Дисциплина в нашем движении — это одно из лучших средств воспитания того, что называется «хадар». Однако ее одной недостаточно, каждый из нас должен «возделывать» самого себя, контролировать свои действия и совершенствовать свой облик. «Хадар» складывается из тысячи «пустяков», определяющих в совокупности нашу повседневную жизнь. Ешь спокойно, красиво; не выпячивай локти за столом, не чавкай. Когда идешь с товарищем по улице, не занимай весь тротуар. Поднимаясь ночью по лестнице, не повышай голос, чтобы не разбудить соседей. Уступай дорогу женщине, старику, маленькому ребенку, каждому человеку. Если кто-то груб — не отвечай тем же. Все это и еще бесконечный ряд «пустяков» создадут «хадар бейтари», образ члена движения.
Однако внутренняя сторона этого образа намного важнее внешней. Будь великодушен: пока дело не касается принципиальных вопросов, уступи, не торгуйся за свои мелкие «права». Если ты приносишь жертву, не требуй при этом жертв от других. Пусть каждое твое слово станет «словом чести», пусть оно станет тверже скалы. И тогда твоей заслугой будет то, что придет день, когда каждый еврей, который захочет выразить высшее уважение к человеческой честности, воспитанности и благородству, скажет уже не «это настоящий джентльмен», как сейчас, а: «он истинный бейтаровец!»
«Идея Бейтара», 1934; в сб. «На пути к государству».
Понятие «хадар» имело в глазах Жаботинского такую важность, что он включил его в клятву, которую члены Бейтара давали при своем совершеннолетии: «Я буду всеми силами стремиться к «хадару» в своих помыслах, речах и поступках, ибо я — потомок царей». И это не было просто красивой формулой — Жаботинский прилагал много стараний к тому, чтобы его воспитанники действительно исполняли принятые обязательства. Об этом свидетельствуют два письма, которые приведены ниже. Первое обращено к ученикам мореходной школы в городе Чивитавеккья, в Италии:
Трудный шаг, который вы сделали, прибыв в морскую школу в Чивитавеккья, будет иметь очень важные последствия — либо добрые, либо дурные — это зависит от вас. Если вам удастся приобрести симпатию и уважение директора школы, ее итальянских преподавателей и учеников, вы пролржите новый путь для нашего народа, и этот путь приведет в будущем к захвату решающих позиций на море и в портах. Но если вам это не удастся — знайте, что результат будет обратным: возникнет новый очаг расовой ненависти в стране, которая до сих пор не знала этой болезни.
От вас, и только от вас, зависит это, и секрет вашего успеха заключен в том важнейшем принципе, который вам уже известен под именем «хадар». Там, в Чивитавеккья, вы пройдете экзамен, который покажет, усвоили ли вы не только название этого принципа, но и его сущность.
«Хадар» — это прежде всего такт. Не забывайте ни днем ни ночью, помните каждую минуту, что вы гости в школе, в городе и в стране.
Будьте учтивы! Не захватывайте переднюю скамью — даже если вам предложат сидеть в первом ряду. Изучите в совершенстве итальянский язык.
Не ставьте себя в положение бедняка, обращающегося за помощью к государству. Если вам не хватит денег, будет лучше, если вы оставите школу. Ибо честь нашего народа дороже карьеры.
Учитесь говорить вполголоса в школе, на улицах, в обществе друзей, в ваших комнатах, чтобы не мешать отдыху горожан. Прогуливайтесь по школьному двору или по улицам по-двое, а не по-трое, чтобы не загораживать дорогу другим.
Физическая чистоплотность и опрятность одежды пусть станет для вас законом, помните об этом всегда. Брейтесь каждое утро так, чтобы на ваших щеках и подбородке не была заметна даже легкая тень. Каждое утро приводите в порядок вашу одежду и зашивайте порванное. Постоянно следите, чтобы ваши ногти были чисты, как слоновая кость. Умывая лицо, руки, все тело, помните, что малейшая ваша небрежность ляжет пятном на Бейтар и на весь Израиль.
Работу в школе выполняйте старательно — но не гордитесь своими успехами. Помогайте своим итальянским товарищам всем, чем только можете помочь.
Не вмешивайтесь ни в какие партийные дискуссии, касающиеся Италии. Не выражайте своего мнения ни по какому вопросу итальянской политики. Не критикуйте режим, существующий в Италии, тот режим, который предоставил вам возможность учиться в школе. Но и режим, который был перед ним, тоже не критикуйте. Если вас спросят о ваших политических и социальных убеждениях, отвечайте: «Я сионист, мой идеал — еврейское государство, в своей стране я выступаю против классовой борьбы — и это все мои убеждения». Я вручаю в ваши руки честь Бейтара на очень важном фронте. И я уверен, что вы сумеете сберечь ее: вы из Бейтара — Тель Хай![*].
