Процесс был поставлен на широкую ногу и приносил пайщикам такие барыши, что в сравнительно небольшой Англии вскоре подскочили цены на землю, а как же иначе? Это обстоятельство подвигло местных лордов (во главе с королем, понятное дело) к тому, чтобы в массовом порядке сгонять крестьян с их наделов. Отобранные поля немедленно превращались в пастбища. На обширные монастырские угодья тоже позарились, естественно, вызвав ответную реакцию римского папы, но о том потом. Сейчас важно отметить следующее. Несчастным вчерашним землепашцам, лишившимся таким образом средств к существованию, была уготована незавидная участь совершенно бесправных наемных рабочих на мануфактурах, строившихся все на то же венецианское золото. В качестве альтернативы выступал шанс податься в матросы британского военного или торгового флотов, где условия службы были аховыми, прав — вообще никаких, а за малейшее неповиновение без лишних слов вздергивали на рее. Процесс уничтожения английского крестьянства, по своим свирепости и размаху (в соотношении к численности населения, естественно) не уступавший предвоенной индустриализации в исполнении Иосифа Сталина, породил целые орды бродяг — пауперов.
Поскольку бродягам полагалось стоять у станка за миску баланды, а не болтаться повсюду, попрошайничая и обезображивая своим неряшливым видом окрестности, их вешали при первой возможности, по малейшему поводу, за ничтожнейшие провинности, и чем дальше — тем больше. При короле Генрихе VIII на корм воронам отправилось около семидесяти тысяч бродяг, два с половиной процента от тогдашнего трехмиллионного населения, на минуточку. Давайте возьмем аналогичный процент от численности советских людей по результатам переписи 1939 г., получим четыре миллиона погибших. Жаль, к слову, президент Украины Виктор Ющенко не умеет считать даже при помощи калькулятора, смог бы на досуге под другим углом зрения взглянуть на Голодомор, который так возбуждает пиарщиков из его администрации.
Между тем душегубские «достижения» короля Генриха VIII блекнут, если сравнить их с аналогичными показателями, достигнутыми английскими лордами-олигархами в период правления его младшей дочери. Знаменитой королевы Елизаветы, очутившейся на престоле после устранения Марии Католички. В британской историографии королеву Марию прозвали Кровавой. А вот к Елизавете — ни у кого никаких претензий нет. Напротив, с ее именем принято ассоциировать начало так называемого золотого века Англии, имея в виду, естественно, не прибыли англо-венецианских ростовщиков, а расцвет культуры, искусств, наук и всего такого, приятного слуху и глазу. Между тем именно на заре «золотого века» законы против бродяг стали особенно свирепыми, «возмужали», выражаясь языком «Архипелага ГУЛАГ», вследствие чего народу было повешено вдвое больше, чем при Генрихе. Что это, если не геноцид? Чем не бойня, учиненная своей же нации? Признаю, мы немного забежали вперед, и все оттого, что я хотел показать: идеи Реформации столь легко пересекли Ла-Манш не просто так, у них оказался сподручный попутный транспорт. Они прибыли в Туманный Альбион на палубах венецианских торговых кораблей. Да и английский король Генрих VIII влюбился в будущую королеву Анну Болейн далеко не даром, тут у него, словами Глеба Жеглова, случилась «любовь с интересом». Именно эта небескорыстная любовь любвеобильного английского монарха дала некоторым исследователям основание искать в английской Реформации «венецианские отпечатки пальцев».
5.7. Венецианский след, или Бомба для римского императора
Овцы поели людей.
Томас Мор
Да, некоторые исследователи, мнение каковых, впрочем, ортодоксальные историки и в грош, по понятным причинам, не ставят, упорно твердят: Реформацию инспирировали венецианские олигархи.[185] И, надо признать, определенные основания верить подобным утверждениям имеются. Как там поступают современные следователи, пытаясь установить личность заказчика? Ищут, кому было выгодно преступление, так? Не французам — они получили кровопролитные Религиозные войны. Не императорам Священной Римской империи, они, в свою очередь, пожали потрясения, раздоры и такие территориальные утраты, что хоть караул кричи. Не испанцам, в конечном счете распрощавшимся с гегемонией на море. Не римским папам, это уж точно, поскольку последним досталось даже крепче прочих, если, конечно, не считать простых людей, расстававшихся с жизнью по ходу бесчисленных войн и конфликтов пачками. Вся континентальная Европа пожала целое столетие кровопролитий, зато островная Венеция перевела дух. Судья в ринге открывал счет то одному ее заклятому врагу, то другому, а тем временем республика Святого Марка потягивала тоник по противоположную сторону канатов. Более того, она еще и нагрела руки на поставках обмундирования, оружия и многого другого, в чем остро нуждались ее схлестнувшиеся не на жизнь, а на смерть противники. Наконец, венецианская олигархия получила самое главное — непотопляемый запасной аэродром в хорошем месте, о котором чуть ниже.
