На диплом я вышел умудренным опытом и матерым студентищем. Отгуляв последние каникулы, за короткий февраль написал работу целиком, отрецензировал, переплел и сдал на кафедру. И устроил себе еще одни каникулы до самого дня защиты. Наверное, с тех самых пор поговорка «не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня» стала для меня законом.
Четырехмесячная фора дала мне главное преимущество: я смог заняться своим распределением. Для тех, кто не в курсе: в Союзе не выпускник выбирал себе работу, а работа выбирала его. Среди унылого списка предложений, предназначенных нашему курсу, странным образом затесалась строчка с должностью начальника отдела. Конечно, пришлось попотеть, побегать и поубеждать, на одном повороте обойти сына директора завода, а на другом – внука профсоюзного лидера, но игра стоила свеч. Перечень побед пополнился еще одной галкой.
А через год воздух свободы уже начал потихоньку проникать в наши головы, сердца и мысли. Я открепился от перспективной должности и ушел в совместное предприятие. Мы учились на ходу, учебников не было, правил, впрочем, тоже. Шишки и синяки набивались разной степени тяжести. Кому-то сносило голову от успехов, кому-то – от бейсбольной биты. Именно тогда пришло главное понимание: зарабатывать можно больше, чем тратить.
Спустя еще год я возглавил первое в своей жизни предприятие, и ответственность перешла на принципиально иной уровень.
Не могу сказать, что на тот момент мое образование закончилось. Нет, затем было еще два университета, одно соискательство, десять кризисов и несколько сотен крайне непростых решений.
Мне удалось построить дом, вырастить сына и посадить дерево.
И попытаться ответить на вопрос, что сложнее: пережить ремонт, совершить переезд или жить в эпоху перемен? Мне досталось и первое, и второе, и третье, причем одновременно и неоднократно. Как будто тот самый школьный обед, сэкономленный еще в десятом классе, решил догнать меня и вернуть долги.
Я стал настолько взрослым, что некоторым окружающим меня более молодым товарищам стало казаться, будто жизнь вообще и современная действительность в частности начались с них самих. А мы, старшие, в эту их жизнь вошли уже состоятельными и состоявшимися. Людьми, без детства и юности, некими менторами, которым все досталось если не с неба, то уж точно по чьему-то высочайшему указанию.
И, видимо, поэтому им нужно все и сейчас.
Разубеждать их бессмысленно, да и, в общем-то, ни к чему.
Если только прочитать несколько любимых строчек любимого поэта:
Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы ноктюрн сыграть могли бы
на флейте водосточных труб?
А вы ноктюрн сыграть смогли бы?
Золотой гребешок
Дождались. Бабахнуло. Перекрестились. Оглянулись. Живы
Во всем нужно искать хорошее. Ну, пожировали несколько лет на дорогой нефти, с кем не бывает. Ну, рухнул рубль в два раза, и это проходили. Гастарбайтеры бегут? Отлично, своим больше работы достанется. Экспатов – в шлюпку и тоже вон с корабля. Скоро российский футбол станет реально российским. Когда жирно – думать не хочется, бегать тоже. Голод, все-таки, великая сила. По крайней мере, заставляет шевелить ягодицами. А там и до мозгов недалеко. Касается всех – и финансистов, и футболистов.
Надеюсь, скоро поумнеем. На мой взгляд, только идиоты могли гордиться тем, что их столица стабильно входила в пятерку самых дорогих городов мира. Слава Б-гу, это позади.
Недвижимость дешевеет на глазах. Антиквариат стареет на витринах. Машины пылятся в салонах. Торгуются все, только покажи живой рубль или евро. В пересчете на доллар бензин подешевел в два раза. Нашу лояльность покупают баснословными скидками и нездешней вежливостью.
Рестораны радуют небывалой стабильностью цен. Вернее, балуют. А как может быть иначе, если вариантов три: удержаться на плаву в минимальном плюсе, перепрофилироваться в кавказское кафе или попросту закрыться.
Но и на старуху бывает проруха. Как-то в одном из моих любимых ресторанов случился не день Бэкхема. Это непостижимым образом коснулось всех: официантов, поваров и даже хостесс. Было невкусно и как-то недоброжелательно. До сих пор не пойму, зачем надо было портить гребешок, один из немногих деликатесных продуктов, который добываем сами, а не везем из-за границы? И при этом убеждать меня, что я, очевидно, что-то не понимаю в тонкостях здешней гастрономии.