Письмо на иврите. 20.11.1934; в кн. «Зеев Жаботинский о «хадаре».
Второе письмо написано Аврааму Ставскому, члену Бейтара, на которого было возведено ложное обвинение в убийстве доктора Хаима Арлозорова. Ставский был приговорен к повешению, но в конце концов его освободили «за недостатком доказательств вины». С этими отеческими словами Жаботинский обратился к Ставскому вскоре после его освобождения из тюрьмы:
Если в Ваших лекциях, статьях, публичных выступлениях и интервью Вы станете отстаивать свою невиновность, я хотел бы просить Вас в первую очередь остерегаться физических столкновений, драк между евреями, ибо это самое ужасное и способно причинить в теперешнем положении непоправимый вред нашему народу и сионизму. Поэтому Вы должны, уважаемый господин Ставский, проявлять осторожность в каждом слове, могущем повлечь за собой беспорядки. И второе: я подписался под соглашением, и наш рабочий комитет заявил, что, в соответствии с этим соглашением, никто из нас не имеет права возводить клевету на другую партию или на уважаемых и известных ее членов. Я с надеждой ожидаю, что Вы, человек, к которому я отношусь с уважением и глубоким доверием, будете отзываться даже о наиболее низких из числа Ваших врагов с такой деликатностью и порядочностью, что они просто не найдут к чему придраться, чтобы потребовать партийного суда над Вами.
Вы должны проявлять корректность, особенно в отношении г-жи Арлозоров. Лучше всего было бы, если бы Вы не упоминали о ней совсем. Однако если Вы считаете, что необходимо подвергнуть анализу ее свидетельские показания против Вас и ее действия на процессе, я осмеливаюсь просить Вас совершенно забыть о том, что Вы и многие из нас думают относительно ее искренности, и постоянно подчеркивать, что Вы не можете и не хотите судить о субъективной честности ее показаний. Что же касается объективной стороны дела, то г-жа Арлозоров несомненно заблуждалась.
Я ожидаю от Вас подобного поведения не только потому, что «недобросовестность показаний» относится к числу обвинений, которые невозможно доказать, но и вследствие иных причин. Госпожа Арлозоров многое перенесла, и поэтому Вы должны ее пощадить. Ведь она все-таки женщина. Я рассчитываю, что Вы подадите пример рыцарского отношения к женщине, даже если она поступила по отношению к Вам настолько непорядочно, что это трудно вынести.
1934, там же.
Оправдались ли надежды, которые Жаботинский возлагал на молодежь, на своих воспитанников? Конечно, он понимал, что не в мгновение ока дано изменить свойства характера и привычки, укоренившиеся на протяжении поколений. Но в конце жизни он с гордостью и удовлетворением отмечал, что не напрасно трудился над воспитанием нового поколения. Символом этого поколения стал член Бейтара Шломо бен-Йосеф, сумевший шагнуть на эшафот не только с мужеством, которое вызвало восхищение и друзей и врагов, но и сделавший этот шаг с гордостью, присущей «хадару»:
А наша молодежь? Эта молодежь верит, она борется, она приносит жертвы. Что такое батальон Котеля? Что такое бен-Йосеф? Это нищие сыновья еврейского народа, их идеал — служить своему народу и своей родине. Они страдают от невыносимо трудных условий жизни — и в этом ваша вина. Но они сдерживают свою клятву. Мы обещали вам воспитать поколение «хадара». Я уже много раз давал объяснение этому понятию. Многие из вас успели поседеть на моих глазах, и я не буду долго задерживаться на значении этого слова. Все представления о благородстве души, рыцарстве, возвышенной красоте — заключены в этом слове. И взгляните на результат: жил в Луцке некий «еврейчик» — и он стал символом, сиянием которого заворожен весь мир. И нельзя сказать, что он был избранным. Напротив. Он был обыкновенным членом Бейтара, судьба выбрала его с закрытыми глазами. Я недостоин говорить о нем. Только одно я хочу сказать вам: британский мир потрясен, он начал понимать, в чем заключается смысл понятия «хадар».
Речь на народном собрании в Варшаве в июле 1938 г.; в сб. «Речи».
...Четвертое — царственные манеры. В мире нет аристократии, сравнимой с еврейской. Среди нас нет плебеев: тот, кто является плебеем,— не еврей. Я призываю молодежь, учтивую в разговоре со стариком и ребенком, чистую помыслами, прекрасную в каждом движении, спокойную в гневе, протягивающую руку помощи слабому, бедняку, пришельцу; народ, где каждый — вождь; армию, где каждый солдат — полководец в душе.
