Согласно «Ливонской рифмованной хронике», пало 800 бойцов, а I Псковская летопись называет цифру в 600 воинов вместе с командующим. С грустью напишет об этих кровавых событиях летописец: «Ту же убиша Гаврила Горислалича воеводу; а пльсковичь гоняче, много побиша, а инех руками изъимаша» (Новгородская I летопись). Видя смерть предводителя и бесполезность дальнейшего сопротивления, псковичи побежали. Вот здесь они и понесли такие огромные потери, потому как наступило раздолье для рыцарской конницы. А крестоносцы умели развивать успех и милостью к побежденным врагам не отличались никогда.
После победы псы-рыцари сразу же выступили на Псков, ибо оборонять его уже было практически некому. То, что псковские ратники не стали отсиживаться за стенами, а вступили в открытое противостояние, для немцев было просто подарком.
Раненные и покалеченные в схватке бойцы едва успели укрыться в городе и захлопнуть за собой ворота, как буквально следом, наступая им на пятки, к Пскову подошли крестоносцы. Попытка захвата города с ходу не удалась, и потому братья-рыцари взяли его в тесное кольцо осады. Окрестности Пскова подверглись тотальному грабежу. Церкви были сожжены, ибо крестоносцы не щадили православных святынь. Крест на соборах и церквях не мог защитить от людей с крестами на плащах. Такая вот ирония.
Неделю крестоносное воинство безрезультатно стояло под стенами города. Пока оно лишь планомерно и педантично, как всегда делают немцы, продолжало опустошать окрестности. Вскоре весь посад был выжжен дотла. За это время псковичи могли убедиться в серьезности намерений врага, а также в том, что помощи ждать неоткуда. Новгородцы не придут. Ярослав Всеволодович не успеет. И тогда жители Пскова решили вступить с немцами в переговоры. Может быть, и зря. Ибо когда ситуация становится критической, практически всегда найдется предатель, готовый под самым что ни на есть благовидным предлогом сдаться, чтобы спасти свою жизнь, поправить свое материальное положение, а заодно и пойти на сговор с оккупантами, лишь бы отомстить собственным врагам. Так случилось и в этот раз. Такой человек нашелся. Летопись называет его: «Твердило Иванковичь с инеми».
То есть он был не один, имелись и сподвижники. Противники Ярослава Всеволодовича вновь подняли голову. Они явно не сражались с немцами в поле, а потому все были живы и здоровы. Теперь они решили не просто перейти на сторону врага, но и подарить ему свой родной город. Предатели открыли ворота и впустили в Псков братьев-рыцарей. Возможно, они рассчитывали, что князем немцы поставят известного им Ярослава Владимировича, но не тут-то было. Вместо русского князя-изгоя во Пскове оказался немецкий гарнизон. Оправдать себя можно чем угодно, для предательства же достаточно одного шага, дальше уже обстоятельства поведут тебя сами по кривой дорожке. Как гласит Ливонская хроника, князь Ярослав «по своей доброй воле оставил замки и хорошие земли в руках братьев-тевтонцев, чтобы ими управлял магистр». И здесь ничего нового крестоносцы не изобрели. Все это было в том же Кукейносе с князем Вячко. Немцам только дай ноготок, так они всю руку оттяпают. А тут такой куш. Зачем его отдавать изгою? Правда, в летописях указано, что Твердило Иванкович «сам поча владети Пльсковомь с Немци», но это не есть так. Немцы уже считали эти земли своим владением и отдавать их никому не собирались, а вот бургомистр, какой-никакой, нужен был из местных и к тому же верный. И лучше, если повязанный кровью с захватчиками.
Но не все псковичи остались жить под немцами, многие с семьями бежали в Новгород. Захватчики, видимо, им не особо препятствовали. Местные жители им были не особо нужны, ведь Псков и окрестности можно было заселить немецкими колонистами, сделав главной базой для дальнейшего продвижения на Русь. Да и жути беглецы должны были нагнать в Новгороде, посеять там смуту и панику. А с запуганным да трусоватым драться всегда легче.
Захват Пскова явился таким успехом ордена, какого отродясь у немцев в Прибалтике и на Севере Руси не имелось. Это уже не Оденпе и даже не Юрьев. Это исконно Русская земля. Не просто плацдарм для похода на Восток, а смертельная угроза для того же Новгорода. Прямая дорога на Русь.
То, что первой целью немцев стал Псков, не было случайностью. Этот город давно заигрывал с крестоносцами. То договаривался о вечной дружбе, нежно мурлыкая, то призывал в союзники против суздальских князей, обещая принять католичество, то посылал свои войска в совместные походы с меченосцами. При том, что эти совместные предприятия заканчивались не всегда удачно. В 1237 году псковичи послали военную помощь в количестве двухсот воинов Ордену меченосцев в походе против Литвы. Поход закончился трагично, в том числе и для псковичей. Однако память о «дружбе» сохранилась. А память у немцев крепкая, и выводы они делать умеют.
