Я написал, что окна моей петербургской квартиры выходят на мечеть, поэтому мусульманские праздники – какой-нибудь Ураза-Байрам – выплескиваются в мой переулок. Я написал, что рад этому, потому что иная культура в метре от тебя не просто придает жизни колорит, но и напоминает, как разнообразен мир. Я написал, что эта культура уже стала частью моего быта: вон, у мечети открылся магазинчик «Халяль», где я покупаю баранину – так, живя в Лондоне, я покупал в африканской лавке сладкую картошку-батату. Я написал, что благодаря этому я воспринимаю мусульман как соседей – ну, здесь у меня их магазин, а вот здесь в соседях евреи Миша и Жанна, у которых бельгийское кафе, в котором лучшие в Петербурге вафли, а на нашем рынке кореянка Сунако придерживает для меня острую спаржу и сушеного тунца. И что именно это разнообразие культур делает жизнь жизнью, а Петербург – столицей, подобно тому, как мультикультурность и этнические кварталы делают мировыми столицами Лондон, Париж и Нью-Йорк. Но главное, я написал, что создание коммьюнити, то есть соседства, снимает страх перед чужой культурой. Сосед – он всегда свой. А то, что он соблюдает шаббат или празднует Рамадан – ну так и замечательно, он не такой, как другие.
В ответ я получил десятки реплик, смысл которых прост: пошел ты к черту со своей толерантностью. Мы в соседях хотим видеть только таких, как мы, а остальные пусть валят вон. Это наша земля (в Петербурге, на исконно шведско-финской земле, эта фраза звучит особенно сильно), и чужаков мы не потерпим. И – судя по синтаксису и отсутствию орфографических ошибок – так пишут вполне образованные люди. То есть фраза из балабановского «Брата»: «Не брат ты мне, гнида черномазая» – дала обильные всходы.
Я, если честно, устал спорить. Идея национального братства победила в России идею интернационального соседства. Соседство – это идея мировых столиц, больших городов, развитых наций. Родство, братство – идея племенного, общинного строя, это идея деревни, колхоза и хаты, стоящей с краю
Варвары, случается, разрушают и большие города, и великие цивилизации. Однако цивилизации в истории остаются цивилизациями. А варвары – варварами.
26 октября 2010
Всероссийская описка в населении
О прошедшей переписи населения как об еще одном доказательстве, что логика и здравый смысл не являются опорами российской государственности
http://www.podst.ru/posts/4935/
Я не додал государству информации о своем петербургском домохозяйстве. Не рассказал, что у меня с женой высшее образование и два иностранных языка, и что у пасынка тоже высшее образование, но иностранных языков пять, хотя в переписной анкете граф для них всего три. Наш ребенок при этом живет отдельно от нас, в квартире, где прописана теща, но теща живет в у сестры, да и мы с женой живем не по прописке, а в недавно купленной для тещи квартире-«однушке», которая, однако, в перепись должна войти как «трешка», поскольку перепланирована, а перепись требует кухню-столовую считать жилой комнатой. А в квартире, где мы прописаны, сейчас ремонт, а вообще я по будням в Москве, где квартиру снимаю.
Вот видите: я вас совсем со своим домохозяйством запутал, в отличие от переписчиков, которых в тот дом, где кухня-столовая, не пустила консьержка, о чем мы узнали задним числом, а заходили ли переписчики в другие дома, я не знаю, следов нет. Знаю, что нас не переписали. Как не переписали и тьму моих коллег и друзей. Не переписали, например, экс-главреда «Независимой газеты» Третьякова и вообще весь его загородный поселок. Не переписали главреда «Огонька» Лошака. Не переписали звукооператоров и режиссеров эфира станции «Вести ФМ». Не переписали, полагаю, по очевидной причине. Ведь перепись как процедура построена на почти советской идее, что головы и принадлежащие им комнаты легко пересчитать, и что обладатели комнат и голов вне работы сидят дома, а дверь дома легко открывают представителю государства. В действительности мы давно вступили в сложные отношения собственности, а государство для нас давно враг, нацеленный на нашу жизнь и карманы, и мы от него прячемся. Если мы кому-то и доверяем, то Фейсбуку и Живому Журналу.
Очень может быть, что государство посредством переписи действительно хочет узнать о нас правду. Однако жизнь такова, что все частные двери перед ним закрыты. Включая, кстати, и дверь премьер-министра Путина – не верить же нам, что та казенная комната, в какой он встречался с переписчицей, и впрямь есть его домохозяйство?
