Цезарем Скалигером и Цезальпини Арецио гипотезировано существование кинестезии (мышечно-суставного чувства);
Гей-Люссаком, Жаком Шарлем и Дальтоном — выведен закон объемов;
Фон Герике и Торичелли — определены свойства вакуума;
Ж. Фернелем и П. Форестом опредеделено отравляющее влияние ртути на головной мозг;
Галилеем, де Шезо и Ольберсом — разгадан парадокс черноты вселенной;
Борелли и Жюреном — обнаружены капиллярные явления;
Герцем и Лоджем — зафиксированы электромагнитные волны;
Томсоном, Джермером и Дэвиссоном — расшифрована дифракция электронов;
Ньютоном и Гуком — определен закон обратной пропорциональности квадрату расстояний;
Гюйгенсом и Галилеем — созданы маятниковые часы;
Котуньо и Можанди — выяснена роль ликвора и законы его циркуляции меж желудочками мозга;
Декартом и Снеллиусом — открыт эффект преломления света;
Беннетом и Эанди — смоделирован электроскоп;
Шееле, Пристли и Лавуазье — классифицирован водород;
Мальпигием и Г. Баджливи зафиксирован механизм возникновения гемиплегии;
Майером и Джоулем — понят принцип эквивалентности;
Галилеем и Шейнером — обнаружены пятна на Солнце;
Латуром и Фарадеем — установлено сжижение газов;
Дальтоном и Вольтой — описано поведение паров;
Менделеевым и Мейром — открыт периодический закон;
Вейнбергом и Харди — доказан закон генетического равновесия;
Расселом и Герцшпрунгом — составлены диаграммы-классификаторы звезд;
Мюрреем Гелл-Маном и Дж. Цвейгом — написана квантовая модель элементарных частиц (гипотеза кварков);
Мёбиусом и Листером выведен парадокс «ленты Мёбиуса»;
Лобачевским и Бойяи — разработана гиперболическая геометрия.
Список можно продолжить, но, полагаем, что приведенного достаточно.
Разумеется, наш индекс не безупречен, а по отдельным позициям и дискутивен*, но наличие некоей закономерности несомненно.
Есть неясность с авторством «обратного квадрата». Оба его независимых «открывателя» (Гук и Ньютон) так и не смогли допустить, что столь специфическая задача занимала в течении долгого времени кого-то еще и еще кем-то могла быть успешно решена. Гук и Ньютон взаимно обвинили друг друга в плагиате; в 1680 году в Королевском обществе состоялся красивый и обстоятельный скандал, но затем, ознакомившись с черновиками, письмами и разработками друг друга — стороны удивленно примирились. Возможны сомнения и по части первородства открытия эффекта преломления света, но, несмотря на очень тщательное расследование этой истории Лейбницем, Гюйгенсом и многими другими, никаких доказательств того, что Декарту было известно о разработках Снеллиуса так получено и не было. Внимательно изучив список и скрупулезно сопоставив даты, мы также увидим, что открытия не всегда календарно совпадают, год в год, месяц в месяц. Порой они разнесены годами и десятилетиями. Тем не менее, они остаются сделанными независимо друг от друга, так как более позднему автору не могло быть известно ни о каких работах в этом направлении кого-либо еще. Поясню. Не редкими были случаи, когда открытие сделанное ранее, по разным причинам не было опубликовано, оставалось полностью неизвестным современникам и обнаруживалось в его архивах уже правнуками. Хорошей иллюстрацией служит находка в архивах Г. Кавендиша полной разработки закона отталкивания и притяжения электрических зарядов, которые спустя десятки лет там обнаружил Максвелл. Мы не включили в список многочисленных и тоже почти одновременных изобретателей подзорной трубы, т. е. Д. Б. Порта, Липперсгея, Ф. Мавролика, так как, помимо них у нее было еще очень много «отцов»; а так же «одновременных» авторов калейдоскопа, холодильных установок, воздушного шара, вертолета и пр.
Итак, мы убедились, в том, что ученые, не имеющие меж собой ничего общего ни по воспитанию, ни по образованию, ни по убеждениям, не знакомые между собой — примерно в одно и то же время приходили к одним и тем же выводам по важнейшим вопросам мироздания.
