2014, когда я впервые эти слова услышал. Не считаю, что был тогда глупым или наивным. Сейчас бы все повторил. Думаю, у нас не получится никогда и ничего, если мы будем с усмешкой, свысока относиться к подвигам – а это был подвиг, ибо люди не знали, будет ли штурм, и прекрасно понимали, что в случае атаки погибнут многие. Никогда не забуду хирургических инструментов под дождем, аккуратно прикрытых полиэтиленом – врачи готовились оказывать помощь раненым. Но дело не только в удивительной традиции представителей нашей интеллигенции с высокомерным пренебрежением относится к тому, что заслуживает восхищения, искать там двадцать пятый смыл, обесценивающий и результат, и мотив – это и про декабристов, и про диссидентов, и про путч. Есть самый главный вопрос – а была ли победа. Или, точнее, к чему эта победа привела, а значит, имела ли она смысл? И за что погибли те трое? Нам, конечно, тогда и в страшном сне не могло присниться то, что происходит сейчас - не только после 24 февраля, но и все последние годы. И многие, бывшие тогда у Белого Дома, на Исаакиевской площади и в других местах, стесняются своих тогдашних надежд, считают, что все было зря. Но, ведь, человеку, выигравшему даже очень важный бой, не гарантирована победа в бою следующем. Человек, излечившейся от смертельной болезни, может заболеть чем-то другим, не менее страшным. Разве следует из этого, что не надо было сражаться, что не надо было бороться с болезнью? Сейчас мы терпим поражение, но тогда-то победили. Говорят, мы упустили свободу. Да, но, надеюсь, не навсегда – при Сталине ее вовсе не было. Битва Добра со Злом, идущая сейчас в России, в Украине, да и во многих странах, не завершается никогда. Выиграв в конкретном столкновении, мы поднимаемся на новую ступень, на которой нас могут ждать – ждут! – новые испытания, новые угрозы для завоеванного. Но даже если мы проигрываем в новом эпизоде, это не обесценивает предыдущие победы. Польша была захвачена двумя тиранами, но разве это делает бессмысленным тогдашнее героическое сопротивление поляков? Гитлер дошел до Москвы и Сталинграда – разве это перечеркивает подвиги известных и неизвестных героев, сопротивлявшихся нацистам в первые дни той войны? Прошлые победы над Злом, даже если они и сменяются поражениями, осмыслены не только как осмыслено, по выражению Виктора Франкла, сохранение чувства собственного достоинства в момент казни. Они важны прагматически – они меняют людей и общество, вновь атакующее Зло имеет дело уже с иными, более сильными людьми. Мы пережили тогда то, что американский психолог Абрахам Маслоу называл peak experience – переживание пика, ощущение полноты жизни и экзистенциальной правоты. Это остается с человеком навсегда. И в этом шансы на новые победы. Если бы мы не победили в 1991, сегодняшний кошмар случился бы еще раньше, а мы, не глотнувшие тогда свободы, могли его и вовсе не заметить, считая, что иначе и не бывает. А сейчас мы знаем, что бывает – должно быть иначе! И это ощущение – должно быть иначе! – выводит сегодня людей на, казалось бы, безнадежное сопротивление. Самые прекрасные вещи на земле – свобода и любовь, как и вообще, счастье – никогда не бывают окончательными. Они существуют, когда и для тех, для кого существуют, вопреки стремлению среды их уничтожить. Любовь уничтожается усталостью и привычкой, свобода – тиранами, уверенными, что с этим – с любым – народом «иначе нельзя». Сама жизнь существует лишь в сопротивлении энтропии и всегда под угрозой. Мы – наша страна и все мы - в ужасной ситуации, кажется, что мы потеряли все. Но шанс преодолеть это безумие остается – кто в первой половине восьмидесятых мог думать, что рухнет Советский Союз – он, ведь, был навсегда. Шанс выжить есть и дает нам его полузабытая победа августа 1991. Сегодня, 19 августа 2022 это опубликовала ""Новая газета. Европа"", за что ей спасибо!",Facebook,https://www.facebook.com/leonid.gozman.77/posts/pfbid03BaJnXFfwnfcHgd25q1tuXxoBhS9YbHJFuVMkBskj7hFzQMBw4HPnzma2psaejJwl,2022-08-19 11:35:17 -0400
(1) Facebook,"Русская жизнь-цитаты: Маркиз Астольф де Кюстин, французский писатель, путешественник «La Russie en 1839» : ""Между русскими и китайцами есть то сходство, что и те и другие вечно полагают, будто чужестранцы им завидуют; они судят о нас по себе.... Учтивость здесь — всего лишь искусство прятать друг от друга двойной страх: страх, который испытывают, и страх, который внушают сами. Под всякой оболочкой приоткрывается мне лицемерное насилие, худшее, чем тирания Батыя, от которой современная Россия ушла совсем не так далеко, как нам хотят представить. Повсюду я слышу язык философии и повсюду вижу никуда не исчезнувший гнет. Мне говорят: «Нам бы очень хотелось обойтись без произвола, тогда мы были бы богаче и сильней; но ведь мы имеем дело с азиатскими народами». А про себя в то же время думают: «Нам бы очень хотелось избавить себя от разговоров про либерализм и филантропию, мы были бы счастливей и сильней; но ведь нам приходится общаться с европейскими правительствами». Нужно сказать, что русские всех до единого сословий в чудесном согласии споспешествуют торжеству у себя в стране подобной двуличности. Они способны искусно лгать и естественно лицемерить, причем так успешно, что это равно возмущает мою искренность и приводит меня в ужас. Здесь мне ненавистно все, чем я восхищаюсь в других местах, ибо цена этим восхитительным вещам, на мой взгляд, слишком высока: порядок, терпеливость, покой, изысканность, вежливость, почтительность, естественные и нравственные связи, какие должны устанавливаться между создателем замысла и исполнителем его, — в общем, все, в чем состоит ценность и привлекательность правильно устроенного общества, все, что придает некий смысл и цель политическим установлениям, здесь сливается в одно-единственное чувство — страх. Страх в России замещает, то есть парализует, мысль; из власти одного этого чувства может родиться лишь видимость цивилизации; да простят меня близорукие законодатели, но страх никогда не станет душой правильно устроенного общества, это не порядок, это завеса, прикрывающая хаос, и ничего больше; там, где нет свободы, нет ни души, ни истины. Россия — это безжизненное тело, колосс, который существует за счет головы, но все члены которого изнемогают, равно лишенные силы!.. Отсюда — какое-то глубинное беспокойство, неизъяснимое недомогание русских, причем у них, в отличие от новых французских революционеров, недомогание это происходит не от смутности идей, не от заблуждений, не от скуки материального процветания или рожденных конкуренцией приступов ревности; в нем выражает себя неподдельное страдание, оно — признак органической болезни. В России, по-моему, люди обделены подлинным счастьем
