- Я встречал такое определение происходящего, как «социальный геноцид». Да, в чем-то согласен. Но все хотят жить, и эту волю к жизни, этот биос, который так часто видишь даже в глазах умирающего, невозможно убить. Жизнь непобедима. Поэтому очень грубые просчеты, мало того, что они подрывают сознание нации, они просто изначально неверны.
- И при всем том система соцзащиты работает. Она слаба, бедна, несовершенна, но она работает.
- Система создана так, чтобы и не помереть, и не выжить. Ограничение доступности госпитальной помощи - процветает дискриминация по возрасту. Сейчас номенклатура помощи, и, например, в центр соцобслуживания просто так не попадешь. Лишь раз в году пожилой человек может стать клиентом этого центра - по путевке. На западе эти же центры открыты практически для всех, они не все государственные, но все доступны, по очень низким ценам, любой человек старше 50 может его ежедневно посещать. Еда, прачечная, парикмахерская - там есть практически все.
- Но наша система достаточно демократична, разве нет?
- Есть другой индикатор качества - охват социальными услугами. Он колеблется от 10 до 60 процентов по регионам. Очередь одиноких людей в интернаты для престарелых растет. Разумеется, все зависит от людей, но я - как работавший завотделением в интернате, как изучавший сельские интернаты - знаю изнутри уклад и нравы, знаю, например, как хамят старикам, как старики впадают в зависимость от персонала (и эта созависимость, кстати, - отдельная проблема). У нас нет декларации прав клиента, как на западе, билля о правах.
- Наши старики в принципе не вступают в клиентские отношения с учреждением. Их не называют ни клиентами, ни даже пациентами - а «обеспечиваемыми». Всегда в страдательном наклонении.
- Западный пенсионер без договора и дня не захочет жить. У нас же стандарты социального обслуживания готовят годами, никак не могут утвердить.
- Видела рекламу частного дома престарелых: от 35 тысяч рублей в месяц. Примечание - эконом-класс.
- Сиделка в Москве стоит безумных денег. Мы искали для своих - это до 15 тысяч рублей в сутки. Когда я работал в поликлинике на Озерной, видел таких запущенных стариков, что едва слезы сдерживал. Женщина, парализованная, лежит в страшной грязи, в объедках, в хаосе - совершенно одинокая. Давайте Красный Крест или сестру, говорю заведующему, - нет, никому ничего не нужно. «Что вы хотите - возраст». Принципиально ничего не сдвигается. Вот недавно Общественная палата проводит слушания в московском образцово-показательном интернате № 31. Выступают начальник московской соцзащиты, директор интерната. Все прекрасно, господа, говорю я, но это только часть правды. Тысячи стариков собирают банки у метро - где они, кто они? Куда податься одиноким? Очередь в дома престарелых в 2005 году составляла 17 тысяч человек, в этом году - уже 23 тысячи.
- Что могло бы сдвинуть ситуацию? Новые законы? Новые структуры?
- Внимание власти в первую очередь. В Австралии и Израиле есть посты министров по делам пожилых людей, в правительстве всех развитых стран есть департаменты по делам престарелых. У нас был такой департамент до 2004 года - по делам ветеранов и пожилых людей, при слиянии министерств в минсоцздравразвития - исчез. Ни в парламенте, ни в правительстве специализированной структуры нет. Писали еще Зубкову: давайте воссоздадим. Отвечают: нецелесообразно. В прошлом году после выпуска нашей брошюры о правах пожилых был шквал звонков к нам, люди делились, что на местах происходит, страшные вещи рассказывали. Мы записали все это, отправили обращение на имя академика Велихова: в ОП ни одного заседания за три года по теме, давайте провести президиум. Прошел год - ответа нет.
- И деньги, конечно же.
- Изменение финансирования необходимо, сколь бы трагическим не считали это элиты. В частности, создание других систем финансирования, например, больше внимания на страховые акценты. Наши чиновники катаются по всему миру, изучают опыт, но ничего не меняется. Но не только, не только. Нужна большая гражданская работа: создание специальных биллей, договоров о правах. Работа с персоналом, его воспитание. У нас нет системы специализированных медицинских учреждений для пожилых людей, ни амбулаторных, ни стационаров и реабилитационных, старики идут в поликлинику по месту жительства, где почти неизбежно сталкиваются с возрастной дискриминацией.
- И развитие геронтологии?
