- Мне безразлично происхождение и вероисповедание моей будущей жены. Я люблю её.
- Любовь, - проворчал отец. - Без денег, без сбережений[?] Голая любовь!
- Я достаточно зарабатываю, чтобы жить безбедно.
- Это ты сейчас так думаешь. Когда родятся дети, ты начнёшь думать иначе.
- Может быть. Но я изыщу возможность не наживаться на чужом труде.
Старого Ицхака покоробил тон, которым это было сказано.
- У тебя, я гляжу, появились большевистские мысли[?] С чего бы? Ты не глуп, Хаим, и прекрасно знаешь, что люди неодинаковы. Кому-то дан талант, кому-то - нет, кто-то удачлив, у кого-то вечная невезуха. Так почему одинаковым должно быть их положение в обществе? Всякий человек исполняет на земле жребий, данный ему Всевышним. Чем тебе не угодили деньги?
- От них чувствуешь себя мёртвым.
- Ты ещё никогда не жил совсем без денег, - холодно напомнил отец.
- Они - не главное.
- А что - главное?
- Любовь, - Хаим спокойно глянул в глаза сидящего перед ним старого человека. - Люди извратили её значение, низвели до инстинкта её душу, предали, продали, назвали блудницей, без вины пригвоздили к позорному столбу[?] То, что люди сейчас считают любовью, на самом деле давно потеряло смысл. А любовь есть, отец, она - живая, и можешь думать, что я говорю громкие слова, а я буду говорить то, что думаю[?] Любовь возвращается к тому, кто сумел увидеть не тень её, не призрак, не предложенное толпой жалкое подобие, а - настоящую. Она не прилагательное к чему-то, она существует сама по себе и ни к чему не приспосабливается. Даже к так любимым тобой деньгам.
Старый Ицхак слушал, подавшись вперёд, и - да пошло всё к чертям! - любовался сыном. Хаим был красив какой-то новой чувственной красотой. Яркие глаза словно высекали искры, тонкие ноздри породистого носа трепетали. Ходящее в горле адамово яблоко выталкивало с хрипотцой знакомое противостояние. Такой же кадык был в молодости у Ицхака, потом пропал. Когда же он его проглотил?.. Старый Ицхак усмехнулся.
Пренебрежение сына к миру капитала, разумеется, носит не революционный характер. Хаим отстранён, ибо не ведал нищеты. В мальчишке силён унаследованный от него, отца, дух упрямства[?] Но он-то нашёл применение своему духу! Вбил его в коммерческое вдохновение, в купеческий авторитет, в сберегательный банк[?] А оголённое упрямство сына нашло выход в несуществующих эмпиреях[?] В соках Хаима бродит наследственный вызов, сын так сотворён. Что же - ломать его теперь? Делать из него отверженного, парию?..
- Человек не властен над любовью, - говорил между тем Хаим, - и она не ищет власти над человеком. Любовь - слияние, предопределённое Всевышним, слияние духа и тела, плоти и ребра, молока и крови, Им же вспоённых, - но только в том случае, если человеку выпадет счастье найти недостающую часть себя[?]
- И ты полагаешь, что отыскал эту часть.
- Да, - выдохнул сын и замолк.
Старый Ицхак почувствовал, как страшно устал. Не в этот момент, а вообще от жизни. Бесконечно устал и миллион лет не думал о любви.
Старый Ицхак дорожил семейством, как ничем другим на свете, но вдруг понял, что больше всех любит младшего сына и хочет ему счастья. Пусть Хаим дышит свободно. Отец не станет его врагом.
- Раз ты всё решил, я не буду встревать шлагбаумом поперёк твоей судьбы, - трудно вымолвил он. - Со времён царя Соломона начались смешанные браки[?] Попробую подготовить Гене. Не обещаю, что удастся. Вряд ли.
- Я знаю, отец.
Они одновременно вздохнули. Повременив, старый Ицхак спросил:
- Твоя девушка красива?
- Очень.
Сын вынул из лежащей на столе книги фотографию в паспарту. Старый Ицхак накинул на нос очки, глянул и растерялся:
- Но это же[?] Это Грета Гарбо!
- Она не Грета. Она - Мария.
- Неужто так похожа?
- Только на первый взгляд.
- Мария, - повторил отец в замешательстве. Протёр очки бархоткой и, всмотревшись внимательнее, бессознательно пошарил за правым ухом. Ничего за ним не обнаружилось, но перед глазами вдруг всплыл образ, переставший тревожить с десяток лет назад.