Развивая идеи в обозначенном направлении, Джеральд Роуз даже называет «отца Реформации» по имени. По его мнению, им был венецианский аристократ, дипломат, философ и писатель кардинал Гаспаро Контарини,[186] личность, безусловно, неоднозначная, яркая, многогранная и одновременно влиятельная. Судите сами: Контарини состоял членом венецианского Совета трех, он же отправился послом республики Святого Марка ко двору императора Священной Римской империи Карла V, с которым был чуть ли не за руку. Он же, опять же, только уже по поручению римского папы, представлял интересы католиков на имперских сеймах, созывавшихся для обсуждения теологических разногласий, имевших обыкновение играючи перерастать в братоубийственные баталии. Позже именно Гаспаро Контарини курия доверила подготовку документов для реформационной комиссии.
Словом, Контарини, вне всяких сомнений, был в самом эпицентре эпохальных европейских событий, пользовался доверием самых первых лиц и, соответственно, многое знал. Еще бы, ему ли не знать, положение обязывало. Гаспаро Контарини стоял у истоков, а то и вообще основал тайное элитарное (только не путайте с нашей доморощенной «элитой» колхозно-уголовного пошиба) общество «Спиритуали», куда аккурат накануне демарша Лютера вошли весьма влиятельные католические богословы и философы, кардиналы, экзархи и даже члены Римской курии.[187] Те из них, что отлично понимали: дальше так жить нельзя и, если не изменить существующий порядок сверху, его в скором времени отменят снизу. В принципе, мысли были здравыми, не придерешься, с другой стороны, нечто подобное, наверное, думали себе четверть века назад многие организаторы горбачевской перестройки. Чем кончилось, общеизвестно: развалом страны, крушением экономики и другими суровыми испытаниями. Сейчас трудно сказать, кто из «отцов» перестройки допустил искренние ошибки, а кто намеренно разваливал Союз, скажем, по заданию из-за океана. Еще сложнее выявить подобных двурушников из среды высокопоставленных кардиналов, четыре с половиной столетия, минувшие с тех пор, — немалый срок.
С католической верхушкой той далекой эпохи вообще творилось нечто странное, а то и вообще невероятное. Возьмем хотя бы папу Павла III,[188] который снабдил Контарини кардинальским саном, чтобы тот не покладая рук трудился над программой церковных преобразований, и которого хитрый венецианец банально использовал, иными словами, водил за нос. Так вот, и понтифика-то никак не назовешь паинькой, тот еще был «святоша». Кардиналом будущий «последний папа Ренессанса», как его порой зовут сейчас (в миру — Алессандро Фарнезе), стал в неполные двадцать пять, даже не имея духовного сана, с молоком, еще толком не обсохшим на губах. Чудеса! И возвысил его не кто-нибудь, а сам Аптекарь Сатаны Александр VI Борджиа, переспавший с его сестрой Юлией. Понтифики, последовательно сменявшие Борджиа на папском престоле, протеже Аптекаря тоже не обижали. Напротив, всячески обласкивали кто чем мог, так что жил Алессандро Фарнезе припеваючи, имея целую кучу титулов, денег, и детей и ни в чем себе не отказывал.
Современные историки пишут, конклав кардиналов избрал этого баловня судьбы на папский престол из расчета, что тот с каких-то не совсем понятных пирогов сумеет маневрировать между Францией и державой Карла V. Расчет «удался на славу». Получив должность, новый папа Павел III первым делом наделил своих несовершеннолетних внуков кардинальскими мантиями. И такой человек оказался у руля в судьбоносные времена? Да он правил еще «удачнее» самого Николая II Романова. Именно он, Фарнезе, очень скоро разочаровавшийся в политике уступок протестантам (за которую якобы ратовал мудрейший кардинал Контарини), нацепил ежовые рукавицы, мол, покажем протестантам кузькину мать. Но рукавицы шли ему еще хуже сюртука дипломата. Встав во главе Контрреформации, папа предпринял впечатляющий ряд решительных мер: учредил в Риме центральный инквизиционный трибунал, утвердил устав иезуитского ордена и созвал упоминавшийся выше Тридентский собор. А чтобы супостаты уж окончательно убоялись и грохнулись в обморок, рачительно укреплял административный аппарат, одаряя своих многочисленных отпрысков кардинальскими, епископскими и прочими званиями и должностями. Понятное дело, и на созванном вскоре соборе в Триденте (1545) он был самым главным радикалом из всех, не шел ни на какие уступки протестантам, вот еще, и таким образом сорвал все попытки императора Карла добиться компромисса. Ничуть не «хуже» оказался его наследник папа Юлий III (с 1550 по 1555), назначавший кардиналами и дальних родственников, и даже слуг.
