Но чтобы привлечь максимум внимания, статья должна быть слегка абсурдной. Логически выстроенные статьи читают, понимают и забывают. А вот противоречивые или абсурдные эссе заставляют десятки других авторов возмутиться и написать ответ, тем самым десятикратно усиливая общественный резонанс. У профессора Йельского университета Пола Кеннеди за плечами была отменная, но далеко не звездная карьера, когда он написал книгу «Становление и крах великих держав», где предрекал Америке упадок. Он был неправ, в чем его поспешили уверить сотни комментаторов, чем прославили автора и сделали его книгу бестселлером. Фрэнсис Фукуяма написал эссе «Конец истории», и тем, кто прочитал только название, тоже казалось, что автор поторопился. Тысячи оппонентов написали ответные тексты, где утверждалось, что история продолжается, а Фукуяма стал мировой знаменитостью.
Когда статью напечатают, молодой интеллектуалке надо будет известить редактора о мощном эффекте, который оказал материал на Белый дом/Федеральный резерв/киноиндустрию или на что он был должен там повлиять. Если у нее хорошие связи с другими интеллектуалами, ее станут понемногу хвалить. Похвала, высокая оценка – валюта мыслящего класса. Как в пятидесятые интеллектуалы беспрестанно насылали друг на друга проклятья, так сегодняшние только и делают, что занимаются взаимным восхвалением. Поскольку добрым словом, которое, в сущности, ничего не стоит, можно завоевать расположение, похвалы раздаются направо и налево, что ведет к инфляции добрых слов. Ценность каждой единицы лести снижается, и скоро, чтобы высказать свое одобрение, интеллектуалам придется волочь целую телегу похвалы.
Чтобы получить сколько-нибудь точные данные относительно положительной оценки ее статьи, молодой интеллектуалке понадобится применить дефляционную формулу похвалы. «Статья мне понравилась» означает: «видел, но не читал». «Замечательная статья» – «начал и прочел до половины, но не помню, о чем». «Потрясающий материал» – «дочитал до конца». И только наивысшая форма читательской похвалы: «Материал просто выдающийся; ты изложила мои давние мысли», – может убедить автора в ее искренности.
Если повезет, нашей интеллектуалке предложат вести колонку. Это может показаться желанной вершиной, однако богатство и славу из своих колонок выжимают от силы дюжина авторов, остальные тысячи прозябают в добровольном рабстве, обреченные, подобно цирковым львам, раз в неделю выходить на сцену и развлекать почтенную публику. Те же, кто преуспел в этом деле, обладают превосходным знанием одного предмета: собственных суждений. Это не так просто, как кажется, поскольку мнения большинства людей остаются для них самих загадкой, пока кто-то не облечет их в слова. А вот колумнист, прочитав за 20 минут статью о нейрохирургии мозга, сможет выступить на конференции по нейрохирургии с лекцией, в которой обозначит основные проблемы профессии.
Следующий шаг для обделенного таким даром интеллектуала – это написать книгу. Помимо первоочередного литературного вопроса – кто ее будет рекламировать, – нашей новоиспеченной писательнице следует озаботиться тремя важными аспектами: издательство, название и фраза, которая врежется читателю в память. Писательскую карьеру несложно проследить по издательствам. Ее первую столь трудоемкую книгу напечатает издательство Чикагского университета. Следующую серьезную работу выпустит W.W. Norton. Ее глубокомысленной и авторитетной книгой займется Simon & Schuser или Knopf, а в финале блестящей карьеры Random House выпустит миллионный тираж ее мегапопулярных мемуаров.
Первая книжка будет начинаться со слова «Конец…». Подобное кликушество оказывает важный эффект драматической безвозвратности: немногие вспомнят книгу «Хромающая идеология», зато на «Конец идеологии» будут ссылаться и десятилетия спустя, даже если ее содержание будет полностью забыто. Главная сложность состоит в том, чтобы найти что-то, что еще не кончилось. Историю, равноправие, расизм, трагедию и политику уже разобрали, а все остальное загнулось в книжках, названия которых начинаются со слова «Смерть…». «Конец садоводства»? Нет, так бестселлеры не называются.
Если стратегия «конца» не подойдет, наша писательница может применить подход, впервые примененный Леоном Урисом в серии суперпопулярных романов, а затем Томасом Кэхилом в сфере публицистики. Подход этот можно условно обозначить как этнический подхалимаж и применить на практике, назвав книгу примерно «Ирландцы – замечательные, а англичане так себе», после чего выпустить продолжение под заголовком «Великие евреи». Демографических групп, готовых платить за подобное лизоблюдство, писательнице хватит на много лет – «Умные покупают книги» – и где New York Review of Books найдет критика, готового это опровергнуть?