- Действительно, не Грета, - пробормотал старый Ицхак, - другой породы[?] В твоей избраннице больше искренности и[?] нежности[?] она невысока ростом. Я прав?
- Да.
Старый Ицхак облокотился о стол и прикрыл глаза рукой.
[?]Белокурая Ядзя протягивала яблоко сквозь прутья плетня: "Возьмите, оно спелое, пан Исаак[?]" В столбе густого солнца над нею роились золотые пылинки. Нимб пушистых волос, румяное лицо, наливной плод в тонких пальцах - всё было одной материи, всё ликующе вспыхивало и пылало. Проходя мимо, Ицхак с усилием отворачивался от слепящего солнечного блеска. "Возьмите яблоко, пан Исаак"[?]
- Ты пойдёшь с нами в ратушу? - прервал сын отцовские воспоминания. - Церемония назначена на завтра. С моей стороны будешь ты и фрау Клейнерц, со стороны невесты - священник из Векшняйского храма и несколько человек из здешней русской общины.
[?]Девушка оказалась такой, какой старый Ицхак её и представлял. Не высокая, но и не маленькая, с округлыми, где нужно, хрупкими по первому впечатлению формами, с тщательно уложенной копной рыжих волос и синими глазами. Скорее миловидная, чем красивая. Грету Гарбо она вовсе не напоминала. Позже его поразило сияние её кожи, необычайно нежное, с тонкими переливами жемчужных теней, и всё время, пока велась церемония регистрации, а затем на скромном свадебном торжестве в столовой домохозяйки Хаима старый Ицхак чувствовал жуткую неловкость и умирал от стыда. Каждые пять минут он ловил себя на отчаянных поисках за правым ухом и ничего не мог с этим поделать.
Языком родным хранимы
Владимир ТИМИН
Народный поэт Республики Коми.
Лауреат Государственной премии Республики Коми им. И.А. Куратова
* * *
Путь к истине
Не смог найти никак,
Потратив жизнь на поиск, удивился,
Что ближе к ней
Не станешь ни на шаг,
Хотя бы ты три жизни к ней
Стремился.
* * *
Жить учил я отца - лез из кожи,
Повторял за уроком урок.
От греха самомнения, Боже,
Почему Ты не предостерёг?
Словно знал что-то больше отца я[?]
Словно ведал начало начал[?]
Но молчанием лишь отвечая,
Тайны жизни он мне раскрывал.
Перевёл Андрей Попов
* * *
Ласково и строго у иконы
Бабушка, крестясь, молитвы пела.
Как умел, я повторял каноны
На церковном языке несмело.
Таял лепет мой в небесном доме.
- Может, лучше мне по-коми, Боже?
- Что ж, внучок, молись, молись по-коми -
Наш язык, ведь он от Бога тоже...
СТАРАЯ ЛОШАДЬ
В вечерних сумерках
По городу иду.
Табун машин за ветром вслед спешит.
И вдруг гляжу:
Стараясь быть не на виду,
Лошадка тащится под стук своих копыт.
Другое время нынче в нашей стороне -
Оттёрло к краю прежнее житьё.
Ах, лошадь, лошадь,
На твоей большой спине
Прошло
Всё детство сельское моё.
* * *
Наш язык живёт в живой беседе,
В книжном слове и в письме на коми.
Верим мы, и ведают соседи:
Ничего главней нет в нашем доме.
Он в тебе - от той земли навеки,
Где свой век ты проживёшь однажды.
Пусть же не дадут нам коми-реки
Умереть от молчаливой жажды.
Знаем мы, земли суровой дети:
Коми-речь светла, как наши зимы.
Коми мы, пока на белом свете
Языком своим родным хранимы.
ЯРОСТНОЕ ЧУВСТВО
О ярость вдохновения,
Не гасни!
И смелость, рядом
Яростно гори!
Огонь и молот в кузнице - не басни.
Поэт и воин вместе - посмотри.
Перевёл Александр Суворов
Политпиит
***
Давайте отменим законы:
Ведь пользы от них ни на грош.
Живём по понятиям зоны:
Бал правят лишь деньги да ложь.
Давайте признаем открыто:
Быть умным и честным - позор;
Что главное в жизни - корыто
И скотный, как общество, двор.
А если народ недоволен
Правами элитных пород,
Тем паче - возмездием болен,
Давайте отменим народ.
Александр РОГОВ
***
В Сенате напряжённая пора,
Где заседают списанные бонзы.
От заседаний нет вреда,
А, впрочем, столько же и пользы.
