Второй причиной поражения Наполеона в 1812 г. стали русские просторы, которые захватить нельзя. Третьей - поведение императора Александра I, заявившего, что не признает поражения ни при каких обстоятельствах.
Четвертой и главной причиной стало то, что война приняла всенародный характер. В данном случае советский пропагандистский штамп отражает действительность. Победу над Наполеоном обеспечили партизаны и ополченцы, т. е. «остервенение народа», которое, видимо, и было русским богом.
Из- за этого война с Россией получилась принципиально отличной от той, что вел Наполеон в Европе. Там было все понятно -армия против армии. Поражение армии есть поражение государства. Так было всегда и везде. У наполеоновских войн было, правда, некоторое отличие - амбиции корсиканца распространялись на всю Европу. Поэтому ему было мало просто победы. Побежденная страна становилась его трофеем и должна была теперь воевать на его стороне. И в целом эта логика работала: разгромленные Наполеоном австрийцы и пруссаки послушно пошли воевать под французскими знаменами. После «Советского мира» она формально сработала и применительно к России, но в реальности воевать за Наполеона так и не начала.
Не согласилась с этой логикой Испания. Потерпев, как и все остальные, поражение от Наполеона, будучи почти полностью оккупированной, она начала широкомасштабную партизанскую войну. Испанцам помогали английские войска, высадившиеся в Португалии. Война в Испании была неприятна для Франции, тем более что шла на ее южных границах. В английской исторической литературе до сих пор доминирует версия о том, что главную роль в окончательной победе над Францией сыграла испанская кампания: ведь в ней участвовали англичане. Однако по своим масштабам и результатам она была в принципе не сопоставима с русской кампанией. Никаким образом война в Испании не могла привести к общему поражению Наполеона и крушению его империи. Оно стало следствием исключительно поражения в России. Против Наполеона воевало множество стран и армий, а победили русские. Только русские создавали Наполеону настоящие проблемы, только они отправили его на Святую Елену.
Интересно, а на что рассчитывал Наполеон, когда вторгался в Россию? На то же, что и везде? А почему ему было на это не рассчитывать? Россия ведь считалась нормальной европейской страной. Он совершенно серьезно ждал Москвы коленопреклоненной с ключами старого Кремля. А вот когда не пошла Москва моя к нему с повинной головою, начались главные проблемы. Это ведь действительно ужасно, когда встречаешься с принципиально другой логикой, с полным несогласием играть по твоим правилам. Видимо, никогда за всю историю не было такой чистой победы русской логики над европейской. В Великую Отечественную было не так - там, в конечном счете, немцы проиграли на полях сражений в упорнейшей борьбе. И, кстати, сдай мы Москву в 41-м, не факт, что все закончилось бы в Берлине. Кроме того, и Германия, и СССР были носителями совершенно особых идеологий, претендовавших на универсальность, при этом не разделявшихся больше никем (по крайней мере, на государственном уровне). В 1812 г. никаких специальных идеологий ни у Наполеона, ни у Александра не было. Наполеон привел объединенную им Европу воевать с Россией. И напоролся на местную логику, коей и проиграл выигранную войну.
Да, мы сдали Москву, ну и что? Мы воюем дальше. Не сдается император. Не сдается армия. А народ только теперь-то и начинает воевать по-настоящему. Он по-настоящему почувствовал себя обиженным. Попробуй захвати всю Россию, заканчивающуюся на Тихом океане, и уничтожь нас всех.
И здесь очень напрашивается сравнение с сегодняшним днем. В последние 15 лет в наш повседневный оборот введена редкостная по идиотизму, но, увы, остающаяся до сих пор весьма популярной фраза: «А за что должна воевать нынешняя российская армия - за олигархов, что ли?» Хоть бы кто-нибудь задал встречный вопрос - а в 1941-1945 за что воевали? За палачей из НКВД, за голодомор и раскулачивание?
А за что воевали мужики в 1812? За дворян и помещиков? За право быть выпоротым на конюшне? Причем их не давила официозная пропаганда по ТВ. Они как-то сами пошли воевать. В силу душевного порыва. За Родину, а не за порку на конюшне. Они каким-то образом поняли, что Родина важнее ее недостатков, даже если это очень большие недостатки.