Логика говорит о том, что некоторую правду о жизни в России можно узнать, лишь объединяя электронные базы данных: базы наших зарегистрированных автомобилей и базы наших приватизированных квартир, базы налоговых инспекций, пенсионных фондов, ЗАГСов, школ, вузов, бюро кредитных историй – а если таких баз нет, их надо создавать. Переписчики эффективны там, где двери открыты, и тогда, когда нет интернета. Это элементарная логика.
Но наша страна по-прежнему держится на инерции и подражании, но не на свежей мысли и точном расчете.
Потому-то, кстати, Россия и не Европа.
2 ноября 2010
О вкусах спорят
О том, что вкусовой релятивизм обычно прикрывает отсутствие образования. И что вообще идеи типа «о вкусах не спорят» – они в пользу темных и бедных
http://www.podst.ru/posts/4997/
В городе Иваново мы с женой на днях покупали букет. Моей маме исполнилось семьдесят, мама живет в Иваново. Цветочный магазин на въезде в город был ровно такой, каковы все цветочные салоны во всех городах России. Снопы роз в пластиковых вазах, затем хризантемы. А еще плюшевые игрушки плюс готовые букеты. В блестках, бантах, с бумажными бабочками и прочими красотами.
Повторяю: во всех городах России эти магазины и эти букеты одинаковы. Все букеты сделаны так, чтобы получатель умилился: прелесть что такое, ленточки курчавятся барашком. Это бедный, плохой вкус пускающих пыль в глаза бедняков. Либо вкус нуворишей, то есть вчерашних бедняков, их представления о шикарном.
Впрочем, среди прочих один букет был довольно изящен. Мы выбрали его, и девочки-продавщицы спросили, не нужно ли добавить бантиков.
– Ни в коем случае! – закричали мы с женой, и девочки пожали плечами, сказав, что многим нравится.
– Но ведь вы же понимаете, что с бантиками ужасно? – спросили мы, но девочки пожали плечами снова, сказав, что на вкус и цвет товарищей нет.
– Как это нет? – неожиданно не согласилась жена, обычно удерживающая меня от споров, но тут сама взведенная долгой и нервной дорогой. – Девушки, ну неужели вы не видите, те букеты откровенно ужасны!
– Наша задача – продавать, – сказали продавщицы.
– Ничего подобного! – сказали мы с женой снова хором, чем привели девушек в изумление. Они начинали принимать нас за безумцев.
– Ничего подобного, – продолжили мы, – потому что задача вашей профессии – воспитывать вкус. А не уродовать мир.
Девочки замолчали. Для них такое было странно слышать. Когда мы уходили, одна сказала: «Что один считает красивым, то другой – уродливым».
У меня не оставалось времени на спор. То, что девушка утверждала, было мнением огромного числа нынешних русских людей – что нет дурного и хорошего, нет прекрасного и ужасного, нет морального и аморального, а есть лишь деньги.
Но теперь я жалею, что не задержался. Не сказал хотя бы, что хороший вкус – это вкус просвещенный. То есть знающий правила композиции и сочетаемости, знакомый с историей профессии. Хороший вкус может нарушать правила, но он знает, что правила есть, а оттого это не нарушения, но позиция. А плохой вкус ведет себя так, как будто мир начался сегодня, а оттого лепит все и сразу, для него критерий – количество да цена.
Нам вообще сегодня крайне необходимо о вкусах спорить. Хотя бы потому, что нам еще далеко до красивой, обихоженной, комфортной для жизни страны, а вверх у нас идут только цены. Спорить нужно, даже когда те, к кому мы обращаемся, хлопают глазами и думают про себя: что это за глупости? Заплатил бы ты, дядя, поскорее – да проваливал.
9 ноября 2010
Марш империалиста
О том, что имперское мышление, присущее (если верить Никите Михалкову) русским, не имеет никакого отношения к империализму, но лишь к хулиганству
http://www.podst.ru/posts/5017/
Господи, ну что я про михалковский «Манифест просвещенного консерватизма»? Проехали, все! Пошумели недельку и забыли.
Однако несколько михалковских идей популярны настолько, что не Михалков их написал на бумаге – это они заставили себя написать. Ну, например, что русскому сознанию свойственна имперская идея. Это ведь не Михалков выдумал. У меня был родственник, пропивший все, включая собственную жизнь – но он готов был убить за одну мысль вернуть японцам Курильские острова. А вот мысль вернуть Аляску – напротив, грела его неимоверно. Анекдот не в том, что точно так же думают многие. А в том, что суть империи не в расстояниях и территориях. Империя – это вообще не вопрос материализма, выгоды. Империя – это вопрос идеи.