Даже в нашем коротеньком примере — и то смешались модники и мрачные отшельники, пламенные фашисты и унылые русские инженеры, утонченные академики и пивовары, весельчаки и меланхолики, фанатичные христиане и атеисты, убежденные холостяки и примерные главы семейств, плебеи и аристократы, а также — бургомистры, коммунисты, роялисты, пэры, революционеры, настоятели монастырей и дуэлянты.
Перечисленное нами — лишь видимая, официальная часть образов великих ученых.
В большинстве случаев деликатность не позволяла биографам углубляться в некоторые особенности их быта, привычек и наклонностей.
Но мы знаем, что у любого homo имеется очень живописная «оборотная сторона».
И можем обоснованно предположить, что различия меж свершителями одних и тех же открытий были еще разительнее, чем это запечатлено в их официальных житиях. (А нам известно, насколько эти «различия» существенны для формирования мировоззрения и личности.)
Иными словами, мы вполне вправе предположить, что меж фон Герике и Торичелли, Мариоттом и Бойлем, Маркони и Поповым были не просто «разницы», а целые «пропасти».
И тем не менее, они в одно и то же время приходили к одним и тем же выводам. Все личностные, национальные, религиозные, бытовые, политические разницы не играли никакой роли для научного результата.
Но быть может, эта несвязанность открытия и личности присуща лишь относительно локальным прозрениям?
Быть может, самые грандиозные теории все же основаны на неких неповторимых чертах их создателя?
Нет. Как мы можем убедиться — подмеченная нами закономерность распространяется на любые открытия, независимо от их масштаба.
К примеру:
Чарльз Дарвин и Альфред Рассел Уоллес никогда не встречались и не общались. До 1858 года Дарвин понятия не имел о существовании Альфреда Рассела.
Но в июне указанного выше года Уоллес прислал Дарвину набросок статьи «К тенденции независимого возникновения вариаций из оригинальной формы».
Распечатав пакет, потрясенный Дарвин увидел в строках Уоллеса свою собственную теорию, нюансы которой он скрывал до времени даже от столь близких друзей, как Хукер и Лайель.
«Я никогда не видел более поразительного совпадения. Если бы у Уоллеса был мой черновик, написанный в 1842 году, он не смог бы сочинить для него лучшего резюме». (Дарвин о работе Уоллеса)
Разумеется, есть теории не менее глобальные, чем эволюционная.
Это — квантовая, абиогенетическая, относительности, условных рефлексов и генетического кода.
Все они тоже имеют весьма неоднозначное происхождение.
При всем (условном) благоговении перед именами Эйнштейна, Опарина, Павлова, Крика, Шредингера — никого из них нельзя назвать «авторами» данных теорий. (В примитивном и однозначном смысле слова «автор»).
Эйнштейновские открытия могут быть маркированы его именем очень условно. Герман Минковский разработал математическую систему координат, без которой СТО никогда бы не появилась на свет, а Гильберт создал всю математическую основу для Общей Теории относительности. Прямыми соавторами Эйнштейна являются Максвелл, Фицджеральд, Лармор, Лоренц и Пуанкаре. По сути и СТО и ОТО — коллективная работа.
Абиогенетическая концепция, (как мы помним), была независимо разработана Александром Ивановичем Опариным и Джоном Холдейном, которые были очень надежно изолированы друг от друга географией, разностью научных школ и самой банальной политикой. (Т. е. некоторой «закупоренностью» раннего СССР).
Поначалу оба очень болезненно восприняли известие о наличии «конкурента» на другом континенте, но ситуацию (отчасти) спас рыцарственный Холдейн, признавший разработки Опарина более емкими и масштабными, а соответственно и более значимыми.
Здесь, на примере абиогенеза мы наблюдаем роль чисто внешних факторов. Они надежно ограждали ученых друг от друга.
Но, помимо внешних факторов, были и иные, подчас еще более влиятельные, чем географические и политические границы. Они тоже обеспечивали независимость совершения открытий, даже в том случае, когда ученые находились не просто в переписке, но и в близком научном контакте.
Вероятно, здесь все же следует остановиться и конкретизировать понятие «независимость открытий в науке».
Что же это такое?
Это термин, которым мы маркируем некий высокий научный результат, если к нему пришли ученые, не имеющие возможности заимствовать мысли и идеи друг у друга.
Наилучшую независимость обеспечивает, конечно, полная (в силу любых причин) изоляция исследователей друг от друга.
Но прекрасными изоляторами могут работать также: гордыня, конфликтность, честолюбие и персональный научный вес.