Просчитали, подготовились и пошли туда, где их ждали. Туда, где ждут! Туда, где есть пятая колонна. Так что совершенно неправы те, кто хочет подать это нападение как местную разборку Ярослава Владимировича и его ливонской семьи за права наследства. Отнюдь. Поэтому изгою город и не достался. Он был более доверчив, чем отец, поэтому и использовали его крестоносцы дольше. Ярослав был необходим немцам как символ. Ничего возвращать ему братья-рыцари не собирались. Они вообще редко чем делились.
К тому же захват Пскова бил по кошельку Новгорода, и бил достаточно крепко. Захватив соседнюю территорию, немцы полностью блокировали Новгороду всю западную торговлю. И договориться с ними по-хорошему возможностей не представлялось. Новгородским купцам приходилось лишь туже завязывать пояса и с кряхтеньем подсчитывать убытки. Ведь со временем большинство из них могло вообще разориться. Основа их торговли, а соответственно и прибытка лежала не на российских просторах. Экономика, а не патриотизм, вынудила новгородцев вновь обратиться к Ярославу Всеволодовичу. Самостийность, она тоже хороша, но до определенного предела. И если выбирать, то лучше пусть Владимирский князь с сыновьями, чем немцы, которые просто со свету сживут. И состоишь ты в Ганзейском союзе или нет, их вообще не волнует. А уж о свободе под заморскими фогтами да бургомистрами можно и не мечтать. Там вообще придется псалмы на латыни учить и на органе музицировать. Новгородцам лучше других было видно, как орден обживается и осваивается на захваченных территориях. Какой-никакой, а сосед. И вот теперь он стал теснить новгородцев на их собственных территориях.
Крестоносцы захватывают Тёсово и грабят новгородские волости
Первой ласточкой стала постройка крепости Копорье. Крепость в Копорье была заложена еще в 1237 году, но впервые упоминается в новгородских летописях под 1240 годом, когда немецкие рыцари построили в Копорском погосте деревянную крепость. Территория, которую отхватили при этом крестоносцы, была огромной – войска ордена захватили Тёсово и прошлись вдоль реки Луга, вплоть до Сабельского погоста. Новгородская I летопись рассказывает об этом так: «Тесов взяша, и за 30 верст до Новагорода ганяшася, гость биюче; а семо Лугу и до Сабля». Отряды Христовых воинов до того обнаглели, что стали появляться в непосредственной близости от самого Новгорода. Мало того, дававшие обет бедности рыцари буквально в 30 верстах от Новгорода стали потрошить купеческие обозы. Видимо, таким образом они решили прививать свои обеты новгородцам.
Да вот только обет бедности новгородские купцы не готовы были принять ни при каких условиях, хотя к этому все и шло. С каждым днем убытки, которые нес Господин Великий Новгород, становились все больше, а купеческие кошельки все тоньше. Немцы шлялись почти под стенами города, жгли и грабили села да погосты, угоняли коней, скот, а население уводили в плен. Торговля и благосостояние новгородцев рушились на глазах. В. Татищев дополняет рассказ об этом ужасе таким сообщением: «А на иных градах и дань возложили». Все это говорит о том, что немцы начали осваиваться, а новгородцы продолжали гордо терпеть, ибо дать отпор сил не имелось. Без суздальских князей это было сделать невмоготу.
Да и в бой кому их было вести? И без княжьих гридней, закаленных в боях и походах, тоже худо придется. Еще немного такого вот гордого упрямства, и договариваться господам новгородцам с Ярославом Всеволодовичем будет уже поздно. Придется крестоносцам пятки лизать. А пята у немцев жесткая. Половину новгородцев захватчики перебьют сразу, а другую половину в полон угонят, и глазом моргнуть не успеешь. Пришла пора новгородской старшине в очередной раз в ножки князю Ярославу бухаться.
Но для новгородцев это дело привычное! Прости, князь-батюшка, не серчай! Оплошали! Виноваты. Признаем да каемся. С такими вот лозунгами и призывами двинулось новгородское посольство во Владимир Суздальский просить защиты от новой католической напасти. «Тогда же сдумавше новгородци, послаша владыку с мужи опять по Олександра» (Новгородская I летопись). Сам владыка Спиридон едет на поклон к Ярославу. Оно и понятно, теперь судьба Господина Великого Новгорода напрямую зависела от того, как скоро в нем появится князь Александр с ратью.