- Геронтология - непрестижная, немодная, малооплачиваемая сфера. Интереса нет никакого у врачей, даже тех, кто получает результаты. С 90-х годов в России есть несколько сильных геронтологических центров, сформированных энтузиастами на базе поликлиник, Нижегородский, Самарский. Госпитали ветеранов войн сейчас тоже стали называть геронтологическими центрами, там ведется научно-практическая работа. Есть успехи, но основная работа все-таки идет в узкоклиническом аспекте. Российская геронтология нуждается сегодня в яркой общественной фигуре. Нужен кто-то, кто ставил бы острые вопросы. Старикам очень нужен свой профессор Рошаль.
Олег Кашин
Балерина и стратег
Кому досталось наследство Ольги Лепешинской
Когда я спросил Энгелису Погорелову, как, по ее мнению, должна была сложиться судьба наследства знаменитой советской балерины Ольги Лепешинской, Погорелова задумалась, а потом не очень уверенно ответила, что, наверное, наследство следовало бы отдать государству. Зато в Центральном доме работников искусств (Погорелова - директор ЦДРИ; Лепешинская много лет была там зампредом правления, в 1996-2003 годах - председателем, с 2003 года - почетным председателем) точно знают, кому это наследство ни в коем случае не должно было доставаться - 61-летнему Вячеславу Барульнику, которому за десять месяцев до смерти Лепешинская и подарила свою квартиру со всем имуществом, находившимся в ней.
Барульника Энгелиса Погорелова прямо называет бандитом. Сам Вячеслав Владимирович предпочитает называть себя ветераном госбезопасности и говорит, что именно по этой причине не может встречаться с журналистами; мы разговаривали по телефону. Квартиру в доме около метро «Белорусская», в самом конце 1-й Тверской-Ямской, Ольга Лепешинская действительно подарила ему еще в начале 2008 года - сказала, что наследников у нее нет, а у Барульника - дети, которым надо где-то жить. Дарственная была подписана 5 марта 2008 года - через семь месяцев после того, как Барульник впервые побывал у Лепешинской.
Пришел он к ней, по его словам, случайно - грузинские друзья устраивали в Тбилиси выставку памяти Вахтанга Чабукиани, который в начале пятидесятых танцевал вместе с Лепешинской. Барульника попросили одолжить у балерины несколько фотографий. Пришел, принес торт и цветы, Лепешинская достала фотоальбомы и вместе с Барульником стала перебирать фотографии.
- Когда к ней приходил мужчина с цветами, она таяла, - говорит сотрудница ЦДРИ Зинаида. - Она очень любила мужчин, и когда сюда приезжала, ей было очень важно, чтобы ее встречал какой-нибудь мужчина, чтоб брал ее под руку, - наверное, молодость вспоминала.
- А он - ну знаете, как это бывает, - продолжает Энгелиса Погорелова, - увидел: ага, есть хорошая квартира, в которой живут две старушки старенькие, в какой-то мере неухоженные, много ли им надо? Ну, цветочки принес, тортик. Дверь починил.
Две старушки - это Лепешинская и Ариадна Москаленко, домработница, которая жила у балерины пятьдесят лет, превратившись со временем в полноправного члена семьи и совладелицу квартиры. Дарственную на имя Вячеслава Барульника они подписали вдвоем - к началу марта Барульник и его жена Светлана уже могли также считаться членами семьи Лепешинской. Барульник говорит, что после того вечера, когда Лепешинская показывала ему свои фотоальбомы, он был уверен, что был в гостях у балерины первый и последний раз, но через несколько дней она позвонила ему, попросила привезти «чего-нибудь вкусненького», потом еще раз, а потом (сама Лепешинская не могла ходить) попросила свозить ее на Красную площадь к могиле первого мужа - начальника советского Генштаба во время войны генерала Алексея Антонова. Барульник сказал балерине, что у него свободного времени много, и если ей надо еще куда-нибудь съездить, то пускай обращается. Несколько раз после этого Лепешинская просила Барульника свозить ее к Кремлевской стене. А потом как-то так получилось, что супруги Барульники стали бывать у балерины каждый день - покупали еду, туалетную бумагу, лекарства, денег не брали ни за что, и Лепешинскую это очень смущало - раньше в доме тоже появлялись какие-то люди, которые помогали по дому и ходили за едой, но платила за все балерина.
