передернет : зачем же так прямо?… Впрочем, у этой публики всегда лучше получается соврать, чем правду сказать. Как и в этом случае. Тополь имеет в виду 1991-й год – чтобы "закрыть" 1917-й, и 1918-й – с его "законом об антисемитизме".
Вспомним-ка честное высказывание:
– Псы вы кудлатые… Да отдайте в конце концов власть!
Вот это – сильно и откровенно!
А в целом откровенности-то сильно не хватает. В начале 1990-х иду я по рынку-рыночку у "Гостиного Двора", где торговали патриотической литературой (впрочем, всякой), смотрю – ба! Невероятно! Немецкий философ Отто Вейнингер, книга – "Пол и характер". Есть у меня такая книга, еще дореволюционная, с ятями, а там – глава "Еврейство": преинтереснейшая. Передо мной же – переиздание, свежая книга. Листаю. Нет такой главы! И никаких указаний, что напечатано с сокращениями – как будто и не существовало такой главы. Есть все, тоже чрезвычайно интересные: "Мужчина и женщина", "Мужская и женская психология", "Законы полового притяжения", "Дарование и гениальность", "Эмансипированные женщины", и даже – "Женщина и ея смысл во Вселенной", а XIII главы, "Еврейство" – нет. Почему же она "потерялась"? "Ради страха иудейского"? Нет. Те, кого либеральная пресса именовала черносотенцами, не испугались бы: черная сотня на Руси – это бойцы, которые первыми вступали в битву, и которые знали – они погибнут все. Значит… Значит, это те издатели, которые думали только о прибыли. "Законы полового притяжения" – и достаточно. А "Еврейство" – это уж слишком "откровенно". Бизнесу помешает – антисемитизм пришьют. Придется мне кое-что процитировать из XIII главы, раз уж я пишу на эту тему. Итак:
"При разрешении поставленного вопроса прежде всего необходима объективность. В настоящий момент это особенно важно, так как отношение к еврейству всюду служит основным принципом разделения цивилизованных людей. При этом нельзя сказать, чтобы ценность, которая придается этому вопросу, была преувеличена. То обстоятельство, что мы всюду наталкиваемся на этот вопрос во всякой области проблем, – в культурных и материальных, религиозных и политических, художественных и научных, биологических и исторических, характерологических и философских, – говорит нам о том, что причина этого должна недриться в основах сущности еврейства. Отыскать эту причину не может казаться чересчур большим трудом, так как результат его является щедрой наградой".
Здесь идет сноска: " *Автор считает долгом заметить, что сам он по происхождению – еврей".
"Прежде всего я хочу определить, что смысл моего расследования направлен не на расу, не на народ, не на вероисповедание, а лишь на психическую конституцию, которую я понимаю под словом "еврейство"…
"В агрессивном антисемите всегда наблюдаются известные еврейские свойства, отражающиеся даже часто на его физиономии, хотя бы он был чужд по крови семитской расе.
Иначе это и не может быть. Насколько мы любим в другом то, чем мы сами не можем быть, несмотря на желание наше, настолько мы ненавидим в другом то, чему мы подвержены, не желая этого.
Не может человек ненавидеть то, что не имеет ни малейшего сходства с ним".
"Совершенно свободного от еврейства человека, а потому и "филосемита" представлял собою Золя. Тот факт, что более выдающиеся люди были антисемитами (Вольтер, Гете, Кант, Шопенгауэр, Вагнер…), объясняется тем, что эти люди, вообще понимающие больше других, лучше понимали и само еврейство".
"Еврей еще издавна отличается отчужденностью к идее государственности"…
"Не может быть понятия о еврейском "gentlemаn". У настоящего еврея нет того внутреннего благородства, которое исходит из достоинства собственного и из уважения к чужому "я". У евреев нет дворянства, несмотря на то, что внутренний подбор у евреев действует в течение тысячелетий.
Этим объясняются и еврейское высокомерие, которое выражает отсутствие сознания собственного "я", и властная потребность поднять ценность своей личности – путем унижения личности другого"…
"Еврей в сущности не антиморален, хотя и не представляет собой высшего нравственного типа. Он ни добр, ни зол, он аморален. И поэтому представление об ангеле, как и представление о черте – одинаково чужды еврею. И зло и добро – чужды ему".
"Еврей есть полная противоположность аристократу. Принцип аристократизма заключается в точном соблюдении границ между людьми. Но еврей всегда ищет общности, т.к. он прирожденный коммунист"…
"Что собой представляет еврейство – это необходимое для еврея познание – является сложной загадкой, и катехизис антисемитизма далек от возможности разрешить ее".
"Всегда в евреях замечалось предрасположение к механически-материалистическому миропониманию, ибо их богопочитание ничего общего с религией не имеет. Евреи были самыми ревностными последователями дарвинизма, пустой теории о происхождении человека от обезьяны".
"Отсутствие настоящей глубины объясняет нам то обстоятельство, почему из среды еврейства… не выдвинулось высшей гениальности".
"Надо также вспомнить о сходстве между евреем и англичанином. Что из всех индо-германцев только англичане имеют сходство с семитами – это стоит вне сомнения: ортодоксальность их, строгое соблюдение субботнего отдыха подтверждают эту мысль. Религиозность их не свободна от ханжества"…
"Подвижность "еврейского духа", большой талант евреев в журналистике, отсутствие самобытного, прирожденного склада ума – все это указывает, что евреи… всё и вместе с тем ничто. Еврей – индивидуум, но не индивидуальность. У него нет потребности в личном бессмертии, он не причастен к высшей, вечной жизни".
"Вера есть всё. Дело не в том, верит ли человек в Бога, он может верить в свой атеизм. Но еврей ни во что не верит: ни в свою веру, ни в свои сомнения".
"В основе существования внутренней культуры заложена вера, живет благочестие. И благочестие проявляется не только в мистике и религии, оно заключается в основе каждой науки вообще, как и в скептицизме, во всем, к чему человек относится с искренней серьезностью. Еврей же мечтателен и не трезв, не экстатичен, но и не сух. Он неспособен к низшему, ни к духовному опьянению, не поддается страсти алкоголя, но и не способен на высшие проявления восторженности".
"Религия есть творчество всебытия, и всё, что живет в человеке, существует лишь благодаря ей. Еврея ошибочно считают религиозным человеком, – он иррелигиозен".
"Он не критик, а критикан; он не скептик, а человек вечной иронии, как Генрих Гейне".
"Он эластично уклоняется от всякого гнета".
"Чуждый всякой веры, он бежит в область материального. Этим объясняется его алчность к деньгам, в которой он ищет реальности".
"Еврейство и христианство – две противоположности: первое нечто разорванное, лишенное всякого внутреннего тождества, второе – нечто непреклонно верующее, богоуповающее. Христианство есть высший героизм, а еврей не может быть цельным и единым.
Но, несмотря на крайнюю противоположность еврейства христианству, все же последнее вышло из первого, что является величайшей психологической загадкой. Это проблема психологии самого