Один мудрый человек когда-то провозгласил, что главная сила писателя в том, что он может выбрать из тех, кто его присвоит. Выбирая тему для своей первой книги, писатель выбирает аудиторию, перед которой ему, возможно, придется лебезить до конца дней. Однако прежде чем начать карьеру с исследования «Тайные тревоги кошек», писателю нужно помнить о письмах читателей-кошатников и трезво оценивать степень своей отстраненности.
Когда наша интеллектуалка отправиться в турне по продвижению книги, ей понадобится меткая фирменная фраза, на которую ведущие ток-шоу смогут отреагировать за секунду до перерыва на рекламу, и использовать для возобновления разговора. Для образованной публики такой фразой может стать в меру изощренный парадокс, желательно в фарватере увлечения бобо примирением противоположностей. Исходя из этого, писатель может сказать, что ее книга – это довод в пользу устойчивого развития, кооперативного индивидуализма, социально-ориентированного рынка, свободного управления, сострадательного консерватизма, практического идеализма или гибкой преданности. Наиболее успешный из оксюморонов «Простое изобилие» Сара Бэн Бретнах использовала для своего бестселлера, «Сложная нищета» уже вряд ли сработает.
Если фраза не придумается, а телезнаменитостью наша писательница еще не стала, ей, возможно, придется обнажиться. Это, конечно, не означает, что ей придется буквально снять с себя одежду (хотя именно это предприняла Элизабет Вуртцель, и не только она). Скорее, подобно кинозвезде, в период карьерного застоя бесстыдно позирующей для Vanity Fair, писательница может занятся литературным эксгибиционизмом ради привлечения внимания. Она поведает благодарным зрителям секреты своего оргазма, а лучше даже сексуальные предпочтения своего хищного отчима. Если ей когда-то посчастливилось работать в Голливуде или на Уолл-стрит, оно раскроет самые деликатные секреты своего наставника, который когда-то вывел ее в люди, компании, которая поставила его на ноги, а в крайнем случае и супруга, который ее любил.
Некоторые журналисты высказываются в том смысле, что писать книгу сегодня нет никакого смысла: аудитория журнальной статьи в разы больше, а усилий она требует на порядок меньше. Однако, помимо странного удовольствия, которое некоторые получают от серьезного изучения предмета, а не скоростного поиска наиболее эффектных фактов, написание и последующая публикация книги делает автора пригодным для президиума. Интеллектуал в середине своего карьерного пути должен участвовать как минимум в трех круглых столах в месяц, потому что в финале побеждает тот, кто чаще других сидит в президиуме.
Это вполне реализуемая задача – в наш информационный век разного рода конференции стали повседневным событием. Сложно представить, как за столом с ровно расставленными минералками Эндрю Карнеги с Джоном Рокфеллером обсуждают «Будущее корпоративной ответственности», а модерирует дискуссию Марк Твен, но нынче все мы интеллектуалы, а интеллектуалам положено заседать. Сегодня даже выставка-продажа напольных покрытий по внешним признакам почти неотличима от академического мероприятия Ассоциации по изучению современного языка (тогда как конференции АИС все больше походят на выставки-продажи). Просторные гостиничные залы делятся на микроскопические помещения для семинаров, в холлах расставлены столы с электрическими кофейниками, фруктами и выпечкой, чтобы вокруг них участники конференций собирались во время кофе-брейка. И повсюду слышен гул выступлений на самые разнообразные темы – от гладкой мускулатуры лодыжки до застолий в романах Генри Джеймса.
Каким бы задачам ни служили конференции (а они, безусловно, укрепляют взаимопонимание между специалистами в различных областях, предоставляют исследовательским организациям возможность подмаслить своих спонсоров и дают возможность рассеянным интеллектуалам съездить в Орландо или Сан-Франсиско без семьи), их основное назначение – предоставлять площадку для биржи статусов. По количеству лести и внимания, уделяемого участнице конференции, она вычисляет собственный биржевой курс по отношению к другим участникам рынка. Впечатляющее выступление или прицельное дружеское общение может существенно поднять ее курс, что впоследствии должно вылиться в предложение интересной должности, приглашения к сотрудничеству и другого рода возможности.