Последнее обстоятельство побудило меня разместить пост в самой популярной социальной сети. Видимо, тема задела. Среди множества лайков и звонков был один очень странный комментарий: а сколько Вам, уважаемый, заплатили за подобное критиканство?
– Кому заплатили? – удивился я. Мне, человеку, ни разу в жизни своим словом не торговавшим?!
Возможно, каждый судит по себе.
А у нас теперь другая жизнь: технологии, продукты, курорты, финансовые заимствования и даже… гребешки – все теперь родное, отечественное.
А я оставляю себе единственный и последний американизм:
THE TRUTH, THE WHOLE TRUTH AND NOTHING BUT THE TRUTH.
Кризис. Это слово застыло зловредной пломбой в зубах, ржавой занозой в голове и навязчивой идеей в мыслях. Добрая половина всех разговоров не о любви, отметках детей и здоровье стариков, а о ценах на автомобили, тунисские устрицы, импортные шмотки и авиабилеты. И, конечно же, падающие рубль, баррель и кубометр в долларовом, естественно, эквиваленте. Все ожидают холод, голод и разруху. Хотя разруха, как говаривал незабвенный Филипп Филиппович Преображенский, в первую очередь в головах, и лишь во вторую – в клозетах.
Не сказать, что я радуюсь, но мне спокойно. Восемь лет назад, даже помню точную дату – 31 января 2008 года, Михаил Прохоров в своем твиттере рассуждал о перспективах мировой экономики, надвигающемся кризисе и переоценке ценностей. О том, что нужно выходить из мыльных пузырей и бумажных активов в твердые и, желательно, абсолютные. Я оказался одним из немногих, кто этот твит прочитал, и, не мудрствуя лукаво, сделал соответствующие выводы. Когда через полгода нежданно-негаданно грохнуло по всему миру, я не стал даже ради приличия подпевать расстроенным собратьям. Развернулся и уехал отдыхать в Монте-Карло.
Правда, затем ситуация подравнялась и мы получили несколько лет стабильности. Квартиры и машины номинировались и торговались в рублях, нефть дорожала и рынок рос. Вместе с доходами росли и расходы, что давало повод подтрунивать над прижимистыми европейцами и расчетливыми американцами. Позиционирование между Китаем и Венесуэлой устраивало всех, и в стране воцарился относительный мир и порядок.
Подкопили жирку, почистили перышки и снова потянулись на Лазурное побережье. Аэрофлот добавил пару рейсов Москва-Ницца-Москва, московские клубы пробавлялись краткосрочной арендой Jimmy’z, а прокатные конторы срочно преумножали парк Роллсов и Бентли. И только чудом уцелевший Потанин, не изменяя московской привычке, рассекал по местным серпантинам в кавалькаде из четырех S-klasse, распугивая не самых бедных аборигенов траурно-черным цветом своего кортежа.
Стало модным катание верхом на кабриолете. Никогда не видели? Омерзительное зрелище. Едет, предположим, Continental GT по авеню принцессы Грэйс, крыша откинута, музыка ревет всеми своими полуторакиловаттами. Как говорится, гуляй, босота, на все деньги! На спинке заднего дивана сидят две-три-четыре полупьяные девушки и, как кенгуру лапками, батят шпильками в английские кожаные подушки. При этом визжат на немыслимой смеси рязанского с нижегородским, преследуя единственную очевидную цель – привлечь внимание смердов к своим царственным персонам. Видя подобные аттракционы, каждый раз хочется спросить, нет, не их, а того молодого парня или пузатого дядьку за рулем: эй, чувак, а тебе за себя не стыдно?
Да, давно прошли те времена, когда на определенные курорты съезжались богатые и благородные. Потом растворились в утреннем тумане богатые и образованные. Затем закончились просто богатые. Наступило время ребят, которым повезло. Рвануть, украсть, хапнуть, в общем, пристроиться. Вы в курсе, что владелец тридцати палаток с шаурмой «поднимает» вдвое больше мажоритария приличного завода? А умелец, научившийся снимать хороший асфальт с одних московских улиц, перемалывать его в крошку, смешивать с гудроном и укладывать эту гремучую смесь на другие московские улицы, каждую неделю вырастает не меньше, чем на миллион? Долларов, разумеется. Не будучи большим специалистом в области коррупции все-таки не могу не заметить: пока имеется бизнес с прибылью в тысячи процентов, всегда будет, что давать. И получать индульгенции.
Наевшись и напившись здесь, наконец, захотелось и других посмотреть, и себя показать. Тем более, что Турции и Египта давно стало мало.
