и королевском доме и прессе (а про тогдашних бомжей забыл!). До него дошли означенные слухи, и он принял их на веру. Тогда Стиг Рамель из Шведского экспортного объединения, занимавший также пост гофмаршала, организовал Ортмарку встречу с молодым кронпринцем, за что Ортмарк в итоге был ему очень благодарен. После встречи он позвонил Стигу Рамелю и сказал, что тот спас его, не дал сесть в лужу. Придя домой, Ортмарк почеркал рукопись (компьютеров тогда не было, вон сколько времени прошло) и написал, что молодой кронпринц, конечно, не интеллектуал, но, с другой стороны — замечательная шведская формулировка! — «не глупее других», и что он «запоздал в развитии, долго испытывал скованность от застенчивости и сложностей общения». Тактичная формулировка вызвала недовольство у многих лояльных монархистов, но, пожалуй, оказалась верна, что внушает известное уважение к запоздалому развитию кронпринца.
Сейчас Ортмарк, наверно, высказался бы доброжелательнее, полагает Густав фон Платен, поведавший об этом эпизоде.
Когда Карл XVI Густав как новокоронованный король держал тронную речь, чуть ли не поголовно все подчеркивали, что справился он с нею превосходно. Даже «Экспрессен» это отметил. По правде говоря, речь была произнесена довольно скованно и неловко и с профессиональной точки зрения в любых других обстоятельствах стала бы почти катастрофой, но, с другой стороны, выступление можно считать вполне достойным, учитывая нервное напряжение, нажим все еще сильной в Швеции левой волны и личные качества новоиспеченного монарха. Вместе с сестрой Кристиной он тщательно отрепетировал речь, и куда важнее непринужденности и изящества было то, что Тетушка Свея увидела: мальчик отнесся к своей задаче серьезно, хоть ему и пришлось туго. Впоследствии он действительно сделался непринужденным и приятным оратором — когда надо. Некоторое время занимался с преподавателем риторики из Военно-морского училища, который во многом вытравил стокгольмский диалект и научил его говорить четко и внятно.
И вот настал великий день, которого так долго ждали Тетушка Свея и ее приятельницы. Маленький Принц стал королем и отныне сам решал свою судьбу. В марте 1976-го красивая девушка с Мюнхенской олимпиады обручилась с молодым монархом, который заявил собравшимся представителям шведской и мировой прессы, что любовь есть любовь. 19 июня сыграли пышную свадьбу, со всей помпой и ликованием, какие только могли устроить королевский дом, армия и Шведский союз музыкантов. Добрые республиканцы вздыхали и со всею возможной храбростью говорили: «Но будущее за нами». Тетушка Свея была очень довольна — и веселой помпой, и тем, что мальчуган наконец-то обзавелся настоящей девчонкой. «Если он что и изучил, так это женский пол», — чуть более сдержанно говорили мужчины Тетушки Свей.
Потом пошли дети, один за другим: Виктория (1977), Карл Филип (1979) и Мадлен (1982), сложилась хорошая, красивая семья, и Тетушка Свея решила, что можно не беспокоиться. Появился в королевской семье и добродушный лабрадор по кличке Али, но его пришлось позднее переименовать, чтобы не обижать мусульман, ведь у них это имя носит очень высокочтимый святой. Такие времена — от подобных упреков просто так не отмахнешься, меняй собаке кличку, и дело с концом. Отзывалась ли на новую кличку сама собака, неизвестно.
Насколько семья за счастливым фасадом счастлива в частной жизни, тоже неизвестно и касается только ее самой. Фасад во всех отношениях очень счастливый, а это главное. Вокруг частной жизни Е. В. К. XVI Г. до самой его кончины будут пышным цветом цвести слухи, на то он и король, а правдивы слухи или нет, значения не имеет.
Тетушка Свея не замедлила принять в свои объятия красивую немочку, интересующуюся парусным спортом и культурой. Строго говоря, очень уж высокой культурой и интеллектуальностью она, пожалуй, не отличается, однако в изяществе и остроумии ей не откажешь. Когда амбициозные молодые журналисты во время интервью по случаю помолвки весьма дерзко подчеркнули, что со времен Юхана III и Катарины Ягелло это первая шведская августейшая пара, где королева старше, тогдашняя барышня Сильвия Зоммерлат быстро ответила: «Да, но ведь и брак был очень счастливый», словно Юхан и Катарина Ягелло — лучшие друзья ее бразильского детства. (Она права, брак Юхана и Катарины был настолько счастливый, что русский царь Иоанн Грозный спустя много лет после их женитьбы хотел увести у Юхана жену.)
Когда одно из самых блестящих перьев шведской ежедневной прессы (так раньше говорили, и это почетный титул, если учесть, кто были эти перья) опубликовало в «Экспрессен» отличную вкладку, посвященную королеве Сильвии, оно дерзнуло упомянуть, что под успешной сдержанностью королевы кроется, так сказать, крутой нрав и что персонал дворца Дроттнингхольм, где поселилась семья, порой прямо-таки дрожит от страха.
Королева Сильвия очень обиделась, и означенному перу дали понять: впредь оно может не рассчитывать на хорошие контакты с двором. (Имя пера — Сесилия Хаген.) А Тетушка Свея, по обыкновению, мягко усмехнулась. Шведский народ знает, что немецкие дамы, которые после сорока пяти не выказывают крутого нрава, большая редкость, а коль скоро они встречаются, то имеют какой-то изъян.
«Хотя, — замечает Тетушка Свея, — по телевизору видать, что годы не прошли для Сильвии бесследно» (еще при помолвке шведский народ похерил ее титулы).
Независимое веселое самообладание образца 1976-го уже не столь непринужденно. Выглядит она слегка беспокойно, не как раньше.
Что ж, какая мать троих детей после двадцати лет брака не испытывает порой легкого напряжения и беспокойства? С восемнадцатилетним чадом в доме.
Примерно на рубеже 1994–1995 года вся шведская дамская пресса твердила, что королева Сильвия сделала подтяжку, то есть прибегла к услугам пластической хирургии. Поскольку же двор никогда и ничего не опровергает (в противном случае порой он только этим бы и занимался двадцать пять часов в сутки), лишь через некоторое время просочилось, что шрамик под носом у королевы, на каковом вечерняя пресса выстроила свою версию (усердно используя лупы и увеличенные фото), действительно возник в результате операции, только оперировали упрямый прыщик возле носа.
Что опять-таки вполне возможно.
Прыщики и крутой нрав не исключают друг друга.
Самым большим огорчением для более или менее молодой и модной родни Тетушки Свей стало вот что: ну можно ли надевать к пиджаку такие красные брюки, в каких король в июле 1995-го появился в Сульлидене[96]? Что ж, по крайней мере это свидетельствует, что монархия в Швеции по-прежнему благополучно процветает.
Со временем король стал и выглядеть, и действовать взрослее. «Мальчуган научился себя вести, да и с виду настоящий мужчина!» — в радостном удивлении говорит Тетушка Свея. Она не заводит речь о гадком утенке, превратившемся в лебедя, до этого не дошло, но X. К. Андерсен, во всяком случае, мог бы раскрыть и эту тему. Теперешняя молодежь, которая не испытала тревоги предшествующих поколений по поводу того, что получится из Маленького Принца, такого равнодушного в бытность кронпринцем и молодым королем, а видит ныне по телевизору взрослого Карла XVI Густава или читает интервью с ним, — теперешняя молодежь вряд ли считает его человеком, заслуживающим шумихи.