Потом эти русские мужики вошли в Париж. В 1814 году они сделали то, что не удалось войскам великого Суворова. Видимо, необходимым условием взятия Парижа была предварительная сдача Москвы. Во имя интересов Вены взять Париж не получилось. Получилось только после того, как Наполеон обидел всю Россию. За это мы и дошли до Парижа, подняв Россию на такую высоту в мировой политике, на какой она не была больше никогда. Ни до, ни после. Убогая тоталитарная Россия освободила свободную просвещенную прогрессивную Европу. Через 130 лет она это повторила. Свободная просвещенная прогрессивная Европа, традиционно ложившаяся под всех агрессоров, старательно это забыла.
* СЕМЕЙСТВО *
Анна Левина
Жизнь в обувной коробке
Русские как цыгане
С семейством С-вых я познакомилась в 2000 году - мы переехали тогда в съемную квартиру в сталинский дом в двух шагах от метро «Сокол».
Квартира была забавная, с причудливой планировкой: на первом этаже и отчасти полуподвальная, в нее нужно было спускаться по лестнице.
У меня были годовалый ребенок и собака. Я ходила с ними гулять, а еще иногда ездила в институт; а остальное время сидела дома: занималась с ребенком, печатала на компьютере и пила чай на кухне, поглядывая в окошко.
За окошком февраль сменился мартом. За окошком было неуютно. Валил снег, дул ветер, было промозгло и холодно - и где-то там, в промозглости и холодне, мелькали дети. Сначала я не обращала на них внимания, а потом заинтересовалась. Это были какие-то необычные дети.
Во- первых, они всегда гуляли одни. А какой родитель выпустит своего ребенка гулять одного, в наши дни, в двух шагах от суетливой улицы? Во-вторых, они были полуодеты -носились друг за другом в дырявых штанах, распахнутых курточках, расшнурованных башмаках. В-третьих, их было много и все были похожи. В-четвертых, они всегда смеялись.
Я смотрела на них в окошко. Как-то раз они заметили меня, а потом уже ловили мой взгляд и, поймав, радостно подпрыгивая, махали мне руками. Мы вроде как познакомились, хотя на улице поначалу не общались: завидев меня с коляской, детки разбегались во все стороны и прятались за углами дома, хитро поблескивая глазками. Их было то четверо, то пятеро, то шестеро; им было от трех до девяти лет.
Когда я долго не появлялась в окошке, детки карабкались по стене, стучались в окно, корчили рожи, вопили что-то восторженное. Сначала это было весело, потом я притомилась и стала занавешивать окна: детки заглядывали в них и не в самые подходящие моменты.
Спросила у соседки на лестнице - что за малыши играют одни во дворе? Родители не боятся за них?
- Малыши? - удивилась соседка. Потом недовольно поджала губы: - А! Это, наверное, С-вы. Да чего за них бояться, в воде не тонут, в огне не горят.
- Почему? - спросила я.
- Иначе бы разве выжили, - ответила соседка.
Я нашла ребенку няню и вышла на работу.
Наша няня невзлюбила С-вых. Так сердито хмурилась, когда они стучали нам в окно, что они перестали.
- И не думайте с ними общаться! - говорила мне няня. - У них даже запах заразный! Страшно представить себе, какие инфекции они могут в себе носить.
- Но они же здоровы: бегают, прыгают, смеются, - отвечала я.
- Это их никакая зараза не берет, а мы все сразу заболеем. От грязи микробы дохнут, а в чистоте размножаются в геометрической прогрессии!
Няня была интеллигентная.
Но я общалась и взяла за правило покупать соседским деткам то мандарины, то конфеты, то баранки. Детки жевали мандарины с баранками быстро и жадно.
Поначалу они сразу же удирали, но постепенно осмелели, научились рассказывать мне обо всем подряд. Через какое-то время я разобралась, кого зовут Настей, кого Андреем, кого Соней, кого Костей, кого Ниной, кого Аленой. Были еще старшие, о них говорили с уважительным трепетом - как о высших, непостижимых существах.
Чуть позже я познакомилась с одной из старших девочек, Аней. Ей было тогда одиннадцать, и она часто сидела на трубе, приспособленной под ограду, качая ногой коляску с младенцем Мишей. Другие дети бегали вокруг, а Аня сидела себе, качала коляску и время от времени кричала:
- Костя, не пихай ее! Соня, отстань от Кости! Алена, разберись там с ними!
Однажды я подошла к ней и сказала:
- Привет, я Аня.
- И я Аня, - ответила девочка.
Мы разговорились, выяснилось, что братьев и сестер у Ани десять: трое старших, семеро младших, самому маленькому годик. Папа сторож, мама домохозяйка, живут все в трехкомнатной квартире и ждут, пока им дадут жилье побольше. Потому что здесь «тесно и негде гулять».
